Яндекс.Метрика

На главную страницу

В.Г.ЧЕПРАКОВ

 

 

 

 

 

 

 

                                                                                                        

ПРЕДИСЛОВИЕ                                                                        

ЭВАКУАЦИЯ                                                                                                               

ШКОЛА                                                                                       

ОТЕЦ                                                                                           

О ВОЙНЕ                                                                                      

ПОХОД В ПЕЩЕРЫ                                                                 

ТЕХНИКУМ                                                                                

ПОХОД ЗА ЗОЛОТОМ                                                              

ПЕРИОД МОЕЙ ЖИЗНИ ОТ  15 ДО  18  ЛЕТ                       

ОХОТНИЧЬИ РАССКАЗИКИ                                                      

ПЕРИОД ЖИЗНИ ОТ 18 ДО 27 ЛЕТ                                       

ВОИНСКАЯ СЛУЖБА (1953 - 1955 г.г.)                                

АКАДЕМИЯ (1955 - 1960 г.г.)                                                   

1956 г.                                                                                          

1957 г.                                                                                          

1 9 5 8 г.                                                                                           

1 9 5 9 г.                                                                                       

1 9 6 0 г.                                                                                       

НАУЧНО - ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ   

1-Й ЭТАП 1960 - 1975 г.г.                                                                                       

КОНФЛИКТ                                                                                                                

ПОСЛЕСЛОВИЕ                                                                            

ПРОДОЛЖЕНИЕ. 2009    NEW

Документы  и  фотографии  приведены  в  виде

гиперссылок : ДОКУМЕНТЫ  и  РИСУНКИ

( можно  встретить  по  тексту  ), см. ниже :

СТР. : 8, 9, 13, 15, 19, 24, 25, 38, 95, 118, 122, 136, 167.

 

                                       ПРЕДИСЛОВИЕ

Мне 64 года. Я пенсионер. По нормам "Семейного кодекса" Российской Федерации отношусь к категории лиц " нуждающихся в посторонней помощи и заботе". Основная часть активной жизни осталась позади. Впереди, рано или поздно, обязательно наступит конец. Что я оставляю живущим ? Обдумывая ответ, решил оставить своим сыновьям, внукам и всем продолжающим жить на Земле описание прожитой мною жизни - автобиографию.

Когда находят берестяные грамоты при раскопках, то считают, что нашли бесценное сокровище, хотя берестяная грамота - маленький сколок жизни простолюдина, давно истлевшего в земле, описанный корявой, полуграмотной рукой.

Читают берестяные грамоты с большим интересом и много-много раз. Точно также, я уверен, будут читать потомки "автобиографию" своего предка, каким бы ни был он грамотеем.

Неплохо, на мой взгляд, если в каждой семье нарастающим итогом будет накапливаться домашняя библиотека, состоящая из рукописей - автобиографий предков.

Пусть данная "Автобиография" послужит толчком такому начинанию.

 

                                                                                               

                                             Главное достоинство  нашей  книги -

                                                это  не  её  литературный  стиль  и  даже

                                                 не  изобилие  содержащихся  в  ней 

                                                разного  рода  полезных  сведений,  а  её

                                                 правдивость.  Страницы  этой  книги

                                                 представляют  собой  беспристрастный

                                                 отчет  о  действительно  происходивших

                                                 событиях.

                                                      Джером  К. Джером.  Трое  в  одной

                                                лодке  ( не  считая  собаки ).     

                                         

                      1.  Период  моей  жизни  до  14- ти  лет

    Родился  я  в  два  часа  ночи  1-го  января  1933  года  в  городе  Бобруйске  Белорусской  ССР,  но  белорусом  не  являюсь,  так  как  моя  мать – украинка, а  отец – русский.  Начал  я  свою  жизнь  с  анекдота. Пошла  моя  мать  в  ЗАГС выписывать  Свидетельство  о  рождении  (Метрику). Оформляла  Метрику  молоденькая  девица. Между  нею  и  моей  матерью  состоялся  диалог :

   Девица : - Как  наречете  ребеночка ?

   Мать : -  Вадимом.

   Девица : - Такого  имени  нет. И  записала  в  Метрике : Уладзимир. 

  Девица : -  Батька у  ребеночка  есть ?

  Мать : -  Он  в  командировке. Девица  записала  в  Метрике :  батьки  нет.

  До  16 – ти  лет  меня  звали  Вадимом . Но, когда  я  стал  получать  паспорт ,  бдительный  капитан  милиции  обнаружил  обман . В  заявлении  я  просил  выписать  паспорт  на  имя – Вадим , а  в  Метрике  капитан  обнаружил  другое  имя – Уладзимир .  Он  побранил  меня  за  обман  и  оформил  паспорт  на  Владимира  Георгиевича  Чепракова. Таким  образом , с  1949 года для  родных  и  друзей  я – Вадим , а  по  всем  документам – Владимир. Только мой  отец  беспокоился, как бы  не  пришлось  меня  усыновлять.

   

РОДИТЕЛИ

 

Отец, Георгий Павлович Чепраков, родился 8-го января (по старому стилю) 1905 года, то есть почти  в "кровавое воскресенье". По новому стилю - 21 января, то есть в день, когда хоронили В.И.Ленина. Поэтому всю свою жизнь он праздновал день своего рождения "шепотом". Иначе могли неправильно понять наши славные "органы" (КГБ).

Родился отец в городе Бердянске Таврической губернии в семье мелкого "буржуя", владеющего собственным двухэтажным домом и каретой, городскими банями, хлебопекарней и заводиком по производству безалкогольной продукции. Мать моего отца - чистокровная гречанка (фамилия Узумбано). Она с родственниками эмигрировала из Турции, греческой колонии Триполи. Приехав в Россию, все они стали Триполитовы. Вот как это произошло. В полиции их спросили: - Как ваша фамилия? Они по-русски не понимали, поэтому дружно запричитали: - Триполи, Триполи! - Хорошо,- сказал полицейский чиновник и выписал всем паспорта на одну фамилию – Триполитов(а). С этих пор в Российской империи появилась новая фамилия.

Мои прадеды по отцовской линии - из крестьян  Ярославской губернии. После отмены крепостного права в 1861 году они стали вольными и.... каким-то образом появились в Бердянске. О том, как они разбогатели, по городу ходила легенда: будто бы какая-то женщина нашла клад - кувшин, набитый золотыми монетами. Она обратилась к Чепраковым за помощью в реализации клада при условии, что половину они могут взять себе. Чепраковы согласились и.... разбогатели.

У Павла Чепракова (моего дедушки) и его жены - гречанки Марии Триполитовой в период 1904 - 1907 г.г. родились: дочь Клеопатра и два сына, Георгий (мой отец) и Константин.

О жизни моих предков я почти ничего не знаю.. Они умерли до того, как я появился на свет. В 2009 году я собрал по ИНТЕРНЕТУ, а также

из различных архивов материалы о Чепраковых и Триполитовых,

которые можно посмотреть,кликнуть  . Дополнительную информацию о моих дедах и прадедах по отцовской линии я узнал, хотя это попахивает фантастикой, в Ленинке (Российской Государственной библиотеке). Там  мне пришла в голову шальная мысль поискать в каталогах какую-нибудь литературу о дореволюционной жизни города Бердянска. Поиски увенчались успехом. Я нашел годовые подшивки газет: "Бердянский курьер" за 1911 г. и "Бердянские новости" за 1911 - 1914 г.г. И вот что я обнаружил на страницах этих газет (привожу несколько заметок):

МЕСТНАЯ ХРОНИКА

4 декабря 1913 г. булочник из булочной Мурадьяна Григорий Проценко побился об заклад на 75 коп. с гулявшими с ним товарищами в том, что он выкупается в Азовском море несмотря на значительный лед. Получив задаток 20 коп., герой от бутылки спокойно разделся на берегу против  БАНИ ЧЕПРАКОВА (выделено мною), прошел по льду до воды, окунулся 3 раза и вышел, получив остальные 55 коп.

ТОРГОВЫЯ  БАНИ

довожу до сведения жителей города Бердянска, что с 12 декабря 1913 г. мною заарендованы торговые бани Чепракова (вход против мясных лавок и с Приморской улицы). Бани открыты ежедневно от 6 часов утра до 12 часов ночи. Плата в общие женские и мужские с персоны 12 коп., дети до 10 лет платят половину. В дворянское отделение - с персоны 25 коп., дети -10 коп. Отдельные номера от 40 коп. При кассе имеется свежее белье, мыло, мочало, кил и т.п.

С почтением  Е. Калтыкъян.

В 1955 году эти бани еще функционировали. И я имел приятную возможность в них помыться. Вот как это эпохальное событие в моей жизни произошло.

В 1955 году я - молодой лейтенант служил техником по радиооборудованию самолетов в 8-й Отдельной Разведывательной эскадрильи ПВО, которая базировалась в г. Василькове около Киева.

Летом этого года проводилось учение с участием нашей эскадрильи, самолеты которой (Миг-15) изображали вероятного противника. С подвесными топливными баками наши Миг-15 должны были облететь все части ПВО, расположенные на Украине. Но в этом случае даже дополнительного топлива в подвесных баках не хватало на обратный полет. Решено было сажать самолеты на аэродром МВЛ (местных воздушных линий), удаленный от Бердянска на 5 км, где они могли бы заправиться топливом. Аэродром не был предназначен для обслуживания реактивных военных самолетов. Поэтому техническому персоналу (и мне в том числе) пришлось в товарных вагонах отбыть на время учений в Бердянск. Учения продолжались несколько дней. У меня появилась возможность познакомиться с родиной предков. Был сильно взволнован, когда увидел замшелое неказистое краснокирпичное здание около моря с трубой, на которой виднелась буква Ч, выложенная из белого кирпича. Это были действующие городские бани, экспроприированные в 1917 году Советской властью у моих предков. Я решил помыться в бане, прямым наследником которой являлся, хотя в знойный день лучше было бы искупаться в Азовском море. Купил самый дорогой билет в отдельный номер с ванной. Разделся. Стал искать ванную. С трудом догадался, что яма, выложенная кафельной плиткой, и есть ванная. Намылился. Стал ополаскиваться теплой водой и с ужасом обнаружил, что волосы мои слиплись. Оказалось невероятное - вода была морской, соленой.... Продолжаю цитировать дореволюционные газеты:

БАКАЛЕЙНО - ГАСТРОНОМИЧЕСКИЙ МАГАЗИН А. И. КЕФЕЛИ

Азовский проспект, дом ЧЕПРАКОВА.

Довожу до сведения почтеннейшей публики г.Бердянска и его уезда, что мною к пред­стоя­ще­му празднику Рождества Христова получены кондитерские товары разных фабрик Эйнем, Д.Кромского, Егорова и др.

Специальное изготовление собственной фирмы жженого и молотого кофе, а также варенья разных сортов.

Из "Бердянского курьера" я узнал еще кое-что о моих предках Чепраковых. Поскольку читал я эту газету в период "перезрелого социализма", то должен был бы воскликнуть: - Вот он - звериный оскал капитализма!! Но я, член КПСС с 1960 г., не стал этого делать, так как деды были все же не чужие мне люди. Можно их простить. Итак, читаем:

ЗАСЕДАНИЕ ГОРОДСКОЙ ДУМЫ -15 декабря 1911 г.-

…Во-первых, надо сказать, что жалованье членов Управы довольно солидное, а задолженность города громадная. Во-вторых, члены комиссии  высказались категорически против прибавки третьего члена. Все же гласный  господин Чепраков ухитрился найти доводы за прибавку третьего члена; он указал, что ежедневно Управа “осаждается громадным числом просящих”, которые буквально “запружают” коридор; что ему ... самому -, о , ужас! - приходилось ожидать по два часа. Посему необходим 3-й член Управы...

Гласный г. Чепраков предложил взять ссуду на более льготных условиях; заем у частных лиц делается по 8% и деньги идут на уплату процентов, через чего теряется лишних 2 тыс. рублей.

МЕЛОЧИ (маленький фельетон)

Вот, например, еще случай: жила да была, как говорится в сказках, во граде Бердянске фирма, и к тому же еще вполне приличная и благопристойная. А именовалась она “ЧЕПРАКОВ и Ко”.

Поила эта "комп." бердянцев минеральной водицей разных качеств и свойств. Пили бердянцы водичку да похваливали. И казалось, что все обстоит не только благополучно, но и превосходно.

Случился же такой грех, что вздумалось заглянуть на завод санитарному надзору и вышла странная история: санитарный врач потребовал закрытия завода (усумнился значит).

ОСА

МЕСТНАЯ ХРОНИКА - 1 января 1912 г. -

Городской санитарный врач подал председателю санитарно-исполнительной комиссии, городской голове заявление о том, что при осмотре им завода для приготовления  сельтерской воды и лимонадов, оказались следующие дефекты: сельтерская вода приготовлена из сырой воды.

МЕСТНАЯ ХРОНИКА

Вчера санитарный врач  С.С.Гурович, осматривая завод минеральных вод “П.П.Чепраков  и  Ко” нашел массу нарушений требований гигиены и санитарии, вследствие этого он возбудил ходатайство о закрытии завода.

11 ЯНВАРЯ 1912 г.

Городская управа просит городского санитарного врача о том, чтобы он, ревизуя заводы для приготовления лимонада и фруктовых вод, настаивал на приготовлении г.Чепраковым  напитков из кипяченой , а не сырой воды.

Санитарный городской врач уведомил городскую управу о том, что фруктовые воды и лимонады можно приготовлять только из кипяченой воды. Но на заводе г.Чепракова этого не делается по неимению приспособлений для перегонки воды, а потому г. Чепраков уже привлекался к законной ответственности и подвергался штрафам. Однако это на него не действует и он продолжает делать по-прежнему.

ДОКУМЕНТ   01     сайт : www.berdyansk.net

 

На том я заканчиваю цитировать газеты. Итак, у моего деда Павла Чепракова и его жены - гречанки Триполитовой было трое детей: Клеопатра (тетя Патя), Георгий (Жора, мой отец) и Константин (дядя Котя).

Жили дети в достатке, сытно и беззаботно. Катались в карете, пили лимонад из сырой воды, ели конфеты и пирожные из кондитерского магазина Кефели, который размещался на первом этаже их большого дома, учились в гимназии…

  В 1914 году семья переехала в Одессу. Пришла Великая Социалистическая революция в 1917 году и… Чепраковы стали бедными. Моя бабушка Мария  Георгиевна Триполитова (Узумбано) умерла в 1921 г.. Дед при Советской власти жил недолго. Работал милиционером.. Умер в 1921 году. Дети осиротели. Перебрались обратно из Одессы в Бердянск. Клеопатру приютили родственники, а братья (мой отец и дядя) стали беспризорниками.

По словам моего отца (Георгия), они с братом обошли пешком весь Крымский полуостров. Рассказывал, как они воровали варенье в какой-то лавочке. Брат (Костя) стоял на выходе около двери и держал в руках палку “в полной боевой готовности”. Отец внезапно вбегал внутрь, хватал банку с вареньем и быстро выбегал из лавочки. Дядя Котя закрывал дверь и просовывал палку через петли для навесного замка. Пока лавочник пытался открыть дверь, братья убегали, "сматывались". Но однажды дядя Котя оплошал, не смог закрыть палкой дверь. Лавочник их поймал и придумал изуверское наказание: посадил пацанов (моего отца и дядю) на стулья, крепко их связал, чтобы ни рукой, ни ногой они не могли даже пошевелить, облил им головы вареньем, которое они не смогли “утащить”, и ушел. Был летний жаркий день. Налетели мухи и пчелы. Голова и тело испытывали мучительный зуд…

Рассказывал отец, как он с Котей нанялись на работу в пекарне. Хозяин разрешил в первый рабочий день кушать все, что они захотят. Отец с братом накинулись на мучные и кондитерские изделия и ели до тех пор, пока не стало тошнить. В последующие дни они не могли не только есть, но и смотреть на хлебобулочные изделия. Через несколько месяцев сбежали, прихватив корзину с булками. Пошли странствовать по Крыму.

Однажды пришлось спать на горе Митридат под Керчью. Там они нашли древнюю золотую монету. В Керчи отец дрался с бойскаутами. Долго лежал в больнице, залечивая раны.

Отец со мной откровенничал только, когда был под "мухой". Однажды он признался, что работал даже чекистом. Это было в то время, когда большевики (Землячка и др.) буйствовали в Крыму. В ЧеКа каждый день расстреливали “врагов революции”. Отец по молодости лет непосредственно не участвовал в этом кровавом деле, но знал технологию массовых расстрелов. Она была такой. Очередного “буржуя” вели по темному коридору. Внезапно включали прожектор, который слепил глаза и отвлекал на мгновение от мрачных мыслей жертву. В этот момент раздавался выстрел в затылок. Труп быстро выносили, кровь подтирали тряпкой и вели следующего “врага революции”. Ни крика, ни шума. Быстро. Оперативно. В день удавалось расстрелять более 100 человек.

 

Д О К У М Е Н Т   02     сайт:  www.russuanmontreal.ca/

  

В период странствий отец с братом успели поработать в одном из крымских совхозов.

О дальнейшей жизни отца и дяди до 1928 года я почти ничего не знаю. Знаю только, что дядю призвали в Красную Армию, где он пристрастился к рисованию и стал армейским художником, а отец решил стать кадровым военным. В период 1926-1928 г.г. он оказался в Николаеве Украинской ССР. Там познакомился с моей будущей матерью 16-летней девушкой Валей, которая работала инструментальщицей и слесарем на заводе. Отец крепко в нее влюбился. В один прекрасный день он достал из кобуры пистолет и … приказал Вале выйти за него замуж. Но Валя не обратила на пистолет никакого внимания и с радостью согласилась. Можете поверить мне на слово - отец в молодости был красивым мужчиной, только рост подкачал (160 см). Это знаменательное событие произошло в 1928 году. Родители моей матери - простые люди. Отец , Георгий Коровниченко - рабочий, мать - домохозяйка. Они имели 5 детей. Кроме Вали (моей матери) еще четверо сыновей: Леня, Толя, Витя и Володя. Леонид, Анатолий и Виктор связали свою жизнь с морем, а Владимир стал кадровым разведчиком (хорошо знал немецкий язык). Во время Великой Отечественной войны его с радисткой забросили в Белоруссию, захваченную немцами. Как выяснилось только спустя 10 лет после войны, Владимира Коровниченко и радистку фашисты поймали и повесили. Их могилу нашел дядя Витя в Ельне Смоленской области РСФСР.                                                                                                                                                                           Дядя Толя во время освобождения Новороссийска был тяжело ранен, едва не утонул. Л.И.Брежнев почему-то об этом ничего не говорит в своей книге « Малая земля ».

Из Николаева отца перевели служить в танковые войска, в воинскую часть, расположенную рядом с Бобруйском. Служил он там вместе с Михаилом Кацем, который стал впоследствии известным драматургом. Совместно с Закржевским он написал пьесу, а потом киносценарий с тем же названием “Олеко Дундич”.

В Бобруйске родился я 1-го января 1933 года и мой брат Борис 7 октября 1934 года.

В 1935 году мы переехали в Москву, так как отца приняли в Военную академию им. М.В.Фрунзе.

Краткий рассказ о своих родственниках, которых по ходу изложения "Автобиографии" я еще буду вспоминать, закончу информацией о моем дяде Коте, Константине Павловиче Чепракове, народном художнике УзССР.

Он стал профессиональным художником, не имея высшего образования и даже среднего. Каким-то образом попал в Узбекистан и там прожил всю свою жизнь. Работал в издательствах детской литературы. В “Ленинке” (Российской Государственной библиотеке), копаясь в каталогах, я обнаружил работы К.П.Чепракова в качестве художника: Золотая рыбка; Крошка-утенок; Майский жук; Сказка о Робе; Скандал и печка; Стихи для детей; Внучка чабана.

В  50-х годах он вместе с известным художником Уралом Тансыкбаевым (автором “Утра Кайраккумской ГЭС”) оформлял Узбекский павильон на ВДНХ. Центральную огромных размеров картину павильона Узбекской ССР рисовал художник (кажется, Абдуллаев; прошу простить, если наврал), которого дядя Котя и Урал не уважали. На картине художник изобразил Сталина, Берия, Молотова и других “вождей”, спускающихся с лестницы какого-то дворца. По мере разоблачения вождей в картину вносили изменения. Например, Лаврентию Берия подрисовали усы, на голову напялили тюбетейку, одним словом, сделали из Берия простого узбека.

Венцом творческих успехов дяди Коти была персональная выставка в Москве, на улице Горького (1-й Тверской-Ямской), напротив гостиницы “Минск”. В 1967 году К.П.Чепракову исполнилось 60 лет и 35 лет творческой деятельности. Хочу привести слова Марианеллы Мюнц, напечатанные в Каталоге выставки:

Есть такие человеческие характеры, над которыми возраст не властен, а жизненный опыт лишь чеканит в них то, что было главным, существенным еще в юности.

Где бы ни появился Константин Павлович Чепраков с его открытым лицом и улыбчивыми глазами, сразу вокруг вскипает озорная шутка и начинается чуть-чуть окрашенная иронией товарищеская перепалка. Ни трудность, ни препятствия (а их было немало на пути) не погасили в этом, уже теперь седом человеке, удивительно полнокровного ощущения счастья бытия, неистощимой любви к красоте.

Творчество К.П.Чепракова тысячами нитей связано с искусством Узбекистана, с его ошибками, недостатками и успехами. Оно довольно отчетливо выражает то новое, что пришло в пейзажный жанр Узбекистана.

Художник не получил специального образования, и поэтому творчество для него - вереница собственных открытий и упорный труд. Рано потеряв родителей, он сам думал о своей судьбе. В 20-х годах мальчик отправился в путь по вздыбленной революцией огромной стране. В тринадцать лет что может быть заманчивее путешествия, что радостней познания новых мест? Скитался, был беспризорником и однажды попал в один из совхозов Крыма. Попробовал что-то рисовать и с одобрения совхозных рабочих стал работать художником, увлекшись музыкой, сам научился играть на фортепиано. А когда пришла пора призыва в армию, на вопрос военкома о гражданской профессии юноша твердо ответил - художник.

Ветер дальних странствий привел Чепракова в Ташкент. Объездил всю Среднюю Азию. Работал в газетах и журналах. Имя Константина Чепракова широко известно любителям советского искусства. Его акварели, графические работы неоднократно бывали на зарубежных выставках .

М.Мюнц

Мой дядя К.П.Чепраков умер от нефроза в Ташкенте в 1972 году.

Итак, когда мне было 2 года, наша семья переехала из Бобруйска в Москву. Отец стал слушателем Военной академии им. М.В.Фрунзе. Отец рассказывал, как на приемных экзаменах по химии преподаватель умолял его вспомнить хотя бы формулу воды (Н2О), чтобы поставить не кол, а двойку, но отец не смог этого сделать. И все же его приняли в академию. Это означает, что в 1935 году конкурса не было. Очевидно, была разослана разнарядка в воинские части на строго определенное количество будущих слушателей. Отца я спросил, как ему удалось успешно пройти мандатную комиссию, ведь он сын мелких буржуев? Отец ответил, что он родителей в документах сделал мещанами, а так как они умерли, то никто из "органов" не стал проверять правдивость этой информации.

Рядом с академией построили шестиэтажный дом - общежитие для слушателей и преподавателей. Здания академии и общежития были единственными на проезде Девичьего Поля. По проезду в то время ходили трамваи вдоль одной из сторон сквера, представляющего в плане тупоугольный треугольник. Другая сторона треугольника-сквера была частью Большой Пироговской улицы, а третья - улицы Еланского.

Дом - общежитие в плане был похож на букву П, а точнее, на недоделанную букву Н  . На первом этаже размещалась большая столовая. Каждый этаж, начиная со второго, представлял собой длинный коридор по всему периметру здания. По сторонам коридора располагались “нумера” - квартиры с разным количеством комнат, с собственным сортиром и умывальником. (Лирическое отступление. Помню, как Михаил Кац, обладая задницей необъятных размеров, переломил в нашем туалете деревянное откидное сиденье). Кухни с большим количеством газовых плиток и душевые - бани были общими, по две на каждом этаже. (Лирическое отступление. До сих пор помню звуки быстрых шагов по коридору. Это мама несет из кухни кастрюлю с украинским борщом).

Пацаны (и я с братом в том числе) бегали, как оглашенные по коридорам, орали, играли в прятки, в казаки-разбойники, вызывая “гнев и возмущение всех трудящихся”, т.е. взрослых. На это мы отвечали мелкой шкодой. Например, связывали одной веревкой две двери, расположенные напротив друг друга, потом стучали или звонили в каждую квартиру и ждали на безопасном расстоянии результатов своей пакости. Квартиранты не могли открыть свои двери, кричали, в ярости колотили в них.

Нашей семье (отцу, матери, двум детям) вначале дали одну комнату в двухкомнатной квартире на третьем этаже. Другую комнату заняла семья Панюшкиных (он, она, сын Володя).

Набор слушателей в 1935 году в количестве 222 офицеров состоял из мужчин молодого и среднего возраста. Многие из них прошли боевой путь - участвовали в Гражданской войне. Были и коммунисты с большим партийным стажем: Л.В.Гринвальд-Мухо с 1918 г., Н.В.Еремин, В.М.Бочков с 1919 г., Н.А.Гершевич и В.А.Прощаев с 1920 г., В.И.Стражевский с 1921 г. Были танкисты, артиллеристы, летчики, кавалеристы, пехотинцы.

В моем домашнем архиве есть редкая книжка - Сборник воспоминаний группы генералов и офицеров, принятых в Академию в 1935 году.    

Д О К У М Е Н Т  03  и  04  и  04a

            

Она издана в 1971 г., продаже не подлежит и перешла ко мне по наследству после смерти отца. Приведу лишь некоторые отрывки из воспоминаний тех, с кем был в одной учебной группе мой отец.

1. Генерал-полковник Алексей Иванович Радзиевский. …Великая Отечественная война явилась суровым испытанием для выпускников академии 1938 года. 28 генералов и офицеров нашего выпуска пали смертью храбрых, защищая от врагов нашу Родину. Это генералы В.В.Скрыганов, М.С.Кириллов, Б.Н.Аршинцев, К.А.Цаликов, А.А.Кичкайлов, полковники Ф.М.Бородин, А.Ф.Болотов, А.В.Колесник, В.Х.Ханин и др.

Все выпускники 1938 года с честью оправдали высокое звание фрунзевца, 11 человек удостоены высокого звания Героя Советского Союза, а генерал С.А.Козак - дважды Герой Советского Союза. Выпускник академии 1938 г. П.Ф. Батицкий - Маршал Советского Союза, Главнокомандующий  Войсками ПВО СССР. С.Г.Поплавский - генерал армии. Генерал-полковниками стали В.М.Шатилов, И.И.Людников, Д.Ф.Алексеев, 17 выпускников -генерал-лейтенанты, 57 - генерал-майоры, остальные стали старшими офицерами (например, мой отец - полковник, вставка моя). 0 каждом из них можно рассказать много интересного. Так, генерал армии С.Г. Поплавский в годы войны и после ее окончания был командующим армией Войска Польского; генерал-полковник В.М.Шатилов командовал дивизией, которая в 1945 г. вела бои в Берлине. Это бойцы его дивизии водрузили знамя Победы над рейхстагом.

Генерал-лейтенант В.М.Бочков в 40-е годы занимал пост Генерального прокурора СССР. Генерал-майор А.С.Панюшкин был послом СССР в Китае и США, потом он стал начальником отдела ЦК КПСС.

2. Генерал-майор Александр Семенович Панюшкин

Наша 6-я группа первого курса , сформированная в Наро-Фоминске, состояла в основном из молодых командиров. Старшиной группы был Карл Зонненберг, который прибыл в академию с должности заместителя начальника штаба кавалерийского полка.

Группа состояла из пяти кавалеристов, трех танкистов, двух артиллеристов, двух летчиков и двух пограничников. Некоторые из них стали известными военачальниками. Один из кавалеристов Павел Федорович Батицкий - стал Маршалом СССР, другой - Алексей Иванович Радзиевский стал генерал-полковником, начальником Военной академии им. М.В.Фрунзе. Летчик Федор Порфирьевич Котляр завершил войну генерал-лейтенантом авиации. Федя, как мы его звали между собой, был удостоен звания Героя Советского Союза, так же, как и П.Ф. Батицкий.

Начальником нашей группы был Иван Георгиевич Зиберов. И.Г.Зиберов в Гражданскую войну был начальником разведки одной из дивизий прославленной 1-й Конной армии. Но в академию он прибыл уже из танковых войск.

Слушатель 10-й группы Басан Бадьминович Городовиков стал Героем СССР и в послевоенное время работал первым секретарем Калмыцкого обкома КПСС.

В стенах академии у меня зародилась большая дружба с однокашниками Станиславом Гильяровичем Поплавским и Всеволодом Ильичем Стражевским. Оба они принимали участие в создании вооруженных сил Польской Народной Республики.

Генерал-лейтенант Николай Кириллович Спиридонов в течение длительного времени занимал пост коменданта московского Кремля.

Несколько слов о себе. По образованию и опыту работы я -человек военный, в Красной Армии с 1920 года. С должности коменданта пограничного дальневосточного участка Барабаш-Левада я был направлен на учебу в Военную академию им. М.Ф.Фрунзе.

Забегая вперед, хочу сказать, что после окончания академии слушатели нашего курса назначались на различные посты самой разнообразной государственной, политической и другой деятельности, которая на первый взгляд, казалась что ни на есть сугубо гражданской. Досрочно получили назначение на ответственную работу в ЦК ВКП(б)  товарищи И.И.Золоточуб и К.В.Сычев. Так случилось и со мной. Вскоре после окончания академии я был вызван в Кремль к И.В.Сталину. Он предложил мне кратко рассказать о своей учебе и работе, а затем, пройдясь молча по кабинету, спросил, как я смотрю на то, чтобы перейти на дипломатическую работу.

Я, конечно, не ожидал такого предложения и высказал сомнение, смогу ли я принести пользу на этом совершенно незнакомом мне поприще. Сталин на это заметил, что нужно попробовать себя и на новой работе. Затем, он предложил мне поехать в Китай в качестве полпреда (полномочного представителя) СССР.

В общей сложности я проработал в Китае около пяти лет - с июля 1939 года по май 1944 г. Через три года после возвращения из Китая в Советский Союз в октябре 1947 года я был назначен послом в США, где проработал около 5 лет.

Д О К У М Е Н Т    05

 

3. Генерал-лейтенант авиации в отставке Ф.И.Котляр

…Перед сдачей экзаменов мне предстояло пройти мандатную комиссию под председательством армейского комиссара Е.А.Щаденко.

После поступления в академию пришлось сменить форму летчика на общевойсковую. Вскоре курс выехал в Наро-Фоминский лагерь. Построив слушателей, начальник курса А.В.Катков зачитал приказ о распределении офицеров по группам. Я получил назначение в шестую группу. В этой группе были офицеры всех родов войск, но все таки преобладали кавалеристы. Среди них такие лихие рубаки, как А.С.Панюшкин, А.И.Радзиевский и П.Ф. Батицкий. Был среди нас танкист Г.П.Чепраков, летчики Н.А.Кунгурцев и я.

Группа занимала одно из первых мест по успеваемости. Мы жили по принципу: один за всех, все за одного. Приведу некоторые примеры. Консультации по тактике и топографии давал нам Г.П.Чепраков. Если у кого-нибудь были затруднения с инженерными расчетами, обращались к П.Ф.Батицкому. При подготовке к политическим занятиям главным консультантом был А.С.Панюшкин. Мастерами строевой подготовки считались А.И. Радзиевский и наш старшина группы К.И.Зонненберг.

Слушатели академии принимали участие в разработке проекта Полевого устава Красной Армии 1936 года. Заместитель Наркома Обороны М.Н.Тухачевский в течение четырех часов зачитывал проект устава, выслушивал замечания и тут же вносил в устав предлагаемые изменения и дополнения. После войны я закончил Академию Генерального штаба, а в возрасте 60 лет вновь предстал перед экзаменационной комиссией, на этот раз Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова. За 3 года я заочно закончил Исторический факультет.

4. Генерал-майор танковых войск И.Г.Зиберов

…Военную академию им.М.В.Фрунзе я окончил в 1926 году. Преподавательскую деятельность мне довелось начать в той же академии с весны 1935 года.

В академии, как правило, преподаватель тактики является и начальником группы слушателей, которую он ведет. Мне досталась 6-я группа, состоящая из 14 человек. Из этой группы выросло немало командиров, занявших впоследствии высокие должности.

На занятиях по тактике скоро стали выделяться четкостью и верностью суждений несколько слушателей: П.Ф.Батицкий, А.И.Радзиевский, Ф.П.Котляр, А.С.Панюшкин, Д.П.Онуприенко. Большое внимание уделялось составлению оперативной документации. По четкости, полноте и своевременности выполнения лучшими были документы по играм и домашние работы П.Ф.Батицкого, А.С.Панюшкина и Г.П.Чепракова.

5. Слово боевых подруг. М.П.Бочкова, К.П.Костомарова, Н.В.Сченснович

…Как только семьи слушателей приехали в Москву, парторганизация курса развернула среди них массовую политическую работу. Было организовано 10 кружков по изучению истории партии и вопросов текущей политики.

В общежитии выпускалась стенная газета “За социалистический быт”. Эту газету готовили Беляева, Даниловская, Аптерман и Чепракова. Особенно большую работу по оформлению газеты выполняла Валя Чепракова, которая работала в академии чертежницей.

 Я привел лишь малую толику  воспоминаний, опубликованных, как говорил выше, в книге  “Гордимся званием фрунзевца”, выпущенной в 1971 году малым тиражом и только .для внутриведомственной продажи.

Хотя отец окончил академию на все пятерки (золотые медали тогда не давали) и удостоен чести быть занесенным на академическую Доску почета, в воспоминаниях его однокашников А.И.Радзиевского и А.С.Панюшкина о нем ни слова. Я думаю, это объясняется не тем, что они очень высоко скакнули, стали партхозноменклатурой. Скорее всего  тем, что отца выгоняли из армии и из партии и, хотя потом реабилитировали, пятно осталось. В то время “перезрелого социализма” осторожность была вовсе не лишней, особенно для начальника Военной академии им. М.В.Фрунзе и , особенно, для Заведующего отделом ЦК КПСС.

Иван Зиберов также не очень объективен в своих воспоминаниях по отношению к моему отцу. Во-первых, отец был в 6-й группе наиболее подготовленным по вопросам тактики; во-вторых, его оставили сразу после окончания академии преподавателем тактики; в-третьих, на фронте он и мой отец служили в 3-й танковой армии Рыбалко. Как видим, И.Г.Зиберов “не один пуд соли съел” с моим отцом. Думаю, он, как и другие, также на всякий случай решил поменьше говорить о Г.П.Чепракове.

Хочу закончить рассказ об однокашниках отца следующей любопытной информацией.    У Юлиана Семенова в книге “Отчаяние” (1989 г.) читаем: …Пусть это делают другие, а я дам приказ пристрелить их в камере, как Ежова, когда тот метался, падая на колени, а в него всаживали пулю за пулей те два человека, которых назвал Сталин поименно: ПАНЮШКИН и управделами ЦК Крупин…

Ю.Семенов не указал инициалы Панюшкина. Однако по моему мнению А.С.Панюшкин вполне мог участвовать в расстреле Ежова до отъезда полпредом в Китай.

Если родственники А.С.Панюшкина  (покойного)  будут возмущены моей гипотезой, то прошу простить. В оправдание хочу сказать, что я бы гордился, если бы мне выпала честь пристрелить Ежова, у которого все руки в крови невинных.В 2009 году на основе собранной информации я уточнил биографию Ежова. Можно посмотреть мою версию,клик.

Зато я знаю абсолютно точно, что Лаврентия Берия застрелил Павел Федорович Батицкий.  Читаем из книги Анатолия Сульянова  “Арестовать в Кремле” (1991 г.): …Батицкий брезгливо посмотрел на ползающего у его ног Берия, увидел, что тот обмочился от страха, сплюнул и проворчал: - Умереть, сволочь, не можешь достойно! Он подошел к успокоившемуся на мгновение Берия, дал знать, чтобы погасили электрическую лампочку, незаметно вынул из кармана пистолет и, как только погас свет, выстрелил навскидку, не прицеливаясь, в лоб закричавшему Берия…И последний штрих. Мой отец, став преподавателем тактики (или оперативного искусства, точно не знаю) в Военной академии им. М.В.Фрунзе, имел честь учить  будущего начальника КГБ Ивана Серова. Иван, по рассказам отца, едва-едва тянул на тройку, был “дуб дубом”.

Период с 1935 г. по  21 июня 1941 года я вспоминаю как самый счастливый для меня и нашей семьи. Отец получил двухкомнатную квартиру № 139 (до сих пор помню) на третьем этаже общежития. Она находилась почти напротив той, в которой мы жили вместе с семьей А.С.Панюшкина.

Этот период я вспоминаю лишь отдельными эпизодами, так как прошло с тех пор 56 лет. Однако начну с воспоминаний моей матери. Она рассказывала, что я был исключительно упрямым младенцем. Вспоминает, как я регулярно в течение многих дней орал благим матом ровно один час с 12 часов ночи, приводя в неистовство своих родителей и соседей. Ни  “кнут”, ни  “пряник” не помогали. Мать в отчаянии даже надевала противогаз, но я был не из пугливых и продолжал орать положенное время.

Еще одно воспоминание матери  связано с моей болезнью диатезом. Все мое маленькое тельце было сплошной зудящей раной. Никакие лекарства не помогали. Ей посоветовали поехать в г. Ленинград, где лечили диатез гомеопатическими лекарствами. Она поехала со мной в этот город, благо там жила ее тетя, и вылечила меня. С тех пор моя мать свято верит в гомеопатию, как панацею от всех бед. В Ленинграде я проявил себя опять не с лучшей стороны. На Невском проспекте стал голосить, пугая прохожих: - Хочу колбасы!! Уговоры матери были бесполезны. Я орал до тех пор, пока моя скромная просьба не была удовлетворена. А теперь мои воспоминания (мазками). Ходил в детский сад, который и поныне стоит на том же месте (точнее, здание детсада). Помню лишь три эпизода.

                                                                                                          

1. Зимой после обеда мы спали на неотапливаемой веранде в спальных мешках. Испытывал блаженство. Дышишь чистым холодным воздухом. Тело в тепле.

2. Моемся в настоящей бане. Кругом кафель. Я изображаю друзьям по детсаду лягушку. Прыгал, квакал и …поскользнулся, упал, ударился затылком о кафельную ступеньку. Кровь идет ручьем, крики… потерял сознание. Меня на носилках выносят. Потом отдельная палата в больнице. Синий свет. Тишина… Шрам на затылке остался на всю жизнь.

3. Во время новогоднего праздника в детсаде меня одели девочкой. Я был в юбочке и почему-то без трусов. Мне было так стыдно, что я до сих пор сгораю от стыда .

Помню свою первую любовь. Ее звали Леонидочкой. Она была похожа на куклу с большими голубыми глазами. Дома, “сгорая от страсти”, я на кусочке промокашки написал: Я люблю тебя ЛеАнидочка. Спрятал промокашку под рабочий стол отца. Домработница во время уборки квартиры нашла мое любовное признание и отдала отцу. Он прочитал, рассмеялся и сказал: - Писать надо грамотно. Не ЛеАнидочка, а Леонидочка,-спрятал промокашку в свой бумажник, - когда станешь взрослым, отдам обратно.

Жаркий летний день. Балкон. Во дворе, который образовался внутри буквы П (формы нашего дома в плане), бегают знакомые ребята. Мне кричат, чтобы я окатил их водой. Тут же я сообразил “шутку”. Вытащил свою пипиську и стал поливать друзей “водичкой”. Случайно струя попала на окно нижнего этажа. Хозяйка окна это “безобразие” заметила и пожаловалась отцу. Отец в первый (и последний) раз моей жизни отстегал меня военным ремнем по попке.

Летом семья уезжала в наро-фоминские лагеря. Когда отец был слушателем академии, то мы жили в бараке .для семейных. Когда отец стал преподавателем, то снимали дачу в лесу. Кто видел кинокартину "Сердца четырех", может представить нашу лагерную жизнь - очень похоже.

Купание в очень чистой реке Наре. Крики женщин, которых за ноги кусали раки. Вечером кино. Погода почему-то вспоминается только очень хорошей: жарко, солнце, кучевые облака, иногда непродолжительная гроза, поля, ромашки, васильки, запах дыма от сосновых шишек. Земляника. Одним словом, блаженство!

Моя мать была активной общественницей. Оформляла стенгазету. Помогала отцу в рисовании плакатов по тактике. Участвовала в художественной самодеятельности. Кстати, будущий Маршал СССР П.Ф.Батицкий прекрасно пел, имея великолепный бас, будущий начальник академии А.И.Радзиевский мастерски плясал. Военная академия им. М.В.Фрунзе имела огромный трехэтажный Дом культуры с большим зрительным залом на 800 -1000 мест. В предвоенные годы сложился хороший (на уровне профессионального) театральный коллектив, которым руководил артист Центрального Детского театра Чинаров. Отец и мать играли в различных спектаклях. Например, отец играл птицелова в " Мещанах " А.М.Горького. Мать, по моему мнению, очень красивая, играла шпионку в пьесе  " Ошибка инженера Кочина". На одном из спектаклей я и мой брат Борис (мне было 6 лет, а брату и того меньше) устроили незапланированную реакцию зала - стали во весь голос кричать: - Мама! Мама! - и громко плакать, когда нашу маму (шпионку) сбросили с моста под электричку. Спектакль остановили. Нас повели за сцену и показали живую мать. Мы успокоились.

Отец был прекрасным фотографом, сам снимал, сам проявлял, сам печатал фотоснимки. Однако за несколько дней до объявления войны он почему-то решил сделать семейный снимок в фотоателье на Арбате (старом), как будто предчувствовал что-то неладное.

 

РИСУНКИ  01          02        03

 

 

                                                                                                                                       ЭВАКУАЦИЯ

 

 

Помню день объявления войны. Я и мой брат Борис шли  по дороге вдоль  поля. Летом 1941 года нас отправили в пионер. лагерь, расположенный в лесном массиве, около ст. Соколовская Монинской ветки Яр. Ж/Д. Мимо нас пробежали  женщины, они кричали: - Война !

Командование академии в течение нескольких дней после начала войны организовало эвакуацию в Казань семей преподавателей (на добровольной основе). Отца в этот момент в Москве не было. Он был в командировке. Когда немцы начали сбрасывать бомбы на советские города, он читал лекцию “О международном положении” в Минске. Не успел он сказать, что войны с Германией не будет, как посыпались бомбы на Минск. Отец едва унес ноги в Москву. Но нас уже не было. Мать приняла решение поехать в Казань. Она полагала, что это будет вроде экскурсии, так как война, по ее мнению, продлится не более месяца. Поэтому в Казань она с тремя малолетними детьми поехала с легким сердцем и налегке. (Я забыл сказать, что 2-го мая 1939 года родилось Света - наша сестренка).

Нас погрузили в открытый грузовик и повезли по пустынным улицам Москвы на Казанский вокзал. Слез у женщин я не видел. Они даже пели песни. У мамы ветром сдуло косынку с головы. На Казанском вокзале нас рассадили по теплушкам, оборудованным нарами, и не торопясь, с длительными остановками в неожиданных местах повезли в Казань. Было жаркое лето. Сестренка  часто охлаждалась в тазике с водой.

В Казани несколько семей решило остаться жить в городе, остальные (и мы в том числе) погрузились на баржу и буксир потащил ее по Волге. Плыли часа три. Потом высадились на какой-то крохотной пристани. Нас повели сразу в столовую. Вкусно и сытно накормили. Я в первый и последний раз попробовал суп картофельный из конины. Очень понравился. Затем на телегах отправились в деревню Теньки, которая обосновалась в 5-ти километрах от Волги. Я бы назвал Теньки не деревней, а крупным поселком, так как в Теньках были две школы (я умудрился учиться и в одной и в другой), колхозный рынок, Дом культуры, парикмахерская и еще несколько кирпичных строений. Одна из улиц имела длину не менее  километра. Теньки - это колхоз-миллионер. Основная продукция -яблоки. Яблоневые сады простирались “до самого горизонта”. И это не преувеличение.

А теперь, спустя 56 лет, я буду вспоминать, как мы жили в этой деревне во время войны.

Лето 1941 года. Мы живем в административном помещении на окраине деревни, в конце ее самой длинной улицы. Моей матери, как многодетной, предоставили временно комнату в этом помещении, пока она не найдет жителя, который согласился бы поселить в своем доме ее с тремя малолетними детьми. Чтобы как-то жить, мать нанялась собирать колхозную вишню. Каждый день приносила по ведру спелой вкусной вишни. Недалеко от дома, где мы жили, протекает речка. Там мы купаемся.

Дыхания войны еще не чувствуется. Осенью мы поселились в доме зажиточного мельника. Он предоставил нам огромную, по нашим детским меркам, комнату. В этом доме нашла приют также семья генерала Журавлева:  жена и  сын Виктор.

Я пошел в школу во второй класс. Первый  успел закончить еще до войны в московской школе № 26, здание которой в готическом стиле украшает до сих пор Большую Пироговскую улицу.

Наша учительница была эвакуирована из Ленинграда. Седовласая, статная, спокойная. Нам она очень нравилась. Например, за хороший ответ могла поставить сразу две пятерки.

Осенью я сломал руку по собственной глупости. Когда с приятелями резвился на лужайке, мне пришла в голову “хохма”. Я незаметно для жертвы лег сзади  и правой рукой потянул за пальто. По теории, пацан должен был споткнуться о мое тело и упасть. Но он, увалень, не упал, а неторопливо и основательно сел на мою руку. Она хрустнула. Я увидел кисть правой руки сдвинутой на 2 сантиметра вбок от локтевого сустава. Чувствуя свою вину, я не кричал от боли, даже в сельской больнице, когда мне накладывали гипсовую повязку. Ходил я в гипсе долго.

Наступила зима. Она вспоминается по запахам сена, конского навоза, дыма из печных труб; по звукам стонущих от мороза телеграфных проводов, скрипа снега, мычания коров, блеяния овец.

Наступило голодное время. Мать по легкомыслию из Москвы с собой ничего не взяла, что можно было бы продать или променять на продукты питания. Наша еда: тыква в самом разном виде, суп постный с затирушкой (шарики из муки), каша из отрубей, иногда сало баранье, картошка. Хлеб мать приносила, как правило, поздно вечером. Где-то она часами выстаивала в очереди.

Однажды приехал, а точнее пришел отец с фронта. Ночью. Всего на несколько часов, до утра. Мороз тогда был крутой (-40 градусов по Цельсию). Шел он из Казани в Теньки по замерзшей Волге, примерно 30 километров. Радость наша была неописуемой. Привез кое-что с фронта. Шелк парашютный немецкий, марки немецкие (помню Гитлера в профиль на этих марках), фотоаппарат трофейный, часы швейцарские, снятые с убитого фашиста , кое-что из еды, шоколад и т.п. Матери это очень пригодилось. Она меняла привезенное отцом на топленое масло, яйца, сахар, муку, крупу. Сохранились в памяти еще несколько картинок. Помню, например, как мы все (мама, я, Борис и Света) лежим под общим одеялом на одной широкой хозяйской кровати. За окном, покрытым ледяными узорами, воет ветер, гудят монотонно и зловеще провода. Звук их похож на рев моторов немецких бомбардировщиков. Тихо в темной комнате, холодно и страшновато. Вдруг, Борис (8-ми лет) заплакал. Я тихо спросил: - Чего плачешь? Он ответил: - Я когда-нибудь обязательно умру. И все мы умрем. И все люди на  Земле  тоже умрут. И никогда мы не вернемся обратно. И Земля когда-нибудь будет мертвой. Мне стало тоскливо.(Эта жуткая правда преследует меня всю жизнь). Помню встречу Нового Года. Мать работала артисткой, вместе с актерами- профессионалами Московского Еврейского театра. Ставили небольшие спектакли, гастролировали по деревням и поселкам. Кое-что зарабатывали (продуктами и деньгами) Они решили отметить Новый Год в нашей комнате, в доме мельника.

Мать накрыла стол в нашей большой комнате. Артисты достали где-то 3-х литровый бидон красного дешевого вина. Разлили вино по бутылкам , предварительно наклеив на них самодельные этикетки. На этикетках , будто настоящих, они нарисовали цветными карандашами различные картинки и названия. Таким образом, на столе появилось изобилие разных вин с названиями: “С гуся вода”, “Крокодиловы слезы”, “Любовный напиток”, “Бальзам Дракулы” и т.п.

Мы, дети смеялись до слез, когда дяди стали изображать голодных собак, которые вцепились с двух сторон в кусок мяса , стали рычать , рвать зубами мясо, пытаясь отобрать его у противника. Встреча Нового Года прошла очень весело.

Из летних картинок помню пионерлагерь. Меня и брата взяли туда “на прокорм”. Но был перед этим скандал. Мы с какого-то огорода утащили арбуз. Ели его в доме, в котором жила учительница. Корки кидали под ее окно, наивно полагая, что нас “не застукают”, дескать, это не мы, а учительница ела арбуз.

Однако нас разоблачили. Стоял вопрос - не посылать нас в пионерлагерь. Потом сжалились. У матери трое детей. Ей тяжело было с нами.

В пионерлагере кормили сносно. Мы с братом решили откладывать куски сахара и печенье для мамы и сестренки. Накопили немного. Прятали припасы под матрасом. Мать растрогалась, но нас отругала, а сестренка радовалась (ей тогда было 3 года).

Вспоминаю один “исторический” момент в моей жизни. Я решил стать писателем. Мне было уже 9 лет. В большой и пустой комнате я поставил стул и табуретку. На стул положил чистую школьную тетрадку. Взял простой карандаш, сел на табуретку, задумался, и стал писать свой первый рассказ. Мама создавала режим наибольшего благоприятствования моему писательству. Она покрикивала на брата и сестренку, чтобы они вели себя тихо. Я слюнявил карандаш и выводил печатными буквами фразу за фразой, чтобы казалось будто бы рассказ напечатан в типографии. Помню, что мой опус почти дословно повторял рассказ Короленко о цыгане, который ходил с ручным медведем по деревням и веселил народ. Потом я узнал, что мое занятие называется плагиатом.

В начале июня 1943 года неожиданно приехал отец и забрал нас к себе на новое место службы в город Ставрополь-на-Волге (ныне Тольятти). В этот город мы приплыли на пароходе. Отец снял комнату в доме рядом с пристанью. Там мы пробыли недолго. В пяти километрах от города в лесном массиве временно разместился Военный институт иностранных языков Красной Армии (ВИИЯ КА). Отец в институте заведовал кафедрой оперативного искусства. Ему к этому времени уже присвоили воинское звание - подполковник. Возникает вопрос: каким образом отец во время войны оказался не на фронте, а в тылу? Вот что я узнал из рассказов отца. В самом начале войны его из академии направили работать в Главное разведывательное управление КА. Там он пробыл недолго. Рассказывал, как они жгли документы на внутреннем дворике. Скорее всего, это было в период 16-18 октября, когда Москва пребывала в панике, когда Каганович чуть было не затопил Московское метро. Описание этого эпизода можно найти в различных  книгах.

 

Из ГРУ КА его направили на фронт в 3-ю танковую армию на должность начальника армейской разведки. Некоторые эпизоды из фронтовой жизни он мне рассказывал. Например, как въехал на машине в поселок, уже занятый фашистами, перепутав дороги. Было темно. Поэтому ему удалось развернуться и “драпануть” обратно к своим.

Вспоминал, как допрашивал чванливого офицера СС, попавшего к нам в плен. Этот фашист решил молчать, как советский партизан. Отец осерчал и приказал посадить офицера СС голой задницей на бочку с ледяной водой (это было зимой). Через несколько минут от чванливости и неприступности не осталось и следа. Фашист стал давать показания.

Отец нередко конфликтовал с командованием из штаба, которое .любило преувеличивать результаты наших боев с немцами. Например, штабные офицеры докладывали о крупной победе, хотя на самом деле была мелкая стычка, в которой погибло несколько немцев, а не тысячи, как они рапортовали. Отец лично выкапывал замерзшие трупы, подсчитывая их количество.

Наконец, произошел очень крупный конфликт  моего отца с вышестоящим командованием где-то в конце  1942 года. Тогда планировалось крупное наступление наших войск на Харьков.

Отец рассказывал мне об этом конфликте следующим образом: - Меня вызвал в землянку Василевский (по-моему, в то время - начальник Генерального штаба). Я доложил, что наступать нельзя. На флангах большие группировки немецких войск, которые могут окружить наши наступающие войска. Василевский тут же связался по телефону с И.В.Сталиным. Сталин в грубой форме приказал  во что бы то ни стало наступать. Василевскому пришлось выругать меня нецензурными словами “полового значения” и выгнать вон из землянки.

После этого эпизода отца срочно направили в Москву за новым назначением. Это произошло до наступления наших войск, которое закончилось, как и предсказывал отец, полным окружением З-ей танковой армии Рыбалко и других войсковых частей. Погибло и было взято в плен большое количество наших воинов. Сумели спасти только высший командный состав, в том числе и генерала И.Г.Зиберова. Но он успел отморозить ступни ног. Врачам пришлось ампутировать все пальцы на ногах. Таким образом отцу удалось остаться в живых.

Д О К У М Е Н Т   06         07        08

 

 В  Москве он получил назначение в Военный институт иностранных языков  Красной Армии (ВИИЯ  КА).

Вернусь к пристани  Ставрополя. Как я уже говорил, жили мы рядом с ней недолго. Однажды отец подогнал телегу к нашему временному пристанищу, посадил всех нас на нее, накидал  наш скромный по размерам скарб и мы поехали к новому месту службы отца. В лесном массиве расположился Военный институт на территории довоенного санатория. В единственном двухэтажном большом здании размещалось все: столовая, аудитории, спальни для курсантов, отдельно для девушек. Там же была вся администрация, лазарет и т.д. и т.п.

 

Д О К У М Е Н Т   09 ( История ВИИЯ КА , DjVu )     

 

Семьи преподавателей жили в дощатых длинных помещениях, вросших наполовину в землю. И мы в их числе, пять человек в одной комнате, дверь которой выходила прямо в лес. Опять закрываю глаза и вспоминаю.

Отец приносит домой много рыбы, даже судаков. Откуда? Поясню. Отец от преподавательского состава отличался тем, что воевал на фронте. Вот ему и поручили ликвидировать запас гранат, у которых вышел срок годности.

Отец решил справиться с “боевым” заданием без помощников. Взял лодку, бережно положил в нее ящик с гранатами, выплыл на середину Волги и давай бросать гранаты в воду. Рыбы, оглохшие от взрывов гранат, всплывали брюхом вверх. Отец их вылавливал. Улов был солидный. Рыбы хватало не только руководству института, но и нашей семье.

Иногда отец меня берет на охоту. Мне уже 10 лет - взрослый. У отца спортивная малокалиберная винтовка и много пачек с патронами. Лес огромный, преобладает сосна, широкие просеки, поляны. Там, где сосновый бор, темно и страшновато. Кто-то ухает, птиц почти не слышно. Отец стреляет метко. В основном, охотимся на дятлов, иволг, диких голубей. Однажды на опушке леса подстрелили ястреба. Я с братом коллекционирую крылья птиц. Остальное шло в еду. Мать готовила птичье рагу с картошкой (ястреба мы, естественно, не едим - хищник). Ближе к концу лета ходили по грибы. Такого изобилия крепеньких, не червивых рыжиков, как в ставропольских лесах, я больше никогда не видел.

Помню еще телегу с арбузами. Отец с товарищами по институту организовал поездку в близлежащие деревни за арбузами. У нас в комнате этих арбузов - целая гора. Объедались.

В конце лета 1943 года институту (ВИИЯ КА) разрешили возвратиться в Москву. Помню отъезд на арендованном пароходе из Ставрополя. Нашей семье была предоставлена каюта 1-го класса. Курсанты размещались в каютах 3-го класса и даже в коридорах и на палубе. Но радости было через край. Когда пароход дал прощальный гудок, все запели: - Прощай любимый город, уходим завтра в море…

РИСУНКИ   04   

 

Помню, как плыли по каналу им. Москвы. Приказали справлять нужду в большие емкости, так как в воду запрещалось что-либо бросать и сливать. Воду из канала использовали, как питьевую для жителей Москвы. Вонь на пароходе была невыносимой. Наконец, Северный речной вокзал столицы! Конец эвакуации!

В Москве нас ждал неприятный сюрприз. Нашу квартиру № 139 в доме-общежитии кто-то занял. Нас временно приютили добрые Селяниновы: отец, мать и их дочь, которая  преподавала английский язык в ВИИЯ  КА. Пользовались мы их гостеприимством недолго, не больше месяца. Нашу квартиру освободили.

ШКОЛА

 

Родители определили меня в школу-семилетку № 37 Фрунзенского района Москвы в 4-й класс. В школу я ходил пешком мимо здания Военной академии им.Фрунзе, пересекал улицу Плющиху, потом переулочками по направлению к Москва-реке. Школа № 37 размещалась в здании из серого кирпича. Оно было типовым школьным зданием.

Учился я не очень хорошо, на троечки и четверочки. В одном классе со мной учился мой будущий “вождь и наставник” Юра Ялышев, старше меня на полтора года. Ранее он перенес тяжелую болезнь и поэтому год учебы пропустил. Юра увлекался многим: стихами, астрономией, химией, геологией, минералогией и т. д. Вспоминается, как он чуть было не утонул. Зимой часы физкультуры мы проводили около Новодевичьего монастыря, там, где сейчас раскинулись Лужники (спортивный комплекс). Катались на лыжах. Юра Ялышев съехал на лыжах с крутого берега прямо на речной лед. Лед треснул. Юра очутился в воде.

Военрук, которого я помню только по круглой форме его головы, как у Швейка, и солдафонскому затылку, стоял на берегу и зычным голосом отдавал команды по спасению Юры. Мы бегали, кричали и ... ничего не делали, так как боялись оказаться рядом с Ялышевым в ледяной воде. Только физрук без лишних слов сразу пополз по льду к Юрке. Протянул ему лыжную палку и… вытащил Ялышева из воды.

Физрук (к сожалению, не помню ни имени, ни фамилии) был нашим любимцем. Он прибыл в школу с Фронта после ранения. Атлетически сложен. Тело - как у нынешних культуристов. Он вел гимнастический кружок. Я стал его посещать. У физрука не было деления учеников на перспективных и не перспективных гимнастов. Он ко всем относился внимательно, по-отечески. Например, когда у меня руки соскользнули с колец и я головой врезался в мат, он быстро ко мне подбежал, стал меня ощупывать. Убедившись, что я ничего не сломал, заставил тут же повторить на кольцах упражнение. Иначе, как он объяснил, я буду этот гимнастический снаряд бояться, как огня. Физрук подготовил из нас хорошую группу гимнастов, которая несколько раз участвовала в  различных соревнованиях.

Почему-то вспомнил такой школьный эпизод. В нашем классе учился Цукерман, рослый парень, на голову выше меня. Как-то он решил “повеселить” класс. Стал делать из тетрадных листов голубей, макал их в чернила и пускал по классу. Мы старались увернуться от летящих голубей, так как боялись испачкать одежду, которая во время войны с трудом добывалась нашими родителями. Один из голубей все же ткнулся в мой новый серый пиджак и измазал его чернилами. Я пришел в состояние бешенства. Кинулся на Цукермана, зажал его в угол и давай колотить противную морду кулаками. Он даже не защищался. Очевидно, мое лицо в состоянии бешенства Цукермана испугало. Такие приступы наблюдались и ранее и позже этого случая. Я приходил в состояние бешенства , когда со мной поступали несправедливо. Или с моими родственниками.

Вспоминаю, как меня в первый раз принимали в комсомол. Я написал стандартное заявление, в котором была и такая фраза: “Думаю, что оправдаю доверие Партии.” На приеме в комсомол секретарь нашей школьной комсомольской организации придрался: -Как думаешь? Значит, не уверен, что сможешь оправдать доверие Партии? Я предлагаю не принимать Чепракова в комсомол. Пусть перепишет заявление, в котором вместо “думаю” напишет “уверен, что оправдаю доверие Партии”. Очередной приступ бешенства застлал мои глаза. Я решил никогда не вступать в ряды ВЛКСМ.

О школьных годах еще два эпизода. Преподаватель географии - красивая молодая женщина, сейчас я бы сказал “секс-бомба”, похожая на красавиц с картин Кустодиева - повела наш класс в Коломенское, на природу. В то время (1944-1946 г.г.) Коломенское было далекой окраиной Москвы, конечная остановка трамвая. Дальше - деревня, Москва-река, поля, холмы. Мы шли гуськом по берегу  реки. Юра Ялышев и я - самые первые собирали камни, всякие окаменелости (антимониты), которые в народе называли “чертовыми пальцами”. Вдруг, видим , валяются, слегка припорошенные землей, презервативы. Нас охватил ужас. А если это безобразие увидит наша учительница? Мы быстро затоптали и засыпали землей кем-то брошенные презервативы. Потом через несколько метров повторили эту процедуру и не один раз. Обошлось. В Коломенском с нами был и Витя Журавлев, о котором я рассказывал выше. Мы с ним нашли странную окаменелость. Долго ее рассматривали, щупали руками. Подошел Юра Ялышев - дока в минералогии, посмотрел на камень, понюхал, лизнул  и уверенно сказал: - Собачий кал!

Еще я помню, как учительница по литературе меня выбранила за чтение “без выражения” стихотворения М.Ю.Лермонтова “Три пальмы”. Поставила двойку. С этого момента я возненавидел школьную литературу. К тому времени я уже пробовал писать стихи.

В мае 1947 года наступил момент, когда надо было решать вопрос: - Куда податься? Школа № 37 была неполной средней, после 7-го класса надо было искать школу - десятилетку. Юра Ялышев убедил меня пойти в Московский техникум цветных металлов и золота, дескать, потом сразу поступим в Геолого-разведывательный институт. Станем разведчиками недр России. Это в то время была наша мечта. Поскольку Юра был моим вождем и учителем, то я немедленно согласился.

ОТЕЦ

 

Отец, приехав в Москву из Ставрополя (Тольятти), продолжал работать в ВИИЯ  КА начальником кафедры оперативного искусства. Институт располагался где-то в Лефортово. По моему, я там ни разу не побывал. Хотя до войны отец иногда брал меня с собой на работу в Военную академию им.Фрунзе. Там я увидел диковинный лифт в виде постоянно движущихся кабин.

В то время (1944 г. и далее) ВИИЯ КА был престижным учебным заведением. Конкурсы - огромные. Там, кстати, работал известный советский боксер Николай Королев- тяжеловес. Отец рассказывал, что после дружеского рукопожатия с Королевым у него целый день болела рука. Начальник ВИИЯ КА генерал-майор Биязи был Главным судьей всесоюзных соревнований по боксу. Соревнования проходили в цирке на Цветном бульваре (в настоящее время, цирке Ю.Никулина). Отец регулярно доставал мне билеты на соревнования. Мне посчастливилось видеть бои многих знаменитых тогда боксеров: Пушкина, Королева, Щоцикас, Никанорова и др.. Особенно я восхищался манерой боя Николая Королева. Он как бы играл со своим противником. Совсем не защищал ни голову, ни грудь. Руки у него были полуопущены. Он легко передвигался по площадке, я бы сказал, гарцевал. Не помню точно, но кажется, он ушел из спорта непобежденным. Его сменщиком стал Щоцикас - не менее знаменитый советский боксер.

Помню период, когда отец собственноручно собирал автомашину “ДКВ” (немецкой фирмы). Под Москвой где-то около Мытищ образовалась огромная свалка трофейных автомобилей, мотоциклов и другой техники. Отец выпросил разрешение взять со свалки отдельные детали, кузов, шасси, колеса и другие части автомашины “ДКВ”. Собирал он машину в какой-то автомастерской на Спартаковской улице в районе метро “Бауманская”.

Наконец, автомобиль отец собрал, обкатал и пригнал ее собственным ходом к нашему дому-общежитию академии. В первый послевоенный год машин по улицам Москвы бегало относительно немного. В основном: Опели, Хорьхи, Доджики, БМВ, Бьюики, Виллисы. Около нашего дома стояли три-четыре машины, не более. Поэтому гордость наша детская (моя и брата) была неимоверная. Я лично взял кусок электропровода и отгонял с его помощью от “моей машины” особо назойливых пацанов. Если по-честному, то машина была невзрачной, маленькой, с двумя дверцами и парусиновым откидным верхом. Но в первые дни нам этого не казалось.

Однажды отец взял меня и Бориса с собой в Наро-Фоминск. Это была восхитительная поездка. На нашем “драндулете” отец развил “космическую” скорость - 90 км/час. Машина дрожала, кряхтела и неслась по ровному асфальтовому шоссе, словно птица. Потом отец признался, если бы попался хотя бы небольшой камешек под переднее колесо, то конец нам всем был бы обеспечен .

Второе путешествие на стадион в Измайлово могло бы стать последним для пассажиров “ДКВ” . Вел ее капитан Уткин, товарищ отца по работе. Я и брат уютно расположились на заднем сидении. В промежутке между передними креслами стоял пацан лет девяти и показывал нам, как проехать к стадиону. Мальчика мы прихватили по дороге. Стали обгонять грузовик с солдатами на грунтовой дороге и не заметили рельс, наполовину закопанный в землю.

Наша “декавушка” на полной скорости врезалась в этот рельс и мгновенно остановилась. Отец головой выбил переднее стекло целиком, Уткин грудью погнул “баранку”, коленками разбил панель с приборами. Мальчик - абориген - путеводитель застрял между передними креслами, чем-то его порезало. Он был весь в крови. Я ударился подбородком о спинку кресла водителя. Только один из нас отделался легким испугом - это был мой брат Борис. Он чуть ранее аварии решил “прикорнуть”, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. Мальчик выскочил из машины и с диким криком: - Маама -убежал от нас. Я также сумел выйти, но у меня тут же закружилась голова, я быстро присел на край канавы. Кровь сочилась из подбородка. Отец и Уткин отделались только ушибами. Стекло переднее валялось на дороге метрах в трех от машины, целое, без единой трещины. Там же валялась фуражка отца.

Отец в 1946 году решил стать кандидатом военных наук. В это время он уже был полковником и доцентом. До войны отец опубликовал две книги: “Основы тактики японской армии” (1940 г.) и “Действия японских войск в сложных условиях” (1941 г.). Естественно, он решил написать диссертацию на тему “Тактика японской армии”. Кстати, работы отца я обнаружил в каталогах Российской Государственной библиотеки (“Ленинки”).

Отец сделал все, что полагалось для успешной защиты диссертации, вплоть до оплаты банкетного зала в одном из моcковских ресторанов. И защита шла в нужном положительном направлении до тех пор, пока не выступил один из зело принципиальных оппонентов, который сказал приблизительно следующее:

- Диссертация удовлетворяет всем требованиям, кроме одного - она не актуальна. Квантунская армия разгромлена и Япония капитулировала год назад. Уже решено, .что Япония не должна иметь своей, армии. Спрашивается, кому нужна тактика японской армии?  Члены Ученого Совета большинством в один голос решили не присваивать моему отцу ученой степени кандидата военных наук. Отец решил, что не гоже пропадать купленным заранее спиртным напиткам и пригласил друзей обмыть горе в банкетный зал. Пили не за здравие, пили за упокой кандидата наук. Тоже неплохо, как сказал бы пан Кавусик, метя камнем в собаку, но попав им в тещу. Такой шуткой я бы закончил рассказ о неудачной научной карьере моего отца.

Второй удар по отцу, а следовательно, и по нашей семье был нанесен в 1947 году. Чуть ранее отец успел побывать в роли Главного администратора Всесоюзных соревнований по спортивной стрельбе. В его функция входило обеспечение всем необходимым спортсменов: питанием, ночлегом, организованным отдыхом, боеприпасами, мишенями, судейством и т.д. и т.п.

Соревнования проходили на стрельбище "Динамо". Спортсменов встречал краснокумачевый лозунг : “Наша цель - коммунизм” Отец неплохо потрудился.

Итак, в 1947 г. случился крупный конфликт между отцом и генералом Биязи - начальником ВИИЯ КА. Суть конфликта я знаю слабо. Кажется, отец разоблачил верхушку института в несправедливом распределении мыла и распродаже его с присвоением выручки. Звучит мелковато, но другой информацией я не располагаю. Конфликт закончился для отца плачевно - его выгнали из Армии без пенсии по какой-то страшной статье (по сути, с “волчьим билетом”) и исключили из КПСС. Мгновенно отец стал безработным и нищим, без средств к существованию. Началась тяжелая, на грани выживания жизнь семьи: отца, матери и трех несовершеннолетних детей в столице нашей социалистической Родины Москве.

Мать устроилась чертежницей в Военную академию им.Фрунзе. Отец с “волчьим билетом” не мог нигде найти работу. Он стал писать письма в различные инстанции с просьбой пересмотра его дела. Частично “помогло”. Генерала Биязи сняли с должности начальника ВИИЯ КА и …направили на преподавательскую работу в Военную академию им.Фрунзе. Там он как-то случайно увидел мою мать. Это определило ее судьбу - ее уволили. Биязи отомстил. Некоторые “анпиловцы” утверждают, что при Советской власти всем  хорошо жилось. Это брехня. Выгнали мать и отца с работы, а они имели малолетних трех детей. Отца даже сторожем не брали - дескать, с высшим образованием работать сторожем - это вызов обществу.

О ВОЙНЕ

 

С тех пор, как я приплыл  в Москву в 1943 году, война вспоминается мною в виде регулярно проводимых салютов в честь освобождения нашими войсками городов. Первый салют я наблюдал с балкона 3-го этажа нашего дома. За два года эвакуации, когда я жил только в деревенских домах и полубараках, вросших в землю, я отвык от балкона и боялся на него выходить. Стучал ногой по балкону - не провалится ли? Потом осторожно делал шаг, еще шаг и …осторожно выходил на балкон. Салюты  любил наблюдать в сквере Проезда Девичьего поля. Там около фонтана располагалась прожекторная установка. Прожекторы споро и весело бегали лучами  по облакам, раздавались орудийные выстрелы, рассыпались разноцветные звездочки. Мы, пацаны, бегали, смеялись, кричали :- Уррра!- и кидали монетки или камешки в луч прожектора - они вспыхивали, как звезды на небе.

Помню войну также по известному эпизоду-шествию военнопленных по Садовому кольцу. Для лучшей видимости мы залезли на развалины дома, разрушенного мощной фугасной бомбой, сброшенной немецким бомбардировщиком при налете на Москву в 1941 году. (Этот дом сейчас отстроен. Он стоит на пересечении Зубовской площади - Садового кольца и улицы Бурденко). Между прочим, отец тогда был в Москве и в момент взрыва шел по коридору нашего дома - общежития академии, которое отстояло на 200-250 метров от дома, в который попала бомба. Взрывной волной отца отбросило на несколько метров по направлению коридора, что позволило ему дойти до кухни гораздо быстрее.

С развалин  дома мы видели очень хорошо, хотя и далековато, колонну военнопленных, которую возглавляла группа немецких генералов. Некоторые шли прихрамывая, понурив голову. Другие поглядывали по сторонам. Очевидно, искали следы сокрушительного бомбового удара. Однако кроме развалин дома, на которых мы сидели, других разрушений на Садовом кольце больше не было. По бокам  колонны шли советские солдаты с оружием.

Еще одно воспоминание. В парке культуры им. Горького около набережной, Крымского моста и павильона, где в разное время размещались разные заведения (бильярдный зал, ресторан китайский, еще чего-то, не помню) свезли трофейную боевую технику фашисткой Германии: танки различных видов, артиллерию и т.д.

Однажды я с товарищем по школе прогуливался по Фрунзенской набережной около Крымского моста. Был жаркий летний день. Хотелось искупаться. Возникла идея: переплыть Москва-реку и посмотреть трофейное немецкое оружие, пощупать его руками. И мы поплыли. К концу заплыва сильно устал, но доплыл, так как умел плавать на спине, работая одними ногами… Обратно мы в одних трусах и босиком перебежали по Крымскому мосту к нашей одежонке.

И последнее. Помню День Победы - 9 мая 1945 года. В этот день, уже зная о победе, я с приятелями прибежал на Красную площадь. Она была до предела заполнена ликующим народом. Салют мы смотрели с Каменного моста, примерно в том месте, где персонажи известной кинокартины должны были встретиться в 6 часов после войны.

ПОХОД В ПЕЩЕРЫ

 

Как-то весной 1947 года Юра Ялышев предложил исследовать Сьяновские пещеры. В одном из журналов он прочитал, что под Москвой в районе Горок Ленинских есть пещеры, точнее, бывшие каменоломни, из которых добывали известняк для строительства “белокаменной” Москвы. С тех пор каменоломни заброшены, кое-где обвалились, кое-где образовались большие подземные залы. Очень интересно в них побывать, хотя и не безопасно. Я согласился. Он тут же обучил меня правилам поведения в пещерах. Чтобы не заблудиться, .лучше всего использовать правило одной (правой или левой) руки. Суть его заключается в том, что надо идти по пещерным ходам, непрерывно касаясь какой-либо одной рукой (правой или левой) стены пещеры. Слово “непрерывно” я умышленно выделил, так как это самое важное условие. Невозможно заблудиться, если неукоснительно его соблюдать. Если надо вернуться назад, то необходимо развернуться на 180 градусов, при этом уже другая рука будет касаться стены. Непрерывно касаясь уже этой рукой стены , обязательно придешь к выходу из пещеры.

В пещеры отправились: я, Юра Алтайский, Юра Ялышев и Фомин. Юра Алтайский жил в одном доме с Юрой Ялышевым. Этот дом находился во 2-м Спиридоньевском переулке. Юра Алтайский не учился. Он работал киномехаником в Доме культуры “Фили”. Имел свой фотоаппарат, неплохо знал фотодело. О том, как в нашей компании оказался Фомин, а также, как его зовут, я забыл.

Итак, в путь. На электричке доехали до станции “Горки”, Снег еще лежал на полях. Пахра еще была покрыта льдом. По льду мы и пошли в сторону деревни Сьяново. Легко нашли вход в первую пещеру. Прежде чем обследовать ее , подзакусили. Пещера № 1 (так мы ее окрестили) оказалась небольшой и загаженной. Пошли дальше. Нашли вход в пещеру № 2. Она оказалась гораздо интересней. Прошли 15 метров и оказались в кромешной тьме. Зажгли свечу. Перед нами предстал тоннель, по бокам которого лежали известковые камни размером с кирпич, уложенные стопками. Стены пещеры исписаны всевозможными надписями и пометками в виде стрелок. Видели там и лоскуты газет, даже 1935 года. Шли долго по правилу правой руки. Коридоры приводили в большие подземные залы. Пришлось даже ползти по узкому лазу, так как Юра Ялышев заметил, что свечу задувает. Это верный признак выхода на поверхность. Пришлось ползти, чувствуя спиной “потолок”. Очень неприятное, даже жутковатое ощущение - вдруг, задавит или застрянешь. Юра вывел нас к выходу из пещеры, который представлял собой изогнутую наклонную трубу очень маленького диаметра, к тому же мокрую и грязную от талого снега. Юра Алтайский, который остался для страховки на поверхности, внезапно увидел голову Юры Ялышева, покрытую весенней грязью, которая появилась прямо из земли. Затем вылезли Фомин и я. Алтайский тут же сделал исторический фотоснимок, который чудом у меня сохранился, хотя прошло уже 50 лет.

ТЕХНИКУМ

 

В мае-июне 1947 года я сдал последние в моей жизни школьные экзамены (за 7-й класс). Почти все, с кем я учился в одном классе, решили продолжать школьное образование.

Я и Юра Ялышев подались в Московский техникум цветных металлов и золота, который размещался в сером неказистом здании на Шаболовской улице, недалеко от Серпуховской площади. После того, как нас приняли и отступать уже было поздно, с огорчением узнали, что специальности - “геологоразведка” нет. Нас определили на факультет - “Холодная обработка металлов”.

А дома было плохо. Шла жизнь на выживание. Мать устроилась надомницей. Брала работу на дом - разрисовывать тарелки, подносы, платочки, шкатулки и пр. Отец ей помогал. Став безработным, он начал понемногу рисовать маслом. Рисовал в основном миниатюры на шелке. Стал разрисовывать шкатулки. Это были пейзажи. Для матери придумал способ быстрого нанесения узоров на платочках и тарелках. Кроме этого, не уставал писать письма: в ЦК КПСС, в Министерство обороны, лично товарищу Сталину,  пытаясь доказать, что его несправедливо выгнали из партии и из армии.

Друзей, к которым отец мог бы обратиться за помощью, сильно поубавилось. Те, кто достиг высоких постов, боялись даже встречаться с отцом. Он их не осуждал за это. Соседи по общежитию иногда кое-что подкидывали (обноски детские, еду). Помню, как бывший сокурсник отца по академии, охотник заядлый, приволок нам  большой кусок кабаньего мяса . Отец иногда выезжал на промысел. Могу ошибиться, но, кажется, он  где-то  добывал денатурат. Это технический спирт голубого цвета. Денатурат отец обменивал на продукты в маленьких подмосковных городах и деревнях. Привозил сливочное масло, муку, крупу, и другие продукты, которые продавал всем желающим, кто жил в общежитии. Так и жили.

До первых уроков в техникуме у нас еще было свободное от учебы время - два летних месяца 1947 года. За лето мы успели провести ряд интересных мероприятий. Одно из них, самое знаменательное - поход за золотом. Расскажу об этом подробнее.

Вездесущий Ялышев  в одном из номеров журнала “Вокруг света” обнаружил заметку, в которой говорилось о том, что на реке Змеевка, которая впадает в Волгушу близ деревни Парамоново геологи нашли следы золота и сопутствующие ему минералы: магнетит, гранат-альмандин. Река Волгуша протекает в районе Клино-Дмитровской гряды - подмосковной Швейцарии.,

Юра Ялышев изложил нам ясный и простой план обогащения: намоем золотишка - продадим - купим палатку туристическую и еще много полезных вещей для расширения фронта работ по добыче золота. Я с чувством глубокого удовлетворения воспринял дерзкий план Юры. Поход состоялся. Ялышев потом написал следующий отчет:

ПОХОД ЗА ЗОЛОТОМ

Ю.Ф.Ялышев

Почти без всяких приключений мы добрались до деревни Парамоново. Отсюда открылась замечательная панорама на Клино-Дмитровскую гряду, заросшую густым хвойным лесом. Мы долго восхищались этой картиной. Потом по обрыву спустились вниз, закусив предварительно спелыми ягодами земляники. У подножия обрыва, в том месте, где из обнажения текут холодные железистые ключи, нам удалось найти фосфоритовую гальку с пустотой внутри (текст и в дальнейшем будет пестреть различными малопонятными терминами. Как я упоминал выше, Ялышев был большим знатоком минералогии и геологии). Когда гальку раскололи, то оказалось, что пустота образована моллюском, близким к беззубке, но гораздо больших размеров. На небольшой каменистой россыпи были найдены кусок окаменевшего дерева и пиритовый камень с просверленной в нем дыркой (очевидно, бывшее грузило неандертальца).

В этом месте река Волгуша разделяется на два рукава островком из галек и очень мелка. Засучив штаны, мы перешли ее по колено вброд. Около ног поднялись водоворотики - это уплывали от нас стаи рыбешек в смертельном ужасе. Так как нам нужно было обследовать и измерить обнажение, то мы разложили на песчаной отмели большой костер для варки пищи, а чуть подальше, в кустах, на небольшой полянке стали делать шалаш. Это место на берегу реки так нам понравилось, что мы решили остановиться на ночлег.

После обеда устрои­ли час отдыха. В этот час каждый занимался , чем хотел. Ялышев и Алтайский сделали под обрывом водоемчик, где отстаивалась ключевая вода, и откуда ее можно было черпать достаточно легко. Вода родника очень холодная и имеет железистый привкус. Все предметы на дне родника были покрыты окисью железа (после мы узнали, что жители деревни Парамоново хотели провести водопровод, но, проложив трубу до реки Волгуши, убедились в нереальности своей затеи. С тех пор через трубу стали сливать грязную после стирки белья воду в Волгушу. Вот почему вода была железистой!).

Алтайский смастерил себе удочку, но тщетно старался найти хотя бы одного червяка. Пришлось ловить рыбу на хлеб, но результаты плачевные: ни одной рыбки и сокращение хлебных запасов наполовину.

Чепраков отправился за ягодами, Зарецкий остался у костра. Ялышев промыл в миске  три стакана речного песка и получил десертную ложечку шлиха (самый тяжелый осадок), который очень внимательно стал изучать через увеличительное стекло. В этот момент раздался крик Чепракова, очень похожий на рык смертельно раненого аллигатора.

-  Что случилось ?  - спросил Ялышев.

-  Ничего особенного, - послышатся голос Чепракова с обрыва, - я только уронил кружку с ягодами.

К вечеру появилась черная туча и загремел гром. Шалаш еще не был достроен. Туча быстро приближалась. С лихорадочной поспешностью Алтайский ползал по земле и рвал траву, а Ялышев, Чепраков и Зарецкий таскали хворост и ломали ветки. Начал накрапывать дождь и это придало нам новые силы. Но когда шалаш был готов, дождик перестал. С одной стороны шалаша был разведен костер. Дым выходил в отверстие на крыше шалаша. За костром, в другой части нашего пристанища мы положили охапку травы и накрыли ее одеялом - получилось удобное ложе для ночлега. Решили еще раз подкрепиться на сон грядущий. Зарецкий и Чепраков пошли на луг за щавелем, а Алтайский и Ялышев принялись за заготовку дров на ночь. Солнце село, но яркий золотистый закат еще догорал, освещая небо. Смеркалось. Мы сварили суп и съели его. На десерт Ялышев приготовил корни лопуха.

Установив двухчасовое дежурство, мы легли спать. Сначала дежурил Алтайский. Он, закутавшись в одеяло, сел возле нас и пустился рассказывать анекдоты. Целый час мы смеялись, но потом поняли его тактику - он хотел нескучно провести дежурство - и заставили его замолчать…

После двух часов дежурства Алтайский стал будить Веню Зарецкого. Он застонал, приоткрыл один глаз с трудом и жалобно промолвил: -   Рано еще.  Однако Алтайский, вспомнив кое-что из практики инквизиторов, заставил Зарецкого немедленно приступить к дежурству.

Зарецкий подождал пока все заснут и, разбудив следующего дежурного Чепракова, заявил ему, что настала его очередь..

Чепраков дежурил исправно, а вот Ялышеву пришлось отдуваться и за себя и за Зарецкого. Но Юра не унывал и при свете костра писал что-то в свою записную книжку. Это видел Алтайский, который ходил по нужде на близлежащий луг. Утром он всем заявил, что по его личному мнению, Ялышев будет умным человеком. Мы поверили Алтайскому на слово, так как не ходили по нужде на луг.

Утро было холодное. Мы стали думать о завтраке. Быстро принялись за дело и развели большой костер. Ялышев и Зарецкий сходили в деревню Парамоново за молоком и там они узнали тайну “железистого родника”. После этого мы стали брать воду в другом месте, но уже не такую “вкусную”.

За завтраком Чепраков рассказал, как Алтайский часто совал ноги в костер и при этом бормотал во сне: - Я ничего не скажу. Я никого не выдам.  Очевидно ему в это время снились застенки гестапо, где его пытали огнем.  Во время утренней трапезы обнаружили также, что Зарецкий всех надул. Вена решил перевести неприятный для него разговор на другую тему и рассказал, как едят разбойники. Сначала они пьют юшку - жидкость из общего котла, а когда на его дне остается только мясо, главарь шайки командует: -  Гоп!- и все мигом кидаются на мясо. Из этой истории нам особенно понравилось слово “гоп“ и мы решили называть себя “гопами” и придерживаться того же правила во время трапез, тем более, что мяса в нашем котле никогда не бывало.

После завтрака мы стали сворачивать наш лагерь. Сегодня предстояло пройти к устью реки Змеевка и намыть  там много золота. Наконец, мы двинулись в путь. Сначала тропинка шла по лугу, заросшему клевером, ромашкой, щавелем, лебедой, тимофеевкой и другими травами. Потом нам попался обрыв, расположенный северо-восточнее села Шибалино. Верх обрыва полосатый -это обнажившиеся слои глауконитового песка. Ниже лежит глина, колющаяся на параллепипедные куски. В глине есть слои белой сукновальной глины, пересеченные вертикальными железистыми полосками. В глине и песке нет ни одного камня. Высота обрыва - 20 метров. Он почти вертикален и забраться на него невозможно без веревки. Рядом с обрывом из речного берега выходит наклонно к воде пласт черной глины. Подробно обследовать этот обрыв мы не стали, а назвав его “обрывом божков”, пошли дальше. Шагов через сто нашу тропинку пересек высохший ручей. Его русло было покрыто камнями величиной с яблоко. В устье этого “каменного потока” мы нашли окаменелость (“плеченогое”), несколько агатов, камней с пустотами, заполненными горным хрусталем, и  кусочек, похожий на киноварь. Снова взвалили рюкзаки на плечи и пошли дальше. Наша тропинка шла сначала между рекой и холмами, но потом холмы чуть отступили и мы пошли опять по лугу, где в изобилии растут лекарственные травы и щавель. На этом лугу мы встретили трех туристов, идущих по маршруту Дмитров-Клин. Пройдя метров двести, мы перешли Волгушу вброд и  пошли к селу Шибалино, но попали в густые заросли буйной растительности и были вынуждены спуститься в глубокий овраг, заросший крапивой. Перейдя его, мы увидели мостик через Волгушу и перешли на другой берег. Еще метров двести против течения и мы около устья Змеевки, которая впадает в Волгушу. Здесь следует себя покритиковать, так как Змеевку мы обнаружили только со второй попытки, а в первый раз переступили речку машинально, о чем-то разговаривая друг с другом (река Змеевка была шириной меньше длины шага самого маленького из нас).

По руслу “полноводной реки”  встречаются большие валуны. Шагах в тридцати от устья Змеевки расположились на отдых.

Ялышев и Алтайский не стали отдыхать, так как горели желанием тут же приступить к добыче золота. В то время, когда они по всем правилам золотодобытчиков промывали речной песок, мимо них прошли девушки-аборигенки и спросили без намека на шутку: - Много намыли золота ? Нас это очень обрадовало. Значит заметка в журнале "Вокруг света" - не первоапрельская шутка. Пока Ялышев, сидя на корточках, трудился и потел на солнце, Зарецкий успел хорошо выспаться в тени кустов.

Часов в 6 вечера мы пошли назад к станции “Турист”. Вернулись домой очень поздно. (конец отчета Ялышева).

После похода в домашних условиях Юра Ялышев просмотрел намытый на Змеевке шлих в микроскоп с сильным увеличением и, действительно, обнаружил что-то блестящее желтого цвета, а также крупинки граната-альмандина, свинцового блеска, магнетита и ставролита. Мечты о палатке пришлось отложить до лучших времен.

С первого сентября 1947 года я стал учащимся техникума. И тут же столкнулся с неприятностями. Во-первых, вместо английского языка пришлось учить немецкий. Во-вторых, гимнастического кружка в техникуме не было. Пришлось овладевать акробатикой.

Период до января 1948 года я помню плохо, если точнее, не помню ничего.

С января 1948 г. стал вести дневник. Записи сохранились. Решил их взять за основу дальнейших воспоминаний. Дневниковые записи приведу в том виде, в котором они написаны ровно 50 лет назад, то есть не буду исправлять язык , мысли, соображения пацана, которому в конце дневниковых записей  исполнилось 18 лет. Иногда только буду приводить дополнительную информацию. Фразы, заключенные в скобки, принадлежат моему другу Юре Ялышеву, которому я дал почитать одну из тетрадей дневника. Итак, следующий период моей жизни, описанный в виде дневниковых записей.

 

Р И С У Н К И    05

           ПЕРИОД МОЕЙ ЖИЗНИ ОТ  15 ДО  18  ЛЕТ

13.01.48 г. Сегодня сдавал русский устный и литературу в 9 часов утра. Отвечал вторым. Русский и литературу я не боялся и, правда, ответил на 4/5. Но мне почему-то поставили 3 балла, а Ялышеву, имеющему такие же отметки, поставили 4. Я очень огорчен.

14.01.48 г. День для меня прошел тихо и спокойно, без всяких волнений. Весь день посвятил химии, так как 15 января у нас экзамен.

15.01.48 г. Утром в половине девятого  пошел на экзамен. Сегодня чертовски холодно, а я надел только одну пару тонких носков. Кое-как добрел до техникума и там отогрелся. Достался 30-й билет, это пустяк. Ответил на него хорошо, без запинки, но чертов пример, который подкинул мне химик, срезал оценку с пятерки до 3-х баллов.

16.01.48 г. Скука, скука, скука… Сижу на кровати, задрав ноги к потолку, зубрю физику. Не вышел даже на улицу. Вечером я немного развеселился. Ко мне пришел Ялышев. Пришел он, конечно, повторять со мной физику, а вышло, что пришел он поиграть со мной в шашки. В шашки - я не мастак, поэтому Юра обыграл меня со счетом 3 : 2.

(Его удивительно легко было оторвать от занятий и обыграть в шашки. Ялышев).

17.01.48 г. О, боже мой, завтра физика !! Я выучил всего лишь 25 билетов из 35. При этой трагедии меня охватывает страх. Но вскоре я успокоился, вспомнив любимую поговорку “гопов”: Что нам терять, кроме собственной шкуры! Вечером даже вышел на улицу. Вечер сегодня замечательный: на бледно синем небе чернеют силуэты зданий с желтыми пятнами освещенных изнутри окон; уже появились звезды; белым светом Луна освещает Москву, деревья, людей. Я уже различаю на небе Большую Медведицу.

(Но завтра его спустят с поднебесной высоты на грешную землю. Ялышев).

18.01.48 г. День пасмурный и грязный. Медленно плывут облака. То и дело сыплет снег. Но для меня день воспринимается как радостный. Сегодня я сдал физику, которую больше всего боялся. После экзамена решил отдохнуть и даже посмотрел кинофильм " Человек с ружьем ".

19.01.48 г.(понедельник). Что сегодня со мной стало ? Или я устал изрядно, но факт - я проснулся в половине одиннадцатого утра. Проспал консультацию по математике и проснулся с головной болью. И все же решил порешать задачки. Так прошел весь день.

(Терпение и труд мозги перетрут. Ялышев).

20.01.48 г. По математике все решил и ушел третьим из аудитории. Вот Юре Ялышеву не повезло: он подсказал Гамазину. Иван Павлович заметил, взял у Юры работу, но потом смилостивился и посадил его за первый стол, к себе поближе. Итак, осталась одна устная математика.

(За первым столом я списал с уже сданных работ то, в чем сомневался. Спасибо Ване. Ялышев).

21.01.48 г. Январь на дворе, а кажется, что пришла весна. Все тает. Капельки талой воды, ударяясь о железные поручни балкона, поют веселую серенаду. Солнце то выглядывает из-за облаков, то скрывается за ними. Хочется выбежать на улицу и  погулять, а я, как дурак, сижу на кровати и учу геометрию, при виде которой меня тошнит. Но ничего: после экзамена я нагуляюсь вдоволь, побегаю и попадаю на коньках, на лыжах, схожу на охоту, где всласть постреляю по …пням. (Мечты, мечты, где ваша сладость. Ялышев). Здесь уместно привести дополнительную информацию.  Когда отец еще был полковником и работал в ВИИЯ КА, он по моей просьбе купил охотничье ружье - берданку 32 калибра. Юра Ялышев кроме дарований, о которых я уже рассказывал, был заядлым охотником. Он и вдохновил меня  купить берданку.

22.01.48 г. Светка (сестренка) прыгает, Борис (брат) играет на мандолине, капли трещат за окном, певица пищит по радио, в общем, все против меня, против плодотворной подготовки к экзамену. В комнате духота неимоверная. Хочется скорей в лес, на свежий воздух, на охоту поехать:

Эх, хорошо б пальнуть разок

Из ружьеца с плеча

В лесу по зайцу, который

задал стрекача,

Все дальше убегая от меня.

И если я не попаду,

То это не беда.

Ведь зайцев много,

Их в лесу

Не сосчитать никогда.  (Пятая строка снизу более всего соответствует действительности, а последняя - менее всего. Ялышев).

23.01.48 г. Теперь можно кричать во всю глотку: - Уррраа!! Сегодня я сдал последний экзамен на 4. Что я делал сегодня?

Гулял, читал, дрых на кровати, посмотрел кинофильм “Жизнь в цитадели”, убрал комнату и у себя на столе. Заснул сном младенца.

24.01.48 г. Погода опять стала пасмурной и холодной. И на душе у меня пасмурно. Ходил к Ялышеву. Прочитал книгу “Ниссо” и лег спать в половине второго ночи.

25.01.48 г. Для меня этот день можно назвать “днем мороженого” Весь день объедался крем-брюле в то время, когда Ялышев и Копылов на охоте морозили носы и руки. Завтра надо пойти к Юре и расспросить об охоте.

26.01.48 г. О чем рассказать? Может быть, о том, как Ялышев "летел" на лыжах в овраг или как Копылов наступил на хвост зайца (из баек Ялышева об охоте)? Может быть, рассказать свои впечатления о кинофильме "Голубые дороги" или как я объедался конфетами? А может быть, рассказать, как я с Юрой размечтались купить десять метров хлопчатобумажной материи для палатки по 2 р. 20 коп за метр, а оказалось, что это цена за краску для х/б материи ? В общем, можно о многом рассказать, но я берегу бумагу. (Скряга! Для потомства много потеряно из-за этого. Ялышев),

27.01.48 г. Весь день дома сидел. Только вечером пошел в наш клуб (ДК академии им. Фрунзе). Смотрел кинофильм "Она защищает родину". Прочитал повесть А.П.Чехова "Степь". Начал читать "Вишневый сад".

Видел ее. Очень понравилась.

( Скупой. Обогащает свою память, не делясь с другими. Ялышев ).

28.01.48 г. Скука, скука, скука.

29.01.48 г. Утречком на лыжах с Ялышевым катались. Понравилось, особенно по одному крутому оврагу на Воробьевых горах. Но вскоре овраг надоел и мы поехали на лыжах искать более интересное место. Нашли. Юрка проехал первый раз - шлепнулся. Проехал второй раз - шлепнулся. Проехал третий раз - лыжу сломал. Я проехал - ничего не сломал.  Вечером смотрел кинофильм "Алишер Навои". Дочитал до конца книгу А.П.Чехова (Степь, Мужики, В овраге, Три года, Моя жизнь. Скучная история. Палата N 6; пьесы).

30.01.48 г. Был у Ялышева. У него, к моему великому удивлению, я увидел собаку - шотландский сеттер по прозвищу Диана, преудивительное создание. Потом ходил за билетами на Арбат и в глухом безлюдном переулке перепугал женщину, которая несла в руках авоську и сумочку, а я, посвистывая, шел следом за ней. Достал билеты и вечером с Юрой пошли смотреть кинокомедию "Центр нападения". Смотрю ее уже много раз и все равно хохочу, видя лицо болельщика (артист Лепко, кажется).

31.01.48 г.…       Ох, скушно мне,

Ох, грустно мне…

Делаю добавку к этой русской народной песне, которая говорит о характере сегодняшнего дня:

Ох, тошно мне,

Что хочется помре.

1.02.48 г. Я не знаю, почему люди кончают жизнь самоубийством. Так, у нас, в соседней квартире парень застрелился. Был человек - не стало человека. До меня, то есть до моей башки это как-то не доходит. Говорят, что его заставили родители учиться в военном училище. Я бы на его месте из-за этого не стрелялся. Но хватит философствовать, факт остается фактом - паренька нет и не будет никогда. Пуля прошла через правый висок и вышла через левый. Из-за этого настроение паскудное.

2.02.48 г. Парень сегодня в семь часов утра умер. Жаль, славный был парень. Из-за него Тамарка Коблова резалась. Взяла нож, закрылась в уборной и повредила грудную клетку. Сейчас в больнице лежит. Сегодня погода - то снег, то дождь. Утром пошел к Юрке заряжать охотничьи патроны. Собираемся на охоту в Загорск. Едем в два часа ночи. Едем - это еще не значит, что поехали. Вечером Юрка сообщил, что охота запрещена с 1-го февраля.  Итак, мечты мои пошли прахом.

3.02.48 г. День прошел, как все. Погода не меняется. В Москве , на улицах большие лужи, даже боялся утонуть.

4.02.48 г. Что я сегодня делал? Спал. И так все каникулы. Я просто в ужасе. В театре не был, на катке не был, танцевать не научился. Хотя, что я? Ведь впереди еще четыре дня.

5.02.48 г. День начался для меня плохо. Пришел Ялышев и сообщил "приятную" новость - в субботу мы учимся. Эта новость сперва ошеломила меня, а потом испортила настроение на целый день. Всегда за Ялышевым плетутся  неприятности и несчастья (другим). Но, как говорится, "утопающий хватается за соломинку", так и я буду хвататься за последние дни каникул. В восемь часов вечера пошел на концерт артистов оперетты в ДК академии им.Фрунзе (любо, что бесплатно).

6.02.48 г. Последний день каникул. Завтра учеба. Для учителей - это "канитель". Для учеников - "хождение по мукам". Был в кино. Смотрел "Первую перчатку".

7.02.48 г. Началась чертова учеба. Кое-как отсидел занятия. Между прочим, половины группы не было.

     Вечером завалился ко мне Ялышев в обезьяньей шубе и черкесской шапке. Пришел он, конечно, по делу. Надо было ему расписание занятий. Я уговорил Юру раздеться и мы начали играть в шашки. Сначала я его обыграл, потом он меня. Счет равный. Потом еще несколько раз сразились. Общий счет  5:4 в пользу Юры. После побалагурили о том, как можно добывать различные минералы, потом о девушках…

8.02.48 г. День холодный. Тротуары и мостовые покрыты порошей мелкого, как пыль, снега. Багрово-красный диск солнца. На него можно смотреть без черных очков. Ветра нет. Сегодня хочу преодолеть книгу Виноградова "Повесть о братьях Тургеневых". Я думал, что автор пишет о писателе И.Тургеневе, а оказалось, о совсем других Тургеневых. Билеты в кино не достал, очередь большая.

9.02.48 г. Сегодня я грустен, как никогда. В мою жизнь "втесались" три девушки, в которых я влюблен. Даже растерялся. Но вечером моя грусть развеялась, как дым, на встрече, посвященной началу занятий. Пошел с Юркой. Там мы хохотали по каждому пустяку. Например, когда директор сказал, что в одной из групп семь девушек получили по дисциплине 4 балла. Потом директор сказал, что группа Т-4 заняла по успеваемости 94 место (он оговорился, это успеваемость - 94%).

После была самодеятельность. Опять хохот, так как исполнялись сценки из пьес А.П.Чехова.

Написал стихотворение "Деревня".

10.02.48 г. Сегодня решил заниматься, как следует. Сделал физику, алгебру, химию. На уроках - скука и духота, даже спать хотелось. Слюсаренко спал, как всегда, тихо. Но его друг, сидящий рядом с ним, решил дополнить беззвучный сон храпом с посвистом. Преподаватель тут же навострил уши, стал оглядывать аудиторию и заметил спящего Слюсаренко. Разъярился и выгнал его из аудитории.

Ковалева агитировала вступать в комсомол, но я и Юра отказались по личным соображениям.

Мой нос - термометр. Если покраснел - значит сильный мороз. На улицах сухо. Снега нет уже давно. Примерно к шести часам вечера ходил к Ялышеву узнавать расписание занятий. Однако он также его не знал. Решили позвонить Матвейкиной. Разговаривал с ней Ялышев. У них, кажется, без романа не обойтись. Это я вывел из разговора. Почти час Юрка "заливал" по телефону о том, что его убьют на войне, что самоубийством кончают только дураки и поэты и т.д. Я даже устал стоять и слушать их трепотню. О расписании он забыл спросить.

11.02.48 г. Мое литературное творчество продолжается. На сегодняшний день я написал уже примерно 12 стихотворений, из которых 5 серьезных. Сейчас я увлекся мыслью написать поэму "Ледовое побоище" Первую часть поэмы я уже написал. А мысль эта пришла мне в голову по следующей причине: Юрка тоже пишет стихи и он написал поэму "Куликовская битва". А я что - рыжий?!

Теперь немного о занятиях в техникуме. Сегодня меня ни по одному предмету не спрашивали. Завтра все уроки новые. Учить ничего не надо.

Домашняя хроника: до 18 ч. спал, точнее, дрых на диване, укрывшись своим пальто. Проснувшись, выпил чая и сел писать "Ледовое побоище".

12.02.48 г. Этот день начался для меня с записи в журнал, хотя виновен был Юрка. Он перед самым носом учителя захлопнул дверь. Учитель истории - придурковатый малый взял и записал меня в качестве виноватого, так как я улыбался.

Дома продолжал "Ледовое побоище" и ходил с Юркой в читальный зал (на Кропоткинской улице) прорабатывать "Евгения Онегина" ,

13.02.48 г. Число 13 несчастливое, от него жди беды. Сегодня опять был записан в журнал и опять историком и опять ни за что. Этому дураку опять не понравился мой смех. Но это не главное. Главное - это я чуть было не прикончил  Ялышева. А дело было так. Шел урок черчения. Преподаватель раздал каждому из нас по стальной или чугунной болванке (какие-то детали станков, машин) и попросил сделать чертежи, используя натуру. Сам он ушел из аудитории. Мне, вдруг, пришла остроумная идея сыграть сценку с Юрой и посмешить товарищей. Эту сценку я пояснил Ялышеву, он согласился. Сценка: Ялышев сидит, нагнувшись над чертежом, ничего не видит, ничего не слышит. Я подкрадываюсь к нему сзади, поднимаю болванку (весом не менее 3 кг), подмигиваю товарищам, и опускаю  болванку на голову Ялышева (Юре я сказал, что болванку остановлю на расстоянии 2-3 см от головы, дескать, будет имитация удара). Юра падает замертво на пол (это он только играет роль сильно ушибленного, мы с ним так договорились). Все смеются. Конец сценке

На самом деле я не учел инерцию болванки и не смог ее остановить. Она действительно опустилась на голову Юры. Я с ужасом увидел реальную вмятину на черепе Ялышева. Он упал на пол вполне натурально, без намека на игру. Удар был очень сильным. Я побледнел, уронил "орудие  преступления", стал ощупывать голову пострадавшего. На голове Юры вместо вмятины образовалась большая шишка, но, слава богу, Ялышев был жив. Он меня простил. А товарищам шутка понравилась.

14.02.48 г. Думал, что день будет таким же, как вчера. Ничего подобного. Небо покрыто тучами. Сыплет щедрой рукой "небесное существо" хлопьями снег, а также напустил изрядного мороза.

В техникуме изменений никаких. В творческом плане кое-что есть. Придумал теорему по геометрии: Если в равнобедренном треугольнике через середину высоты, которая одновременно является медианой и биссектрисой, провести прямые из вершин двух одинаковых углов до пересечения их с равными сторонами, то эти прямые разделят каждую из равных сторон на отрезки в пропорции 2:1.

Добавлю кое-что. В 1996 году, когда я решил написать "Автобиографию" и просматривал свои домашние архивы, то наткнулся на эту теорему. Решил ее обобщить, рассматривая не только равнобедренный, но и любой треугольник . Получилась более красивая теорема. Я ее оформил и послал в журнал " Квант". До сих пор жду ответа. Очевидно, не дождусь. Поэтому решил привести теорему и ее доказательство на страницах этой рукописи, зачем добру пропадать. Возвращаюсь к дневнику.

15.02.48 г. День прошел весело. В клубе в полдень состоялся концерт, который посмотрел с удовольствием. А вечером в том же клубе вместе с Юркой смотрели фильм "Фронтовые подруги".

День холодный. Вообще, погода мне ужасно не нравится: вечно пасмурная, вечно с большими морозами.

Видел Геру. Я смотрел на нее. Она - на меня. Я даже покраснел немного. Кажется, я очень ее люблю.

16.02.48 г. Не ходил в техникум при странных обстоятельствах: не было денег на трамвай. Весь день дома сидел. "Ледовое побоище" забросил.

20.02.48 г. Что-то я перестал писать. Никаких существенных причин нет. Просто надоело писать об одном и том же. Сегодня пишу "от нечего делать". Со скуки подохнуть можно.

На поприще учебы "дела идут, контора пишет", в общем, хорошо. Иоффе (директор) уехал на курорт, химик отпускает домой. Вызвали меня по истории, а я ни бум-бум, даже не читал. Тогда я встал у стола Варфоломеева и давай читать с раскрытой в нужном месте книги. Кое-как вылез на тройку с минусом. По литературе получил 4 за "Барскую Москву".

21.02.48 г. Чертовски надоело писать дневник. Кончаю и амба. Может быть, летом встретимся.

8.03.48 г. Сегодня было второе собрание гопов, на котором присутствовали: я, Ялышев, Фомин, Бобров (сын артиста С.Боброва Московского Камерного театра Тагирова), Щербачев. Не было Копылова и Алтайского (работает). Решили каждый понедельник собираться. Провели собрание на чердаке, где не так уж безопасно находиться. Наметили маршруты походов и охоты под гул всеобщего одобрения. Наметили ,кто кем будет. Так, например, я - геолог. Под конец собрания Ялышев отсалютовал из своей берданки (по воробьям, которые спокойно улетели, не потеряв ни одного перышка).

24.03.48 г. Большой промежуток времени я не писал дневник. За это время ходил два раза на охоту и в Съяновские пещеры. Написал стихотворение. Послал его М.Исаковскому с просьбой дать оценку. Приведу это стихотворение:

Сквозь окна запотелые

Я вижу, как в саду

Под ливнем роза белая

Склонилася к пруду.

По лепесткам стекаются,

Как слезы, капли чистые,

Заросший сад печалится

Дорожками тенистыми.

А тучи все плывут,

Свинцовые. и хмурые.

Когда они пройдут,

Дни тусклые, понурые?

1948 г.

Справка. М.Исаковский мне ответил. Сказал, что у него болят глаза, что он не может читать все приходящие к нему письма. Поэтому советует послать стихотворение в газету или журнал ( это письмо сохранилось в моем архиве , 2005 г.).

7.05.48 г. Прошло после Первомайского праздника уже 6 дней. Мне иногда кажется, что я болен душевно. В голову лезут всякие мысли. Мне - пятнадцатилетнему юноше кажется, что жизнь уже прошла. Иногда я начинаю думать, что вот я умру, мой прах превратится в пыль, как и все живое на Земле. Все исчезнет. Земля превратится в безжизненную планету, как Луна. Мне хочется забыть навсегда этот бред, чтобы я не был трусом, не дорожил чрезмерно своей жизнью.

Теперь перейду к празднику 1-го Мая. Он  для меня прошел тихо, без особых волнений и радостей.

Стихи сочинять бросил, плохо получаются. Начал рисовать. Уже нарисовал портреты Грибоедова, Пушкина, девушки, а также автопортрет. Учеба идет хорошо.

30.05.48 г. Понемногу втягиваюсь в жизнь, бред исчезает, мне некогда думать о всякой чепухе. Месяц май прошел для меня спокойно. Никаких волнений. Ходил на Аркадия Райкина. Хохотал до слез. Живот и скулы даже заболели. Райкин - мой самый любимый артист.

Экзамены на носу. Осталось 8 дней. Сейчас нет времени мечтать. Сидишь весь день за чертежами, учишь тригонометрию, технологию металлов, историю, проклятый немецкий язык.

Меня злит, что Борис остался на второй год в 6-м классе. Даже решил не брать его   в походы.

17.06.48 г. Экзамены идут легко, как нож по маслу. Пока ни одной тройки. Решил уходить из техникума обратно в школу, так как нашу специальность решили закрыть .

18.06.48 г. Ни в какую школу! Отсоветовали. Иди, говорят, в Московский авиационный техникум им. Годовикова. От этих советов голова трещит.

Юра Ялышев также считает, что техникум лучше школы. Решено. Я попросил отца сходить к директору авиационного техникума и похлопотать  за меня и Ялышева. У отца еще сохранилась военная форма полковника. Он ее надел и пошел за нас хлопотать. Возвращается с радостным сообщением: меня и Юру принимают в техникум сразу на 2-й курс по специальности " самолетостроение". 

                         Т Е О Р Е М А  О  ТРИАНАХ  

 

         В  любом,  например  остроугольном  треугольнике   ABC  через  середину  медианы   Bb  ( точку  е )  и  вершину  С  проведена  прямая  до  пересечения   со  стороной  AB( см.  рис.1). 

           Доказать,  что  отрезок  Bc   в  три  раза  меньше  стороны  AB ,  а  отрезок  ce  в  четыре  раза  меньше  прямой  Cc.           

                          ДОКАЗАТЕЛЬСТВО

          Проведем  медиану  ba  треугольника  BbC  ( cм.рис.2). Точка  d  - пересечение медиан  Ce    и   ba   треугольника  BbC .  На  основании  теоремы  о  медианах  имеем

                          3ed = eC     и          db=2ad   .                                                        ( 1 )     

         Так  как  отрезок   ba   соединяет  середины  сторон  AC  и  BC ,  то  он  является    средней  линией  этого  треугольника.  Согласно  теореме  о  средней  линии  отрезок  ab  параллелен  стороне  AB ,  следовательно

                         AB = 2ab ,      Bba = cBe ,             ceB =  bed .             ( 2 )

         Кроме  того,  по  условию  теоремы      Be= be .

Таким  образом,  треугольники   ecB   и   bed   равны ,  а  следовательно 

                                          ce =  ed    и      cB= bd .                                                   ( 3 )

Прямая   Cc     представляет  собой  сумму  отрезков   ce    и   eC      ,   т.е.

Cc = ce +  eC ,    но    eC = 3ed    ( см. ( 1 ))   или     eC = 3ce    ( cм.  ( 3 )),  поэтому                Сс = се  +  3ce = 4 ce ,  другими  словами,  отрезок   ce  в  четыре  раза  меньше  отрезка

Cc   ( ч.т.д. ).         Далее  имеем :     AB  = ba =3ad ;   ( см.  ( 1 ), ( 3 )) ,  но  ad cB=bd .Отсюда   AB  =3 cb    или     cb =AB ,      ( ч.т.д. ). В.Г.Чепраков,  1997 г.

                                                                            

   

                                                                                                                                                     МЫ    ВЫРАЩИВАЕМ  РЕЧНОЙ  ЖЕМЧУГ      

Наступили каникулы - светлая пора нашей жизни. Первое мероприятие, которое мы осуществили, в случае успеха могло стать историческим. Юра Ялышев прочитал где-то, что еще во времена  Ивана Грозного разводили речной жемчуг в Карельских водоемах..   Дело простое, - сказал Юра, - давай попробуем. Я с радостью согласился.

Первую технологическую операцию по выращиванию речного жемчуга мы провели в комнате коммунальной квартиры, где проживала семья Ялышевых (отец, мать и Юра). Юра среди нательного белья нашел кальсоны отца и отрезал от них все перламутровые пуговицы. Потом мы превратили пуговицы в кучку мелких кусочков, которые затем обтесали напильником, превратив их в маленькие шарики. Вторую операцию провели на Москва-реке в районе Фили .

Время было еще неподходящим для купания, вода холодная, на пляже никого. Мы разделись до трусов. Стали нырять и руками ощупывать дно в поисках беззубок - речных "мидий". Беззубки клали в большой бидон, который принесли с собой, наполненный речной водой, так как ракушки должны быть живыми.

Третья технологическая операция была проведена также в комнате Юры. Надо было ножом осторожно приоткрыть створки каждой беззубки, не повредив ее внутренности, и вложить в мягкую мускулатуру перламутровый шарик. Беззубок мы привезли много, поэтому третья операция длилась несколько часов. Все прооперированные ракушки  опять оказались в бидоне с речной водой. Вокруг шарика, который будет постоянно раздражать беззубку, с течением времени наращивается слой за слоем перламутр. Это и есть речной жемчуг.

Последняя операция. Необходимо было бидон с живыми ракушками отвезти обратно на речку. В качестве нового дома для беззубок мы выбрали речку Волгушу, недалеко от нашей столицы Гопиграда (там, где мы останавливались на ночлег в первом походе за золотом , см. выше). Эту операцию мы также успешно выполнили. Сейчас 1997 год. Всем, кого интересует речной жемчуг, сообщаю, что беззубки до сих пор там живут. Торопитесь! За  50 лет  жемчуг, очевидно, вырос размером с вишню.

ВТОРОЙ  ПОХОД  В ГОПИЮ

Второй поход в наши родные и любимые места (Парамонов овраг, Клино-Дмитровская гряда) мы совершили 28 июля 1948 г. Отчет о походе на этот раз сделал Юра Алтайский . Привожу дословный текст этого отчета, написанный летом 1948 г.

Ю. Алтайский

Поход от станции "Турист" до станции "Подсолнечная" мы наметили еще зимой с тем, чтобы провести его летом.

По предложению Алтайского решили идти по ночам, во-первых, потому что ночью нет палящего зноя, и, во-вторых, для отдыха лучшего времени, чем день, не найдешь (ночью спать плохо из-за холода). Из Москвы мы выехали ночным поездом. К рассвету были уже на склоне оврага, близ деревни Парамоново. Занималась заря, яркий огонь вспыхнул на востоке и заиграл в небе, переливаясь цветами от бледно-розового до багрово-рубинового. Миллионами искр вспыхнули хрустальные капельки росы в траве и на листьях деревьев. Дно оврага, по которому текла Волгуша, было окутано туманом. Кругом тишина.

Мы долго не могли двинуться с места, очарованные всей прелестью, всей многогранной красотой этого поистине чудесного утра. Налюбовавшись вдосталь, стали спускаться в овраг к Гопиграду. Чтобы попасть в нашу столицу, нам нужно было перейти Волгушу вброд. Каждый поймет, какое это "удовольствие" по утреннему холоду переходить речку со студеной водой. На другом берегу мы увидели большое бревно с выдолбленными сидениями, очевидно, "пирогу" здешних туземцев. Алтайский разулся и, взвалив на плечи рюкзак, пошел в воду. К его удивлению вода оказалась не такой уж холодной. Перейдя на другую сторону, он положил рюкзак на траву, подошел к бревну, столкнул его в воду и подогнал "пирогу" к ожидавшим товарищам: - Карета подана! - возопил Юра. Зарецкий опасливо поставил ногу на бревно, оно закачалось. - Перевернешься, - сказал Марк Стафилевский, - обязательно перевернешься. Вена зябко поежился и пробурчал: - В такой холод в воду лезть - нет, я лучше поеду на бревне. На всякий случай завещаю свою долю съестных припасов Ялышеву, Марк тоже присоединился к нему, но завещания не оставил. Зарецкий сел в носовой части бревна, а Марк уселся сзади. Алтайский оттолкнул бревно от берега и, подталкивая его, повел "пирогу" к Галечному острову. На середине реки была мель, бревно село на песчаное дно. Пока его раскачивали, пытаясь столкнуть бревно в глубокую воду, оба “мореплавателя” изрядно промокли. Ялышев и Чепраков, наблюдая за переправой, буквально умирали от здорового молодого смеха. Они решили переправу на “пироге” отложить до более жарких дней. Разувшись, Ялышев перенес в Гопиград рюкзаки, а потом вернулся за Чепраковым. Вадим влез на Ялышева и тот, скользя и спотыкаясь, потащил “всадника” через речку. Около островка имелось углубление, где вода была выше колен. Ялышев, не подозревая этого, бодро шагал. Вдруг, он отступился, одна штанина намокла. Это очень развеселило Чепракова, который  в этот момент был единственным сухим из компании. Сотрясаясь от смеха, он раскачал Ялышева. Юра потерял равновесие… и уронил Чепракова в воду. Одним словом, никто не вышел сухим из воды.

Солнце еще не появилось, в овраге были легкие сумерки. Больше всех промокли Чепраков и Зарецкий, они сидели под кустом, дрожали от холода и ждали, когда заполыхает костер. Алтайский и Марк натаскали хвороста, а Ялышев направился за водой… Все ожили, когда Алтайский произнес: - Кушать подано! Он был назначен поваром и приготовил вкусный завтрак - кашу из детской муки. После сытной трапезы Ялышев смастерил удочку и, сев на бревно, поплыл к омуту (там уже беззубки трудились, выращивая жемчуг). Марк решил заняться рыбной ловлей с берега. Между прочим, за завтраком Алтайский имел большое преимущество перед остальными, так как только он захватил с собой ложку, а другие сидели и глотали слюнки, пока не стали уплетать кашу кто чем мог : Зарецкий - ножом, Чепраков - крышкой от бидона.

Вскоре Зарецкий, Чепраков и Ялышев легли отдохнуть, а Алтайский, взяв берданку, отправился на охоту. Лес уже давно проснулся. Весело пели птицы. Издалека доносилось мычание коров и щелканье бича. Веселое утреннее солнышко яркими зайчиками бегало под деревьями. Вдруг, над головой Алтайского какая-то птица выпорхнула и устремилась ввысь. Не задумываясь, Алтайский вскинул ружье и выстрелил в нее. Птица упала между двух кустов. Это был дрозд. Подобрав добычу, Юра Алтайский вернулся к нашему привалу. Он увидел, что товарищи, которых он оставил спящими, уничтожают сладкие блинчики с вареньем.

После все ходили  на охоту. Ялышеву удалось также убить дрозда. Отдохнув в Гопиграде, мы решили идти дальше. Проходя по лугу, заросшему изобилием трав, мы увидели косарей. Ялышев побоялся идти мимо них с берданкой, потому что в это время охота была запрещена, и , условившись о встрече около каменного потока, направился в обход косарей лесом. Дойдя до каменного потока, мы разделились: Алтайский расположился  в устье потока, а Марк, Зарецкий и Чепраков отправились в глубь леса есть малину. Наконец, пришел Ялышев. Солнце стояло высоко и жгло немилосердно. Поэтому было решено устроить бивак в чаще леса. Наконец, нашли место, имевшее густую тень и большой запас дров для костра. Сразу принялись его разводить. Алтайский показал Марку, как быстро можно развести костер от одной спички. Сначала он нарезал бересты и вместе с промасленной бумагой положил на место будущего костра. В середине этого места он воткнул сухой колышек и обложил его берестой. Потом стал приставлять к колышку тонкие ветки, чтобы они образовали форму вигвама. На тонкие ветки он стал укладывать более толстые. Затем, раздвинув немного ветки так, чтобы можно было горящей спичкой добраться до бересты, ее поджег. Костер мгновенно запылал.

Сварив кашу на этот раз из толокна, мы стали уплетать ее с маслом и сахаром . После обеда устроили "мертвый час". Хорошо отдохнув, стали готовиться в обратный путь. Ялышев и Чепраков стали собираться к большому переходу. Им предстояло идти еще два дня до станции "Подсолнечная" (г. Солнечногорск).

И вот мы расстались. Выбрав по компасу направление и помахав нам руками, Ялышев и Чепраков скрылись за деревьями.

В моем домашнем архиве к сожалению не сохранилось ничего о продолжении этого похода.

Последнюю вылазку на природу мы осуществили в самом конце лета 1948 г. Третий поход был тематическим и назывался

ЗА ЛЕСНЫМИ  СОКРОВИЩАМИ

Наш вожак Юра Ялышев в очередной раз порадовал гопов. Он показал нам книгу "'Съедобные растения" и сказал, что можно прожить на лоне природы без всякой взятой с собой пищи несколько дней, питаясь только лесными, водяными и луговыми дарами: травами, кореньями, грибами , лесными ягодами и т. п.

Например, корень лопуха съедобен и очень похож по вкусу на капустную кочерыжку. Из семян травы тимофеевки можно отжать масло. Сныть - нарежьте их стебли, снимите с них кожицу - и в котелок, да посолите. Только сныть не путать с болиголовом, который мышами пахнет, вкус жгучий (примета: красные крапинки на стебле).

Из книги мы узнали много интересного. Я даже составил небольшой справочник по съедобным растениям. Приведу выдержки из него.

РОГОЗ (в некоторых местах его называют еще ЧАКАН или КУГА). Корневище и корни можно печь на костре или в печке, как картошку. Корневища и корни рогоза надо копать весной или осенью, потому что в них тогда больше питательного вещества -крахмала. Молодые стебли рогоза, пока листья не развернулись, можно варить в соленой воде и есть.

ТРОСТНИК У тростника толстые длинные корневища. Они съедобные. Их можно сушить, размолоть и из муки печь лепешки. Весной можно есть сырые или вареные молодые побеги. Они сладковатые на вкус.

СУСАК. Корневища у сусака самые вкусные. Они толстые, сочные, их можно варить.

КАМЫШ. У камыша есть ползучие подземные побеги и на концах их клубни с орех величиной. Эти клубни можно варить или печь или делать муку..

МАННИК. Злак, родственник пшеницы, овса, ячменя. Он дает крупу для каши. Она питательная и вкусная.

ОЧИТОК (заячья капуста). Молодые стебли и листья вкусные, кисловатые, можно варить с крапивой для супа или пюре. Можно сырыми класть в салат.

В моем справочнике можно найти сведения о других съедобных растениях, например, таких: сурепка , дикая редька (свербига), дикая горчица, осоты, татарник колючий, первоцвет (баранчики), иван-чай (кипрей), лопух, одуванчик, кислица обыкновенная.

В августе 1948 года мы совершили поход за лесными сокровищами. Из еды ничего не взяли, принципиально. Алтайский получил разрешение от Ялышева только на кусочек черного хлеба для ловли рыбы. Подробного описания этого похода не сохранилось. Поэтому я кратко его опишу по памяти.

Рано утром мы были уже на реке Волгуше в месте, которое со времен первого похода назвали Гопиградом. Там расположились на завтрак. Алтайский решил наловить рыбешек с помощью шариков из хлебного мякиша и борной кислоты. По теории, рыбешка, проглотив шарик, должна всплыть брюхом кверху. Таково действие на рыбий организм борной кислоты. Однако дурман длится недолго, поэтому надо немедленно хватать рыбешку и выбрасывать ее на берег. Но рыбы теории не знали, они съели весь хлеб Алтайского и быстренько "смотались" от благодетеля.

Мы были голодными, а до завтрака - далеко. Ялышев перочинным ножом пытался выкопать из земли лопушиный корень.

Наступило время обедать, хотя до завтрака было по-прежнему далеко. Стал моросить дождь. Мы решили, пока еще остались силы, идти в лес за грибами и малиной. Взяли направление на Яхрому, так как решили 3-х дневный поход сократить до одного дня. Причина - мелкий моросящий дождик. Ялышев запрятал поглубже в рюкзак книгу "Съедобные растения", чтобы она, не дай бог, от дождя не испортилась.

Леса Клино-Дмитровской гряды нам понравились. Огромные территории заросли малиной, спелой и вкусной. Кроме этого, мы наткнулись на изобилие осенних опят. Каждый из нас набрал не менее 5-ти килограммов этих вкусных грибов. Грибы несли в рубашках, с которыми расстались наши тела. Ехали в Москву в одних куртках, накинутых на голые торсы. Таким образом, концовка похода была  более плодотворной, чем начало.

С 18 июня 1948 года по 26 августа 1949 г. я не писал дневник. Это был очень тяжелый период для нашей семьи. После того, как отца выкинули из армии, ретивые чиновники академии им. Фрунзе начали настойчиво просить нас покинуть дом-общежитие (нашу малую родину). Отец и мать стали искать желающих провести с нами обмен  жилплощадью. И нашли. Обмен был неравноценный. Мы отдавали отдельную двухкомнатную квартиру за одну комнату в коммунальном доме с общим туалетом на весь этаж. Дом дореволюционной постройки, двухэтажный. На первом этаже продовольственный магазин. Наша комната выходит окнами на улицу Октябрьскую, по которой громыхают трамваи, даже дом трясется. Наше новое местожительство в районе Марьиной Рощи - "малины" для преступников всех мастей. Только один плюс этого обмена - доплата, что для нашей семьи в то время было временным облегчением нашего нищенского существования.

Ретивость тупоголовых чиновников проявилась еще и в том, что нам не отдали по остаточной стоимости казенную мебель, которую мы эксплуатировали уже десять лет. Эту мебель можно было уже списать "в расход".

С момента переезда на новое местожительство в нашей семье наступил матриархат. Мать нашла работу. Отец готовил нам еду. Он перестал искать работу, так как понял, что это бессмысленно. Любой кадровик, прочитав личное дело отца, не решится взять его на службу.

Отец начал пить. Он и раньше не был трезвенником. Но  с 1949 года он из пьяницы  превратился в запойного алкоголика, то есть в больного человека. Алкоголики бывают хроническими и запойными. Хронический алкоголик пьет каждый день, но понемногу. Кажется, кораблестроитель академик Крылов вспоминал, как один помещик на протяжении нескольких десятков лет каждый день пил по стакану водки за завтраком, обедом и ужином и был здоров, как бык. Когда он на склоне лет обратился за советом к врачу, тот рекомендовал не прерывать это алкогольное занятие. Помещик был хроническим алкоголиком. Запойный отличается от "хроника" тем, что может не брать ни капли хмельного и месяц, и полгода, и несколько лет, но случайно выпив хотя бы рюмочку, уже не в силах остановиться. Наступает период запоя. Пьет "до зеленых соплей", до белой горячки. Запойные умирают гораздо раньше "хроников", если их не вылечат в больнице, или хотя бы не снимут синдром похмелья.

В этот тяжелый период нашей жизни мне было 15,5 лет, брату Борису 14 лет и сестренке Светочке 9 лет. Мы, дети, лишились нашей счастливой малой родины. Брату и сестре пришлось идти учиться в новую школу, расположенную в Марьиной Роще.

Вскоре еще одно несчастье посетило нашу семью. Брата Бориса посадили в тюрьму за участие в краже резиновой обуви из палатки.

В январе 1949 г. я получил паспорт и из Вадима превратился в Володю (об этом я уже рассказывал).

В этом же месяце мать нашла, еще один вариант обмена жилплощадью, опять неравноценный и опять с доплатой. Мы обменяли нашу большую комнату (около 25 кв. м.)на маленькую (10 кв.м.), но в хорошем районе, около метро "Маяковская", в доме на Садово-Триумфальной улице.

Сестренка пошла учиться в новую школу, знаменитую тем, что там преподавала в то время жена Н.А.Булганина.

Незаметно я опять добрался до дневниковых записей. 

26.08.49 г. Лето прошло, вернее, до конца осталось 5 дней. Как же я провел лето? Чем занимался ? Что успел сделать ? На эти вопросы я, пожалуй, не отвечу.

Все лето я был поглощен безответной любовью к Нине Федоровой, с которой познакомился во время одного из наших походов. Я не знаю, как от этого чувства избавиться. Даже самому противно за себя. Какая тряпка! Все лето хандрил. Сегодня должно решиться все, ибо после уж никак не выйдет, начнется учеба. Сегодня я, наверное, пойду с ней на Аркадия Райкина. Между прочим, черт ее дери, она разбила все мои теории, все мои  доводы, все мои взгляды на жизнь. За это короткое лето я успел передумать буквально обо всем, ибо каждый день мысли о Нине выгоняли меня на улицу и заставляли слоняться по бульварам по два, а то и по четыре часа.

 Надо, действительно, как она учит, брать все возможное и невозможное от жизни, а не быть слюнтяем и хлюпиком, который хоронится от всех  людей и старается быть сереньким и незаметным в людском обществе. Не надо боятся коллектива - всегда к нему примыкай, тогда и жизнь тебе  будет казаться более интересной, тогда и жизнь будет более богатой. Ничего не принимай близко к сердцу. Не любит - не надо. На одной свет не сошелся. Я теперь понимаю, что заставило меня полюбить ее - это мое себялюбие. И то, что я сделался тряпкой после первой неудачи, опять таки себялюбие. Больше таким не буду. Сегодня, если она соизволит со мной пойти в сад "Эрмитаж", все скажу. А там, судя по ее ответу, сделаю вывод о дальнейших действиях.

Теперь поговорим о Юре Алтайском. Вчера он получил от Зои Захарченко пощечину, после чего они немножко подрались. Черт их разберет! Сидели, смеялись и вдруг - бац! По этому случаю я много вывел для себя о характере обоих. Поучительный случай!

Сегодня стипендия. Погуляем на славу в оставшиеся денечки. Даже если буду один и то весело.

Да, а все же я успел таки кое-что сделать за лето. Это порядком походить по городу. Теперь столицу я более-менее знаю.

В этом заслуга Нины - не отрицаю. Кроме того, я здорово окреп. Каждое утро - занятие с ядром, которое мне подарил Ялышев. Он, по его словам, нашел ядро на Бородинском поле (наверное брешет). Теперь я могу свободно выжать стойку на руках с места.

Скоро учеба. Надо крепко взяться за 3-й курс, ибо многие дисциплины входят в диплом, а мне хорошие отметки нужны, как воздух. Если будут троечки, то нечего думать о Военно-воздушной инженерной академии им. Н.Е.Жуковского. Надо крепко взяться за учебу. Посмотрим, есть ли у меня сила воли.

Осталось 5 дней. Похожу по музеям. Забыл сказать, что с Ниной я кое-что и успел. Например, договорились каждый год 9-го августа в шесть часов вечера встречаться около фонтана позади кинотеатра "Художественный". Во-вторых, я получил в подарок ее фотографию. Очень мало, но…

Иду за стипендией.

27.08.49 г. Когда на что-нибудь заранее рассчитываешь, никогда не получается. Вчера развязки не получилось, так как Нина уехала в Загорянку. На А.Райкина ходил один. Посмеялся от души. Нина приедет в Москву только 31 августа, не раньше. Поэтому пришлось отложить разговор с ней на это число. А пока слоняюсь без дела. Ездил с Юрой Алтайским в ДК "Фили", но там была скучная кинокартина. Я на нее не пошел. Купил билеты на спектакль "Необыкновенная история".

28.08.49 г. Смотрел "Необыкновенную историю". В остальном скука.

29.08.49 г. Сегодня решил тайком наведать свою "Нинон". Около трех часов дня был на Ярославском вокзале. В руке у меня небольшой сверточек (там лежала смена одежды, чтобы Нина не узнала меня). Станция называлась "Загорянская". Иду по главной улице, которая называется "Пушкинская". Тянется она далеко, не видно даже, где конец. По правую сторону идут переулки. Все они называются так: Первая, Вторая, Третья и т.д. линии, до 13-й. Налево переулки имеют следующие названия: Лесная, Дачная, Малая дачная. Красная, Теннисная, Лагерная, Валентиновская улицы. Пройдя Валентиновскую улицу, я наткнулся на чрезвычайно интересную картину. За оградой у колодца стояла спиной ко мне девушка - вылитая Нина. Она была одета в синюю трикотажную кофточку и желтую юбку. По-моему, это была она. Я скорее, скорее, бочком прошмыгнул мимо ее дома и пошел дальше. Погуляв немного по окрестностям Загорянки, пошел обратно на станцию. В семь часов вечера я уже уплетал за обе щеки вкусный обед.

31.08.49 г. Интересный денек. Был у Нины, была и развязка. Точнее, окончательно мы еще не договорились - останемся ли мы друзьями или разойдемся навсегда. Хотя я и сказал ей :- Прощай! - а сам уже подумываю, какую оказию найти, чтобы навестить Нину еще раз.

Эх! Завтра учеба! Занимаюсь в первую смену. Завтра надо рано вставать. Не успеешь и глаза продрать, как надо в техникум шагать. Не люблю я первую смену. Нина учится также в первую смену (в Фармацевтическом институте). Это хорошо.

1.09.49 г. Первый день учебы. Для кого-то это радостный день, а для кого-то - дрянь. Сидел на уроке и спал. Дома не выспался. Заснул в час ночи, а проснулся в шесть часов утра. Но мне стало очень хорошо, когда начали появляться мои одноклассники. Вот Иорданидзе, все такой же петух. Вот Боря Бекетовский. На него я не могу смотреть без улыбки. Вот Синус (Миша Соколовский), вот Саша Капустин. Хороший парень этот Саша. Их у нас двое и оба замечательные люди. Так мне хорошо было, что даже о Нине забыл. Скорее бы вылетела она у меня из головы.

10.10.49 г. Почти полтора месяца я не дотрагивался до дневника. Некогда было. Уроки одолели, соревнования начались, вообще много дел. За это время участвовал в легкоатлетических соревнованиях (бег на 100 метров, прыжки в длину), играл на первенство техникума по волейболу, участвовал в шахматном турнире. А в учебе дела не важнецкие. Успел схватить две пары (двойки). С ними и ушел на практику. Там почти сделал собственными руками табуретку (столярное дело). Сейчас учу газовую сварку.

С Ялышевым и Алтайским разработали план на летние каникулы. Хотим подработать.

С Ниной окончательно поругался. Написал ей такое письмо, что после этого нечего думать о нашей дружбе. Нина мне ответила. Я храню это письмо до сих пор. Приведу текст письма, сохранив его орфографию и стилистику (не ради посрамления, ради исторической правды).

Здравствуй ,

Твое письмо не удивило, а рассмешило  меня. Это послание может быть, конечно, только оригинальной закономерностью. Но не понятна мне эта закономерность. К чему? Зачем? Письмо не интересно, слюняво и далеко не мужественно!!! Правду говорят, что влюбленные - это воск, из которого можно сделать любую безделушку, хотя я еще не потеряла веры на обратное?

Да, твоему безволию я удивляюсь! Ты же знаешь мое отношение к тебе? К чему же объясняться? Что б я только пожалела тебя? Но этого ждать тебе придется еще очень долго!

Я не люблю тебя, и на кого пал "мой благосклонный взор" не должно тебя беспокоить.

Довольно не тактично "шутить" и по Карамзински описывать "вечер с ним".

Еще раз повторяю: мне не понятен смысл твоего письма. Разве тебя не удовлетворяли наши дружеские отношения? Чего ты хочешь?!

Откровенно говоря, ты не своеобразен, похож на Юру: тот тоже говорит о вечной любви, верности, о каких-то 5 летах, клятвах. Скука от этого только !

Мне жаль, что ты испортил наши товарищеские отношения своей последней фразой: метя меня к себе в жены.

Эта концовка далеко не оригинальна. Письмо показало тебя смешным и не остроумным. Не обижайся, мне ведь тоже надо было бы обидеться на твои "шутки", но ведь люди говорят, что на дураков и влюбленных, и на их шутки обижаться грех....!

Вот видишь, я выразила СВОЕ "хотение", но ты такое "хотение" (подобное первому письму) больше не выражай.

Нина, 8.09.49 г.

Сейчас, когда я пишу "Автобиографию", когда мне уже 64 года, письмо Нины и моя платоническая любовь к ней воспринимаются с улыбкой. Нине тогда было 17 лет, а мне 16.

Продолжаю дневник

10.10.49 г. (продолжение). Врачи нашли, между прочим, что у меня порок сердца. Прощай мечты о классической борьбе. Бориса Бекетовского в кружок классической борьбы взяли, а меня - нет. Из-за сердца. Испортил я его тем, что усиленно наращивал мускулатуру с помощью ядра. Перестарался!

11.10.49 г. Читал книгу "Хлеб" Мамина-Сибиряка. Очень понравилась. Там обнаружил: "Снявши голову, по волосам не плачут". Рассмеялся. А я всем говорил: "По отрубленной голове не плачут". Все перепутал. Но, главное, никто меня не поправил. Действительно, "дурак не поймет, а умный скажет - так и надо".

Вообще, за прошедшее время я уже много книг прочитал. Решил читать, читать и читать, ибо книга - воспитатель.

7.11.49 г. Да здравствует 32-я годовщина Великой Октябрьской революции! Сегодня праздник. Но я этого не чувствую. Наверное потому, что денег нет. Нине написал третье письмо и, черт меня возьми, написал отвратительно, цинично. Сижу и раскаиваюсь.

Выступал на сцене. Играть понравилось. Решил стать актером. Например, конферансье. Первое выступление прошло удачно - это меня окрылило. По учебе схватил еще одну двойку. Учиться неохота. Полная апатия, хандра. В душе пустота. Не знаю, кто я есть на самом деле. Чертовски плохо - это себя не знать. Во всяком случае, я думаю, что у меня отвратительный характер. Перевоспитывать себя уже поздно. Буду таким, как есть.

8.11.49 г. Пошел я все же в библиотечный техникум на танцы. Провел замечательный вечер. Как говорится: всюду девки - один я. Выбирай любую. Танцевал с наслаждением. Познакомился с Женей - грациозной. Боря Бекетовский выбрал девушку по имени Тося.

9 и 10.11.49 г. Дни чепуховые. Можно их объединить. Смотрел с Бекетовским кинокартину "Ночь в сентябре".

В воскресенье думаю пойти к Юре Алтайскому, дабы узнать, какую реакцию произвело мое последнее письмо на Нину.

Решили с Юрой написать киносценарий (научно-фантастический) "История ископаемого черепа".

Начал курить. Курил только "Казбек". Здесь хочу открыть личную тайну- слабину моего характера. Это мнительность.

11.12.49 г. Опять, дневничек, руку на тебя накладываю. Давненько с тобой не виделись. Есть о чем рассказать. Начну, пожалуй, с того, что получил 3-й разряд по стрельбе из малокалиберной винтовки ("мелкашки"). 45 из 50 возможных - это не плохо, черт побери. Из боевой винтовки тоже стрелял и тоже получил 3-й разряд. Значок красуется у меня на пиджаке.

С Ниной всё закончил, ибо она побожилась дать мне по морде - реакция на мое последнее письмо.

С Юрой Ялышевым еще раз выступили на сцене. И опять успех. Разыгрывали миниатюры из репертуара А.Райкика.

Решил научиться танцевать. Ребята уговорили. Выбрал партнершу - Женю. Она оказалась лучшей ученицей. По этому поводу учитель танцев сказал: - У тебя прицел верный, правильно стреляешь.  Но Ялышев ее у меня отбил. Больше я к ней не подходил. Зато сейчас у меня партнерша - пальчики оближешь. Зовут Валей. Решил серьёзно подзаняться с нею. И партнерша отменная и ехать с ней мне после танцев домой по пути.

С учебой плохо дела идут. Учиться лень. В общем, на троечки тяну еле-еле.

По шашкам имею уже 4-ую категорию. Шашки мне больше нравятся, чем шахматы. Вплотную занялся шашечной теорией. Купил книгу И.Купермана - знаменитого шашиста.

Погода стоит для меня хорошая - теплая. Снега нет. Температура: плюсовая, около одного градуса по Цельсию.

Борис Бекетовский ушел от родителей. “Мы - народ кавказский!” - бывало говорил он мне. Вот и развязка. По-моему, он больше красуется, чем выглядит на самом деле. Его приютил Саша Капустин - сирота. У него крохотная комнатушка. С должности  старосты нашей группы Бориса сместили.

19.11.49 г. До экзаменационной сессии остались считанные денечки, как и до Нового года и до моего семнадцатилетия.

Проводились соревнования по стрельбе. Наша группа завоевала 1-е место. Каждый из нашей группы показал результат не ниже 40. Я выбил 42 (стрельба с колена). Вспоминает ли меня Нина ? Я ее вспоминаю каждый день. С Валей - партнершей по танцам хочу пойти в театр Транспорта, вернее, хочу ее пригласить. Не умею я с женским полом разговаривать. О чем с ними балякать, черт их побрал ? Молоть чепуху я не умею. Молчу, как индюк. Недоразвитый я что ли? Не пойму.

По шашкам скоро буду играть на 3-й разряд. Научился играть в шестигранные шашки. С ними меня познакомил их изобретатель -старикашка с пышной седой бородой, как у Маркса.

Сейчас  выпал наконец-то настоящий обильный снег. А вчера я заболел, температура  под сорок градусов Ц. И вылечился простым способом, утром пошел в тир пострелять из мелкашки (тир оборудован в подвале дома около ресторана "Узбекистан"). Пострелял - температура упала почти до нормы. А вечером был в техникуме на концерте, посвященном 70-летию И.В.Сталина. Пришел домой - температура нормальная.

10.01.50 г. Незаметно пролетело время. Новый год постарел. Экзамены в разгаре. Успел сдать два  предмета.

Новый год встречали вместе: я , Юра Ялышев, Борис Бекетовский, Саша Капустин, Самуил (Миша) Соколовский. Встречали год у Ани. Было весело. Могло быть еще веселее, если бы Юра не купил 2 литра водки . Сам он "скопытился" от пары рюмок.

Из всех девчат понравилась Тамара, с ней весело - боевая. Борис и Самуил сидели мрачные (от выпитой водки дошли до критической точки).

Итак, мне 17 лет. Через год - самостоятельный человек, имеющий среднее техническое образование. Что я решил? Буду ли я учиться дальше или пойду работать? Не знаю. Думаю, надо пойти на завод, а после - в Геолого-разведывательный институт. А пока живу сегодняшним днем. Большие сдвиги у меня в отношении к девчатам. Теперь к ним я стал относится смелее, чем раньше. Хмырем перестал быть.

20.01.50 г. Остался последний экзамен. С 23-го января - каникулы. Но на душе пусто, как и в кармане. Лежу, читаю. Никакой активной деятельности. Хочу на каникулах порисовать немного. Будет ли настроение? Кроме этого, страстно захотелось кататься на лошадях (стать наездником). Хочу заняться конным спортом, как Тамара, которую мы зовем "джигитом". Она однажды пригласила меня на Беговую улицу, в конный манеж.

21.01.50 г. Прочитал свой дневник. Прошлое так и глядит на меня пошлыми и глупыми глазами. Все страницы посвящены и кому ..... девкам. Тьфу. Девки, погода и …моя душа. Увлекся собою. Стыдно стало за себя.

Кругом кипит жизнь, а ты какой-то ипохондрик. Тьфу. Кругом люди, а ты заперся в свою скорлупу. Жить надо, а не существовать. Надо намечать цели и их выполнять, какими бы трудными они не были. И когда ты добьешься своей цели - будешь счастлив. И я поставил себе цель: стать художником за лето, учиться только на 4 и 5, читать побольше, получить разряды по шашкам и конному спорту. И если я их не выполню, то какой же я  буду человек? Человечишко и даже того менее - паразит! А когда ты чем-то занят - душа полна переживаниями, впечатлениями.

По шашкам получить разряд мне не так трудно. Сейчас я играю на первенство Москвы за команду "Трудовые резервы". Два дня назад играл с интересным старичком, у которого 2-й разряд по русским шашкам. В моих руках был выигрыш, ибо у меня была лишняя шашка, но в мутильшпиле я точно не рассчитал и… проиграл.

23.01.50 г. Хочу потолковать о музыке и о влиянии ее на настроение. Выражаясь простыми словами, печальная музыка наводит человеческую мысль на какое-либо воспоминание, очень горькое и совершенно ненужное для социалистического общества. Сидит, бывало, человек где-либо (на диване, стуле и т.п.); захотелось ему послушать радио. Включает. Из радиоточки несется печальная мелодия, хотя бы "Мелодия" Глазунова. Постепенно взор этого человека затуманивается. Он вспоминает о былом, о смерти близких ему людей.... Ведь это нехорошо. Бодрость духа, его твердость падает до нуля, возрастает лирическое настроение, размягчается душа. Эх ! - тяжко вздохнет он, а иногда и невольная слеза выкатится из глаз. Зачем это ? Вот, действительно, настоящий композитор И.О.Дунаевский. Вся его музыка бодрит, подымает человеческое достоинство, заставляет глядеть только вперед. Слыша его марши, песни хочется работать и работать так, чтобы люди говорили: - Это Настоящий Человек !! Дунаевский сам говорил: - Сейчас нам нужна бодрящая, веселящая музыка, музыка песен, маршей!

Конечно, я не отрицаю полностью лирическую музыку, романс. Но надо поставить задачу перед композиторами о сокращении количества. лирической музыки до минимально необходимого уровня. Я твердо держусь этого вывода, хотя и возможна ошибка. Откровенно говоря, я люблю лирическую музыку. Для меня любимыми произведениями являются: романсы, арии, серенады (как, например, "Серенада" Шуберта), "Вальс-фантазия" Глинки, русские народные песни ("Не брани меня, родная", "Молодушка" и др.).

Сегодня начинаются каникулы. Я в восторге! Завтра соревнования по шашкам и тренировка по стрельбе.

До сих пор не могу уяснить - хорошо или плохо то, что я не пишу в дневнике о семейных делах, о семейных невзгодах. Я думаю - все же хорошо, ибо только эгоист считает нужным писать о каких-то своих личных делах, успехах или трагедиях. Остальным это не интересно.

Смотрел кинофильм "Огонь". Событий  много, толку мало. Все же русская кинодеятельность стоит на много голов выше заграничной. Я горжусь русским кино!

2.02.50 г.  Прослушал первую лекцию в кружке снайперов. Оказывается, очень интересное и увлекательное дело - занятие снайпингом. Если я раньше считал, что снайперов у нас в СССР много, то глубоко ошибался. Это только сейчас Московский комитет затронул вопрос о снайперах. Конечно, были спортсмены-снайперы, но их - считанные единицы.

Снайперское дело очень трудное. Меня удивило, что из всех задач, которые должен решать снайпер, меткая стрельба стоит на последнем месте. Главные задачи: надежная маскировка; найти цель, так как от решения этих задач зависит 99% успеха. Лектор рассказал много поучительных историй на эту тему. Вообще, наш лектор участвовал еще в 1-й Мировой войне и даже подвергался снайперскому огню. Он рассказал нам смешной случай, как одному поручику - грузину метким снайперским  выстрелом оторвало кончик его большого носа.

Если этим делом серьезно заняться, можно даже участвовать в городских, а то и всесоюзных соревнованиях, так как мы - пионеры в снайперском деле.

Днем ходили в Музей изобразительных искусств им. А.С.Пушкина. Смотрели подарки И.В.Сталину. Какое богатство. С какой любовью все сделано! Очень понравилась ваза, сделанная из бивня мамонта - подарок КНР. Хорошо написана Хмелько картина "День победы".

12.02.50 г. С чего начать? Много воды утекло, много событий произошло. В голове сумбур. Устроили две вечеринки. Одна у Тамары-джигита, другая у Лены.

Сейчас у нас в доме инцидент небольшой произошел. Пьяный какой-то всех избил, за кем-то погнался. Собралось народу - весь дом и давай бить скопом  этого пьяного (суд Линча). Он только и кричал: - Ой, больно! Ой, жутко больно! Этот эпизод показал жестокость толпы и вредность алкоголизма.

Стреляли сегодня из боевых винтовок. Ездили на полигон (в районе Мытищ). Сплошные мучения. Снегу по пояс. Промокли до костей. Но получили удовольствие и …спортивные разряды по стрельбе. Стрелял я очень плохо. Скоро районные соревнования.

Учеба началась. К старым дисциплинам прибавились новые: конструкция самолетов, экономика и заготовительные работы.

Погода теплая. Все тает. Пахнет весной.

13.02.50 г. Завтра день рождения у Ани. Перенесла на субботу празднование этого дня. Не знаю, как быть - идти или не идти. В субботу у меня свидание с Раей. Если же идти к Ане, нужен подарок, а денег у меня нет.

В группе хочу устроить шашечный чемпионат. Надо в конце концов выявить лучшего. Всего играет 6 человек, в том числе я. Попытаюсь занять первое место, хотя меня вечно преследуют неудачи. Это, конечно, надо со временем изжить и доказать, что эти неудачи являются плодом “гнусного”, отвратительного моего характера.

15.02.50 г. Настроение очень и очень дрянное. С чем это связано, не знаю; вероятно, виной тому все то, что сейчас творится у нас дома.

Ну а теперь - прочь всякая ненужная "мысля". У каждого есть своя трагедия.

16.02.50 г. По шашкам иду на первом месте. Перегнал Сергеева на пол очка. Осталось сыграть с Морозом и Ялышевым. Хорошо бы выиграть. К Ане не пойду. Неохота. Нечего дарить. Спать хочется. Лучше спать, чем писать.

1.03.50 г. Знаменательный день. Цены в третий раз шагнули вниз. Жить становится лучше - работать веселее. К Ане на день рождения все же пошел. Меня спасла мама. Дала денег на подарок. Купил томик В.Белинского (1000 стр.). Пошли к Ане всей компанией. Аня была нам очень благодарна. Учеба идет плохо. Шашки - хорошо. Думаю занять призовое место. По стрельбе плохо. Забросил это дело. С Юркой чуть было не поссорился. Из-за Лены. Приревновал, чудак.

5.04.50 г. Эге, целый месяц не писал. Ходил с Валей и Леной в Третьяковскую галерею. Очень важно отметить, что я после просмотра картин убедился в большой талантливости советских художников. Если раньше я считал великими художниками таких, как: Репин, Перов, Суриков, Верещагин, Васнецов и др., то сейчас я переубедился и могу даже сказать, что советские художники стоят выше перечисленных классиков.

Весна ведет плодотворную работу, учителя собирают с нашей группы обильный урожай двоек. Я тоже нахватал, но потихоньку от них избавился. Курсовой проект некстати сидит на шее. Через месяц экзамены.

По шахматам и шашкам наш техникум вышел в финал. Будем бороться за первое место. Трудненько будет. Я играю на второй доске по шашкам. Личное первенство по техникуму закончилось. Я занял 2-е место, отстав от Дмитриева на одно очко.

Свимонов (зам. директора) готовит мне и Ялышеву программу конферансье. Будем выступать на первомайском концерте.

24.04.50 г. У меня опустошение души сменяется подъемом моральных и физических сил. Сегодня радостный день для учащихся отделения "С" - курсовой проект перенесли на дни практики. Все воспряли духом. Теперь много свободного времени. И можно целиком посвятить его чтению книг.

Успеваемость в группе покоится на трех китах, из которых двое уплыли, а третий нырнул. Надо сказать, что мы в этом не виноваты, это "проклятая" весна выгоняет нас на улицу и заставляет играть в волейбол и слоняться по Москве до полуночи. Деревья зазеленели к 20 апреля.

Как праздновать 1-е Мая? Договорились с Аней, Валей, Леной, что отпразднуем все вместе. Устроим складчину. План таков:

Часам к шести вечера встречаемся у кого-нибудь потанцевать. Потом гуляем по Москве. Второго мая едем за город с мячом, едой, где веселимся, сколько влезет.

В субботу состоялся спортивный вечер. Вручали награды и грамоты. Была самодеятельность и танцы. По стрельбе наша команда получила кубок. Я получил приз (две книги) и грамоту.

Сильно подействовала книга А.Фадеева "Молодая гвардия". С горечью я осознал, что не живу, а существую, что я из тех людишек, которые живут и умирают, оставаясь незамеченными никем, не оставляя следа в истории человечества .

1.07.50 г. Был 29-го июня на дне рождения у Нины Федоровой. 30 июня сдал последний экзамен (по практике) и стал свободным как ветер. В этот же день ходили втроем: я, Самуил и Борис к Вале и Лене на Арбат. Катались на лодках, гуляли в парке ЦДКА. Было весело. Впереди два месяца каникул.

2.08.50 г. В июле успел съездить на стрельбище "Динамо", где провел 16 дней, обучаясь на снайпера. Половина этих дней прошла в непрерывных, назойливых дождях. Но я бы не сказал, что время провел скучно. Наоборот, даже эти дождливые дни я вспоминаю со светлым чувством удовлетворения. Учились на снайперов с большой охотой, тратили огромное количество патронов, ползали по грязи в своих камуфлированных одеждах, рыли окопы. Купались в свободное время на Клязьме, загорали, если выпадал солнечный денек. Вечером, если не танцевали, то играли с местными девушками в "ручеек", "третий лишний" и т.п. Часам к двум ночи ложились спать Жили в палатках.

21-го июля приехал в Москву. Она такая же скучная, как и до отъезда на стрельбище.

26 августа я и Юра Алтайский отправились в 4-хдневный поход. Отчет о нем на этот раз написал я. В отчете, который привожу ниже, нет описания отрезка пути от ст. Турист до озера Сенежского. Пожалуй, в этом и нет необходимости, так как пройденные на первой половине этого отрезка места были описаны в других отчетах, а вторая часть отрезка, кроме деревни Подьячево и озера Сенежского, особого интереса не представляет.

Деревня Подьячево знаменита тем, что это родина поэта Подьячева, малоизвестного в нынешнее время. В деревне есть его дом-музей, который мы посетили.

А озеро Сенежское нас поразило мрачным видом. По берегам озера - ни души. Прочитали на столбе предупреждение о запрете купания в озере.

Итак, привожу отчет о той части нашего похода, который состоялся после города Солнечногорск.

ПОХОД СОЛНЕЧНОГОРСК-ИСТРА-ЗВЕНИГОРОД

Лежали, закутавшись в одеяло, и смотрели в темную синь неба. Тихо. Мечтать хочется. За деревней, на околице раздалась девичья песня. Задорная, веселая она неслась в воздушное пространство, заглушая все ночные мрачные звуки; она, казалось, доставала до звезд, они блестели ярче, веселее. Я рассмеялся: там песня, там девушки, там уютные и теплые дома, а здесь два мученика, с нетерпением ожидающих утра.

Утренний холод разбудил нас, потягиваемся, вскакиваем и стучим зубами от холода, делаем гимнастику, жуем всухомятку хлеб с колбасой и трогаемся в путь.

Тщетно мы ищем следы войны. Ведь в районе Истры проходили ожесточенные бои во время Великой Отечественной войны. Следы войны полностью замел наш народ. Идти в такой жаркий день утомительно. Солнце печет немилосердно. Кроме того, изрядный груз ломит спину. Но мы не замечаем этого. Чистая русская природа захватывает нас.

Вон там вдали пасется стадо коров, пятнистых, рыжих, разных. Пастуха не видно. Где ж его и увидишь?! Он, ленивый лежит где-нибудь под ветвистой березой, наслаждаясь запахом цветов, душистых трав, может быть и спит, сладко похрапывая.

А мы идем и идем. Кажется, нет конца и края этой дороге. В горле пересохло. Хочется страшно пить! Деревня. Мертвая. Все попрятались по домам. Не видно и не слышно даже собак. Через 2 км еще деревня, такая же безмолвная. Заросший пруд не вмещает всех гусей, желающих поплавать. Пить из такого пруда нет желания. - Потерпим, скоро Истра. - Потерпим - и мы идем дальше. Изредка попадаются косари, возвращающиеся с работы. Лица потные, рубахи мокрые. Но вот, наконец, запахло свежим. Река. Мы рысцой, как лошади, несемся к воде. Это Истра! Переходим мост. Крутой обрыв. Вид изумительный. Набрав воды в миску,  жадно пьем. Если бы нас в эту минуту видел посторонний человек, то испугался: - Они выпьют всю речку! - воскликнул бы он.

Поднялись наверх. Здесь раскинулся пионерский лагерь. Место для него выбрано удачно: вокруг леса, близко расположена река.

Расспросили встретившихся на дороге женщин: - Далеко ли до водохранилища? - Нет, - ответили они. Мы бодро двинулись дальше. На Истринском водохранилище решили пообедать. Сколько часов мы шли? Этого я не знаю, но, наконец-то показалась вода. Это была губа Истринского водохранилища, через которую был проложен красивый мостик. С одной стороны моста вода была заболоченной, виднелась тина, росли белые лилии. С другой - чистая вода. Перейдя мостик, мы углубились в лес. По пути собирали и тут же ели землянику, костянику. Разожгли костер. Пламя устремилось в небо. Теплые струи воздуха раскачивали еловые лапы . Пока кипятили воду для манной каши, я собирал землянику. Когда-нибудь вы пробовали манную кашу с земляникой? Вряд ли. Такое вкусное блюдо доступно только путешественнику.

Быстро уплели котелок каши и, как собаки после сытной еды, растянулись на траве для отдыха. Солнце не проникало сквозь густые лапы елей. Было прохладно, мягко и темно. Полные неги, мы заснули. Проснулись от разговоров. Видим, что к нам приближаются трое - мужчина и двое детей. - Много раков? - спрашивает мужчина. - Каких раков? - Да нам сказали в Москве, что здесь их видимо-невидимо. - Нет, мы не ловим раков. За время нашей стоянки не знаю, сколько они наловили раков, но несколько раз бегали за молоком в деревню.

Наконец, пошли дальше. Ноги тяжелые. По краям дороги густой лес. Юра в этих лесах бывал в 1944 году. Говорит, леса богатые, масса грибов, ягод, дичи, зверей- волков, лисиц, зайцев. Справа от нас должно быть Истринское водохранилище. Показалась деревня, когда мы вышли из леса. Она стояла одиноко на холме. Вскоре лай собак просигналил жителям, что мы появились в деревне. Из домов вышли любопытные. Дорога, ведущая нас на Истру, смущает своим видом: из булыжников, которыми умощена дорога, пробивается зеленая травка. Посмотрели на компас - идем прямо на юг, а надо на запад.

- Эй, дядька, как на Истру пройти? - орет Юрка. - Ась? - испуганно спрашивает "абориген" и продолжает: - На Истру во-о-о-н по той дорожке.

Дорога, на которую указал дядька, ответвляется от нашей почти на 90 градусов. Вот бы подзалетели, если бы не уточнили путь. За деревней разбитые зенитные орудия - немецкие, камуфлированные. Идем по полю, засеянному клевером. В глазах рябит от красновато-сиренево-желто-оранжевых цветов. Вдали показались торфяные разработки. Коричневые штабеля торфа, тракторы, люди. Слышна песня. Приближаемся. Барак с кумачовым лозунгом. Около барака расположился баянист, лихо отплясывают девчата. При нашем приближении гармонь постепенно замолкает, все с любопытством смотрят на нас. Вдруг, одна из девчат, румяная и толстая обращается к нам: - Эй, шляпы, идите с нами танцевать. Все дружно смеются. Мы натужно растягиваем губы в широкой улыбке, но не замедляем хода. Сзади несутся визг, улюлюканье, крики. Лес, слава богу, скрывает нас от расходившихся девиц. Мы облегченно вздыхаем. Пронесло.

Идти босиком по лесной дороге - сущее блаженство. Мягкий, чуть влажный глинозем приятно холодит ноги. Прекрасные виды и картины мы наблюдаем. Они быстро меняются. То молодая березовая рощица, то расщепленная молнией сосна. Изредка сворачиваем в гущу леса, ищем грибы, ягоды для ужина. Земляники много, ее скрывают широкие листья папоротника. Море папоротников. Ноги утопают в мягком мху. Подосиновики, сыроежки, лисички - все попадает в наши рюкзаки. Пошел дождь. Нам он не страшен. Приютились под елью. Капли дождя весело блестят под лучами солнца. Свежо. По дороге поймали ящерицу и провели эксперимент: погрузили в воду и ждали, когда пробьет ее смертный час. Ждать надоело. Ящерицу отпустили на волю. Пусть живет.

Солнце уже спускается к горизонту. Надо спешить. Поляна. Расположились на минутный отдых у стога сена. Идет старушка. Спрашиваем: - Далече до Истры? Она отвечает: - Десять верст, почитай. Едет на коне мужик. Спрашиваем: - Далече до Истры? Отвечает: - Нет, недалече, километров пять. Идет старик с внучкой. Спрашиваем: - Далече до Истры? Старик отвечает: - Верст пятнадцать, не ближе. Кому верить? Приняли среднее - 10 км.

Сегодня уже не дойти. Подзакусили и тронулись дальше в путь. Не прошли и 200 метров, как увидели деревушку. Шагаем. Пыльная большая дорога. Виднеются следы шин от автомобилей. Разбитый немецкий танк, гусеницы отвалились.

Солнце уже зашло, когда мы подходили к какому-то селу. Молодежь играла в волейбол. Захотелось и нам сыграть, но надо устраиваться на ночлег. Где? Зашли в березовый лесок и решили здесь переночевать. Прямо на земле. Черт с ним, как-нибудь переспим. Расстелили палатку на траве в качестве подстилки. Это все полезное, что мы извлекли из палатки за время нашего похода. Укрылись одеялами. Я так устал, что казалось, как лягу, так мгновенно засну, не тут-то было. Оказалось, что легли на муравейник, муравьи заползли под одеяло и начали нас покусывать, Но это была атака с тыла. Полчища комаров кинулись на нас "в лоб". Борьба с насекомыми велась до глубокой ночи.

Проснулись очень рано. Пустые животы и зуд от укусов разбудили нас. - Жра-а-а-ть охота! - воскликнул Юрка. Дров мало. Воды поблизости нет. Юра предлагает шашлык из грибов. Я отказываюсь от своей доли. Намазываю топленым маслом хлеб стараюсь сделать гренки, но вместо гренок получаю куски угля. Ем хлеб без поджаривания. По аппетитному чавканью Юры не скажешь, что жареные грибы невкусные. Дал мне попробовать. Действительно, вкусные, но я запоздал с положительной оценкой. Делать нечего. Уложили палатку в рюкзак, одеяла свернули и пошли на Истру. Не прошли и километра, как показались строения города Истры. Оказывается, мы спали буквально на окраине этого города. Если бы попался тот старичок с внучкой, мы бы его линчевали, а внучку взяли в неволю.

Помню времен войны фотографию Истры: лес печных труб, ни одного целого дома, все сожжено и разрушено. А сейчас видим большие каменные дома, красивый городок. Раны войны полностью зарубцевались. Открылся вид на Ново-Иерусалимский монастырь. Юра сделал фотоснимок: на переднем плане береза, за ней вдали развалины монастыря. Остановились перед братской могилой. Сняли свои шляпы. Помолчали. Вечная память героям!

С холма, на котором расположен монастырь, виден весь город.. Полюбовались и пошли дальше.

Прошли некоторое расстояние и оглянулись. Панорама открылась восхитительная: величавые холмы, как застывшие волны, тянутся до горизонта. Белые строения города Истры резко выделяются на фоне зелени лесов, поезд едва виден, он так далеко от нас, что, кажется, стоит на месте.

Итак, вперед на Звенигород ! Пять километров шли на крейсерской скорости. Леса мелькали перед глазами, как верстовые столбы при наблюдении с поезда. Почувствовав усталость, пошли помедленнее. Мокрые рубашки "дымились" на солнце. Жара страшная. Однообразный лес стал мельчать и редеть. Вышли на опушку. Дорога спускалась под горку. Вдали виднелись зеленые строения и красный флаг на мачте. Пионерский лагерь. Был мертвый час, когда мы подошли к нему. Две собаки яростно залаяли и пытались сорваться с цепи при нашем появлении. Но туристы - бесстрашные люди. Мы прошли мимо собак с гордо поднятой головой, шли важно и медленно. За лагерем текла речка, вполне пригодная для питья. Набрали котелок воды. Углубились в лес в поисках  места для короткого отдыха. Нашли уютную поляну и решили здесь пообедать. Каша, которую мы сварили на костре, оказалось не просто пересоленной, а пересоленной жутко. Но мы ели ее, якобы с великим удовольствием, аппетитно чмокали, восклицали: - Ай да, каша! - и облизывали ложки. Каждому не хотелось признаваться, что он пересолил кашу. Никто не пересолил, просто сыпал соль каждый из нас. Пить хотелось страшно. Пошел за водой, по пути поймал ежика. Решили взять его в Москву.

Дорога все расширяется. Рытвины и кочки, глубокие следы  от автомобилей свидетельствуют о прошедших недавно больших дождях. Деревни попадаются все чаще и чаще. У последней остановились, залюбовавшись зеркальным прудом.

Солнце заходило, но было еще светло, когда мы подходили к Звенигороду. Сели в электричку поздно вечером. Конец нашему 4-х дневному походу от станции Турист до Звенигорода, через Солнечногорск и Истру. Опять дневник.

6.08.50 г. Плохо иметь впечатлительную душу. Вчера, например, я, находясь в трамвае, почувствовал себя очень плохо. Почти обморок. - Позвольте сесть, мне плохо. - попросил я кондуктора трамвая (он был переполнен). Но и присев, я не облегчил свое плохое состояние. На остановке я с трудом выбрался из трамвая, вошел в подъезд какого-то дома (на Большой Грузинской улице) и лег на ступеньки. Долго я так лежал, одинокий. Женщина, сходя по лестнице, ткнула меня ногой и проворчала: - Фу, какая гадость. Нализался, подонок! В эти минуты, минуты приступа, полуобморочного моего состояния я думал о том, что вот и конец мне пришел. (Теперь я полагаю, это был первый приступ аппендицита).

Вскоре боль прошла. Я смог идти дальше. Доехал на трамвае до улицы Льва Толстого. Потом пешком до дома где живет Алтайский (2-й Спиридоньевский переулок). Застал Юру ходящим по комнате. Мы разговорились. После краткого диалога я понял, что Юра - глупый субъект, красующийся собой Я обрадовался, когда увидел ежика в полном здравии, которого мы прихватили из звенигородских лесов.

На этом дневник заканчивается и появляется вновь лишь в мае 1951 года.

Попробую этот пробел восстановить по памяти. Прежде всего надо рассказать, как я чуть было не стал шпионом или диверсантом, работающим в интересах вероятного противника СССР.

Борис Бекетовский и я решили совершить поход от станции Монино до Загорска (ныне Сергиев Посад) через сплошной лесной массив. Своеобразие похода: 1) надо было от Монино идти строго на север и 2) места, если верить карте, были малонаселенные, можно даже сказать, дремучие. Об этом походе сохранились короткие записи, которые я и привожу ниже .

ПОХОД МОНИНО-ЗАГОРСК

После недолгих сборов мы были на вокзале. Но, боже мой! До отхода предпоследнего поезда оставалось две минуты. Не успели. Пришлось ждать следующей электрички, отходящей через полтора часа.

Приехали в Монино очень поздно. Темно. Куда идти, не знаем. Прошли наугад два километра вперед по направлению железнодорожных путей и свернули в лес. Здесь и решили переночевать. Разожгли костер.

Решили закусить. Съели по батону и легли спать. Ночью наше местечко посетили два подозрительных субъекта Из их разговора я понял, что они ищут грибы. Это нас успокоило и мы крепко заснули.

Я проснулся от легкого холода. Лежу. Лень пошевелить даже пальцем. Вдруг, кто-то рявкнул: - Руки вверх? Я моментально вскочил и посмотрел в сторону крика. На меня смотрел черный глазок винтовки, которую решительно сжимал солдат, стоя на одном колене. Указательный палец солдата лежал на спусковом крючке винтовки. - Разбуди дружка и живей ко мне! - грозно сказал солдат. Я боялся опустить руки - вдруг пальнет и стал ногой будить Бориса. Он открыл один глаз и посмотрел на меня. Моя бледная физиономия и поднятые руки подсказали Борису, что надо вставать. И не просто вставать, а вставать быстренько.

С поднятыми руками мы подошли к солдату. Он свистнул и из кустов появился его напарник с пистолетом "ТТ" в руке .

Они обыскали нас, отобрали "холодное оружие" - топорик и перочинный ножик и приказали следовать гуськом по указанному ими направлению. Картина забавная: впереди солдат с винтовкой, за ним Борис, потом я в американской шляпе (подарок А.С.Панюшкина - посла СССР в США), и замыкая процессию, еще один солдат с пистолетом "ТТ" на боевом взводе.

По дороге я не мог скрыть веселое настроение, но Борис был предельно мрачен. Он старше года на два и опытней меня. Он знал, что без документов нам будет трудно доказать свою невиновность, что мы не диверсанты и не шпионы. Он уже догадался, что мы в темноте зашли на территорию военного аэродрома.

Нас привели в комендатуру и поместили в мрачной комнатушке. Она была испещрена вдоль и поперек различными рисунками полового значения и надписями. Одна была такой: "Кто не был, тот побудет. Кто был, тот не забудет." Сидим долго. Вдруг, открывается дверь, входит лейтенант и двое солдат. - А ну! Ты стань в этот угол, а ты - в тот! Что, русского языка не понимаете? - спросил он с явным намеком, что мы не русские люди. Мы послушно разошлись по углам. - Обыскать! - приказал лейтенант своим солдатам. Нас стали обыскивать, но ничего интересного не нашли. Потом организовали допрос каждого из нас в отдельности. Если бы Борис не вспомнил, что в Монинской академии работает его дальний родственник, то сидеть нам в каталажке пришлось бы еще очень долго. Родственник по телефону подтвердил, что Борис не является шпионом, что он учащийся авиационного техникума. Нас отпустили. Жадно вдыхаем воздух свободы. Любуемся природой. Ах, как хорошо !

Было около З-х часов дня, когда мы подошли к Клязьме. Солнце жгло немилосердно. Хотелось пить, но вода в река была какой-то вонючей. Пришлось брать воду из колодца в деревне.

Незаметно пришла ночь. Мы стали готовиться к ночлегу. Моя плащ-палатка мигом обратилась в палатку, но была так мала, что приходилось спать друг на друге. Менялись местами по сигналу: хрипу тяжкому нижележащего. Наступило утро. Стали думать о возвращении в Москву. Решили, что сидение в каталажке вполне заменяет небезопасное хождение в дремучем лесу по эмоциональности, поэтому поход на Загорск можно отложить. Одним словом, съели все запасы и поехали домой.

Осенью 1950 года произошло радостное для нашей семьи событие: отца полностью реабилитировали, восстановили в армии в воинском звании полковника и направили для прохождения дальнейшей службы в город Канск (Сибирь) заместителем начальника военного училища переводчиков по строевой части. С ним решили поехать мама и сестренка Светлана. Я оставался в Москве в “гордом одиночестве” (брат Борис еще отбывал срок ). Из Канска мне присылали ежемесячно денежные переводы, так как стипендии хватало только на пирожки с повидлом.

Еще одно крупное событие произошло, но уже в техникуме. Пришло указание из Министерства образовать группу учащихся, которую необходимо обучить по специальности “монтаж и испытание радиооборудования самолетов”. Набирали в эту группу добровольцев, но с "фильтром" в виде мандатной комиссии. Тогда я впервые почувствовал наличие государственного антисемитизма, евреев в группу не брали. Юра Ялышев решил отказаться от новой специализации, а я почему-то не отказался. Это было начало нашему постепенному расставанию. Новый ритм жизни, новые товарищи, новые учебные дисциплины - все это отдаляло меня от Юры Ялышева.

Период с осени 1950 года по май 1951 г. вспоминается также по событию: меня назначили судьей соревнований (межрайонных) школьников по шахматам на первенство г. Москвы. Можете представить, сопляк 17-ти лет, а судит шахматное сражение на 50-ти досках! Соревнование проходило в Доме пионеров одного из районов Москвы (где-то между Новокузнецкой ул. и Павелецким вокзалом). Несколько комнат были уставлены шахматными столиками. По случаю такого важного события я купил в комиссионном магазине на Серпуховской площади пиджак серого цвета и спортивного покроя (хлястик, накладные карманы). Такой пиджак был достоин Главного судьи. Однако меня смущала “мохнатость” пиджака. Он был сшит из шерстяной ткани с длинным ворсом. Я взял безопасную бритву и “побрил” (без мыла, насухо) пиджак. В нем и появился в Доме пионеров, где меня уже ждали. Соревнования прошли спокойно, без конфликтов.

В указанный период я интенсивно писал стихи. Не для печати, а “по случаю”. Например, моя безответная любовь к Нине Ф. подвигла меня на следующее стихотворение:

Н.Ф.

Таких, как ты, в Москве найдешь немало,

На  пальцах маникюр, танкетки на ногах,

Глаза чуть наглые на всех глядят устало,

И модная пахучая помада на губах.

Бюст приоткрыт, коротенькое платье,

Капрон приятно поражает глаз,

И плечики протезные на вате…

Ребята понимающе оценивают вас.

Тебя ласкают грубые мужские руки,

Ты познала любовь на нескольких парнях,

Но страсти сильные, тоску и муки

Носила не в душе, лишь только на устах.

Сегодня этот, завтра кто-нибудь другой,

А жизнь идет и по тебе я вижу,

Что счастья не нашла, и мимо чередой

Всё пронеслось... а смерть всё  ближе, ближе.

Этим стихотворением, далеким от правды, я хотел рассердить Нину.  

Хочу привести еще одно стихотворение, которое написал, начитавшись стихов деревенского малоизвестного поэта Подьячева. Его я открыл для себя во время моего 4-х дневного похода.

Травушка-муравушка от дождя блестит.

Каждый стебель травушки водою сыт.

Как не радоваться травушке, что воды

В земле-матушке хоть пруд пруди.

Только красота-лебедушка грустит.

Где теперь с любимым посидит?

Где теперь всю ночку будет напролет

Милый поцелуям открывать свой счет?

Ранней весной 1951 года, зная, как долго идут письма в Канск, я написал в стихотворной форме письмо сестренке, которой 2 мая 1951 г. должно было исполниться 12 лет:

Письмо к Светланке

 Вспоминаю я Светланку

В комнате своей пустой,

И скучаю спозаранку,

Вспоминая вас с тоской.

Птицы чик-чирикают

В небе голубом.

Капли пик-пак пикают

Под моим окном.

 

Весело на улице

Под лучами солнца.

Сметает дворник лужицы,

Счищает их до донца.

Несется смело мальчик,

Он центр нападения,

ногой футбольный мячик

Он двигает уверенно.

Вратарь стоит, не дышит,

В комок собрался – Диво!

Нос красный, сопли  лижет

Он языком счастливо.

Вон девочка с скакалкой

Бежит сюда, смеясь.

Вон мальчик быстро палкой

Разбрызгивает грязь.

Вон Ленки, Вальки, Таньки

В классики играют,

Но нет средь них Светланки,

И брат по ней скучает.

Ручьи бегут по мостовой,

Снег почернел и тает.

Малыш уверенной рукой

Кораблик направляет.

Кораблик медленно и в грязь

Плывет под парусами...

Эх, сесть бы мне в него сейчас,

Доплыть и жить бы с вами.

Сижу и думаю о том,

Как вы живете в Канске.

На  миг представлю я ваш дом,

Хозяйство, быт мещанский:

Не раздается шум трамваев,

Машин крикливых рой,

И лишь концерт собачьих лаев

Несется здесь порой.

Ку-ка-ре-ку, мму-мму и ббее,

Тишь нарушает живность.

А в небе пара голубей

Летит стрелой на дивность.

Ночь. На улице темно.

Жарко в комнатушке,

А Светланка спит давно,

Головка на подушке.

Раскидалася во сне

На печке широченной.

Серп огромный в вышине

На домик льет свет  мерный.

Но вот бледнеет небосвод,

Рябь облаков алеет.

И чугунками полон под,

Хозяйка кашу греет.

Светланка медленно встает,

Ей в школу неохота.

Умылась, и к столу идет,

А там дымится что-то.

В стакане утренний удой,

В тарелке вкусно пахнет,

И холодец лежит слюдой,

Светланка только ахнет.

Звонок. Занятья начались.

И в классе очень тихо.

А у Светланки полились

Рассказы слишком лихо.

И говорит она о том,

Как в Москве красиво,

О братце вспомнила потом,

Расхваливает живо.

Вот переменка, и гурьбой

Бегут на  двор ребята.

Там разгорелся жаркий бой,

Не отстают девчата.

Урра! Вперед, вперед за мной!

Несется крик их озорной.

Снежок летит и вот как раз

Светланке залепил он глаз.

Но вот кончаются  уроки.

Светланкины тропой

Идут неторопливо ноги,

Несут ее домой.

Придет, разденется, поест.

О братце после вспомнит,

Листок ему в один присест

Чем-нибудь заполнит.

Про школу, про своих подруг

Напишет на листочке,

А про отметки она, вдруг,

Поставит только точки.

А теперь продолжим дневниковые записи.

6.05.51 г. Май. Цветущий, пахнущий ландышем, незабудками, молодыми зелеными клейкими листочками, одетый в нежный пух сочной травы, перекликающийся птичьими голосами, светлый и теплый от золотого солнышка, свежий от дуновений ветерка, весь наполненный любовью и радостью. Я жду тебя, приди таким, каким ты должен быть по теории, а не таким , как сейчас. Барабанят капли по подоконнику, идет дождь. Небо затянуто хмурыми тучами. Хлипкий, серый, мокрый день, а ведь сегодня воскресенье, ведь сегодня я получил 5 по радиолокации, хотя знал на твердую двойку. Как же это могло произойти ? Расскажу по порядку. Вчера узнал, что в воскресенье экзамен. Страшный удар! А я почему-то думал, экзамен в понедельник. Остались считанные часы, но в руки попалась интересная книга Седых "Даурия", и я, забросив все на свете, читал ее с упоением до часу ночи. Радиолокацию даже в руки не брал. Сегодня проснулся в девять часов утра и принялся с отчаянием перелистывать конспект.

Выучить, конечно, не выучил, но успел перелистать конспект до донца. С тяжелым сердцем пошел в техникум. О тройке я мечтал. Только вижу , почти все ребята получают пятерки. Оказалось, учитель разрешал пользоваться конспектом и дополнительных вопросов не задавал. Я воспользовался конспектом и в итоге - 5 баллов.

Расскажу о первомайских праздниках. Первого мая пошел на демонстрацию. Солнце ослепительно сияло над праздничной Москвой. Кучевые облака, белые, курчавые, нарядные медленно плыли по небу, не предвещая ничего плохого.

У техникума (З-й Колобовский переулок) царит веселье, играет музыка. Но ребята мрачноватые, у них озабоченные лица. В чем дело? Оказывается, запретили во всех палатках и магазинах продавать спиртные напитки до окончания демонстрации. С горящими глазами, пересохшими глотками бегали мы в поисках того средства, от которого становится теплее и веселее на душе.

Только двинулись колонной от техникума, как полил дождь. - А-а-а-а-а! - орали мы, убегая от дождя, перегоняя друг друга. Но вот дождь прекратился. Двинулись колонной от техникума во второй раз. Пришли на Петровку, но, вдруг, закапало что-то сверху и опять полил дождь. Нестройными рядами кинулись мы в обратный путь. Стены техникума приютили нас. Через 15 минут выглянуло солнце из-за туч. Была еще одна неудачная попытка. В общем, к 4-м часам дня наш техникум добрался до Столешникова переулка. Москва гудела от людских голосов, криков, пения. Нигде не увидишь пустого места. Тысячи голов. Песни, танцы. Разноцветные флаги, транспаранты, цветы, портреты вождей. Я радуюсь вместе со всеми москвичами, что живу в столице, где живет наш учитель, самый настоящий и лучший друг Иосиф Сталин.

На демонстрации я был вместе с Самуилом Соколовским и Бегуном. Сели на маленький уступчик витрины магазина "Меха" отдохнуть. Небо постепенно закрывалось тучами. И вдруг полилось - не постепенно, не капельками, а сразу тоннами воды на головы демонстрантов. Все кинулись под навесы домов. Мы стоим прижавшись к стеклу витрины, как распятые Иисусы. Водные потоки подступают все ближе и ближе. Поднимаемся на уступчик витрины, а руками держимся за перекладину. Положение шаткое, малейшее шевеление и... мы валимся прямо под дождь. Пошел град, да такой крупный, что вскоре я почувствовал крепкие удары о свой череп. Соколовский вопит о первых ручейках, которые побежали по его телу, а я с Бегуном поем: -"Смело, товарищи, в ногу..."

На мостовой никого, лишь на перекрестке Столешникова переулка и Пушкинской улицы стоит кучка людей под одним зонтиком. Было почти наводнение, так как вода уже стала заливать тротуар и подбиралась к нашим ногам.

Когда перестал дождь, по радио объявили об отмене демонстрации. Я пошел к Ялышеву. Но у него никакого застолья не намечалось. Поехал домой. Позвонил Коля Пронин: - Идем гулять? Мне не хотелось и я ответил: - Некогда, я занят, спешу.

- Я с девчатами!

- Как? С девчатами?

- Да.

- Тогда я не занят. Пойдем гулять.

Решили встретиться у сада "Эрмитаж". Девушки на первый взгляд ничем меня не удивили. Погуляли по Москве, ходили в кино. Пригласили девушек 2-го мая кататься на лодках.

Второго мая ввиду плохой погоды на лодках не катались. Посмотрели кинофильм "Мусоргский". Я за день "нализался", в кино спал. Но время провел не зря. Девушки Таня и Оля мне понравились, хорошие. У Тани мать - профессиональная актриса. Жили они недалеко от станции Болшево в отдельном деревянном доме. Танина мать рассказывала нам разные смешные истории из театральной жизни. Вот некоторые из них:

1. Расстрел большевика на крутом берегу реки. Зритель должен видеть, как после залпа большевик падает с крутого обрыва, исчезает со сцены. Через пару секунд имитируется звук  всплеска  воды от падающего в реку расстрелянного большевика.

Актер, играющий большевика , должен был упасть с двухметровой высоты на мягкие маты. Но он боялся. Тогда придумали к его туловищу привязать резиновую ленту, которая должна была сдемпфировать падение артиста. Рабочий сцены должен был своевременно поймать артиста после его падения и отвязать резиновую ленту, но он зазевался и не смог этого сделать. Зритель увидел , как ноги "убиенного" вдруг появились и тут же исчезли. Потом появилась голова большевика, потом опять ноги и т.д. Зритель рыдал.... от смеха.

2. В одной из пьес герои стрелялись на дуэли. Чтобы изобразить звук выстрела из бутафорского пистолета, за сценой помощник режиссера должен был энергично наступить на доску, которая шлепалась о лист фанеры. Помощник держал конец доски руками и внимательно смотрел на режиссера, ожидая сигнала. В этот момент времени пожарник, томящийся от безделья, подошел поближе к сцене и стал одной ногой на лист фанеры. Режиссер скомандовал, но вместо звука выстрела зрители услышали звероподобный крик и отборный мат. Это помощник саданул доской по ноге пожарника.

14.05.51 г. Пишу все реже и реже, но не от недостатка времени, а от скуки, лени и душевной пустоты. Дни идут однообразно, тянутся долго. Читаю. Этим занятием заполнены все дни. Но вчера выдался интересный денек.

В субботу договорились с Колей Прониным встретиться на следующий день с книгами. Книги предназначались для продажи. Денег нет и продажей книг хотели пополнить наши пустые карманы "звонкой монетой". Нам представлялось это мероприятие следующим образом: продадим книги рублей за 120, купим билеты в театр на четверых и весело проведем время, я с Ольгой, Коля с Таней. Выпьем, поговорим с ними откровенно о земных радостях, посмеемся всласть. А потом проводим их темной ночкой до дома. Это мечты. Теперь реальность:

В первом букинистическом магазине продали всего 4 книги за 60 рублей. У меня еще было 20 р., у Коли - 10 р. Итого 90 руб. Остались три книги. Бегали, бегали, но ничего больше не сумели продать. Купили билеты в театр Сатиры на спектакль "Вас вызывает Таймыр".

Пообедали и поехали за девчатами. Болшево. Серые, хмурые тучи, идет мелкий омерзительный дождик. Неприветливо. Холодно. Таня, когда пришли, что-то читала и наше появление было неожиданным. Узнав о цели визита, наотрез отказалась. Мы почувствовали, что наши мечты начали превращаться  в серую действительность.

Полчаса уговаривали Таню, наконец, уговорили. Взглянули на часы. Боже! Половина шестого. А еще Ольга. Она живет в Подлипках. Договорились с Таней о месте встречи и быстрой рысцой побежали к Ольге по шпалам. Прибежали на станцию Подлипки. Пот градом. Дома Ольги не оказалось. Проклятие! Кинулись по ее следу, указанному девчонками, гулявшими у подъезда ее дома. У продовольственного магазина Ольгу настигли. Она была с подругами. Наше предложение отвергла решительно. Как ни упрашивали, как ни умоляли пожалеть бедных мучеников - нет, нет и еще раз нет. Мечты, мечты, где ваша сладость?! На душе пасмурно. Уговорили поехать с нами подругу Ольги .

В половине восьмого вечера были уже в театре. Настроение катастрофически упало, когда девушки сели рядышком. Эхе-хе! - вздохнули мы, глядя глупыми глазами на девушек. Конфеты, которые хотели отдать нашим "дамам", ели сами. Печенье тоже ели сами. Отдали им только бинокль.

Комедия понравилась (кажется, тогда играл Хенкин). Проводил девушек и Колю (он жил в Валентиновке) на Яр. вокзал и ... домой. Так закончился этот денек, будь он проклят. Сейчас прочитал "Черное золото" Алексея Толстого. Он раскрывает буржуазный мир в своей книге, описывает интервенцию на Сов. Россию в 1918-1919 г.г. Говорит о стокгольмских убийствах шайкой политического шантажиста, но фактически мелкого жулика и бандита Ходжет Лаше. Очень интересная и полезная книга.

А позавчера прочитал Спасского "Перед порогом". Рассказывается в ней об упадничестве, моральной пустоте некоторых писателей и деятелей искусства после революции 1905 года.

17.05.51 г. Прочитал еще три книги: "Исполнение желаний" Каверина, "Поучительная история" Гехта, "Это было в Ленинграде" Чаковского.

Жизнь моя катится колесом. Когда я нахожусь вверху, то вижу и небо чистое, и солнце яркое и веселое, и травку зеленую. Я чувствую, что и "жизнь хороша и жить хорошо". Когда же колесо поворачивается на 180 градусов и я носом чую запах земли, тогда мне плохо, я теряю смысл жизни. И так всегда: то вверху, то внизу. Наверное, надо залезть на телегу. Там люди. А где люди-человеки, там хорошо. К черту одиночество!

Иногда мне кажется, что я честолюбив. А честолюбие- плохая черта характера. Мне хочется быть и великим артистом, и великим художником. Только великим! На это нужен талант, большой ум, сила воли, а этого, как раз, у меня и маловато.

24.05.51 г. Было распределение на заводы. Я, как всегда, оказался неудачником, так как моя фамилия предпоследняя в списке. Последний в списке Лева Шахнин. Все хорошие места расхватали, я остался с "дырой", называемой заводом № 118 на площади Борьбы.

Можно отметить нехорошее поведение Левы Шахнина при распределении на заводы. Он по списку последний. А влез без очереди. Получил хорошее место и доволен. Скорее всего, это место он отобрал у меня. Вот когда можно узнать истинную натуру человека. Плохим товарищем будет Шахнин. У него еще наблюдаются пережитки капитализма.

1.06.51 г. Побывал в трехдневном походе с Алтайским и Валей в наших краях (Парамонов овраг). Цель похода - отдых. Эту цель мы выполнили. Разбили лагерь, состоящий из одной палатки, на крутом обрыве (обрыве "божков") в глубине леса.

Сшили из трех ватных одеял общий спальный мешок и почти из него не вылезали. Холодно было. Ветер со страшной силой гонит тучи, раскачивает сосны над нашими головами. Солнце не показывается. Пар изо рта. Руки зябнут, нос краснеет. Трава мокрая от дождя. Продуктов много, хватит на 5 дней. Пришлось их в ускоренном темпе уничтожать, через силу. Чай со сгущенным молоком сменялся рассольником, рассольник - кашей, каша - чаем... Сгущенного молока мы взяли 1 кг. Буквально объедались. На второй день нас посетили любопытные коровы. Я первым заметил их появление. Слышу хруст сучьев, выглядываю из палатки и вижу коричневую массу, которая идет прямо на меня. - Кобыла! - испуганно кричу я. Но, вдруг, у этой кобылы выросли рога. Ба, да это корова! Вскоре показалась еще одна. Они остановились около палатки и хором сказали: - Мммууу! Мы отогнали их палками.

Ночь. Жмемся друг к другу, чтобы не замерзнуть. Спать тепло, но неудобно. Пищит около уха комар. Я хлопаю рукой и слышу: - ОЙ! Это я Вале заехал по носу.

Что-то хрустит в лесу, шумят верхушки сосен, лес наполнен ночными звуками, шорохами, вздохами. Нам немного страшно. Недалеко колония малолетних преступников. Представляется жуткая картина: палатка рушится на нас от ударов финки бандита. Мы копошимся под ней беспомощно, как рыбы в неводе. Удары ножа сквозь брезент во что-то мягкое, кровавые пятна проступают на брезенте. Все стихает. Лишь корчится в смертельных судорогах один из нас. Ветер воет. Маленькая, коротенькая жизнь нелепо оборвалась... Но просыпаемся целыми и невредимыми. Как будто стихло. Солнце просвечивает сквозь листву. Лес оживился, повеселел. Птицы радостно поют. Где-то кукует кукушка. Весело потрескивает костер. Скоро будем пить чай со сгущенным молоком. Спускаемся с обрыва к реке Волгуше, чтобы умыться. Трава мокрая и холодная, как лед. Ноги синеют от нестерпимого холода. Умылись и стало приятно на душе... 3 июня мы уже были в Москве.

6.06.51 г. Живу. Все в этом слове. Сегодня жара Я иду по улице и , вдруг, чувствую запах реки, она сейчас так и тянет к себе. Вот бы выкупаться. Но...

На авиационном заводе (№ 30, около стадиона Пионеров) торчим целыми днями. Завод огромный. В цехах шум невероятный, особенно там, где проводится околотка, клепка. Завод выпускает самолеты Ильюшина, в том числе - фронтовой бомбардировщик Ил-28. Писать конспекты лень, но не лень играть в домино. Я уже сильный "старик" в этом деле. Например, сегодня высадили три пары с сухим счетом и четвертую, когда у нас было 100 очков. Висели на волоске, но выиграли. Так проходит заводская практика. Однако я уже начинаю приходить к сознанию, что скоро "зашьюсь". Экзамены по последним двум предметам на носу. Надо заниматься, бросать домино. Пишу помаленьку стихи. Какая бездарность! Судите сами:

В окошко барабанит дождь,

Слышны раскаты грома.

Лей, милый, долгожданный гость,

Ведь я сегодня дома!

10.07.51 г. Целый месяц не писал. А месяц был интересным.

Двадцать седьмого июня пригласила меня на день рождения Нина Федорова. Почему ей это в голову взбрело ? Не знаю. Но я с радостью согласился. Целый год ее не видел. К тому же она сказала, что спиртных напитков будет вдоволь. В день рождения (29 июля) в девять часов вечера прихожу к ней вместе с Юрой Алтайским. Волновался, но не так сильно, как в прошлый раз. Тогда я вместо "здравствуй" сказал "спасибо". Ввела в комнату. Играет патефон. В дальнем углу сидит ее отчим. В ближнем - незнакомая девушка, зовут Раей. Учится вместе с Ниной в Фармацевтическом институте. Хорошая, простая и застенчивая. На Нину я не смотрел. Изредка, правда, подглядывал. Вскоре пришли остальные гости.

Уселись за стол. Тосты произносили по очереди. Пришлось и мне выложить "домашнюю заготовку": Я пью за крепкую любовь, которая так горяча и пылка, что будоражит в венах кровь... Я пью за вечную любовь... к бутылке !

Тост произвел эффект, так как вначале все стали понимающе смотреть на Нину... потом расхохотались, поняв, что я их "надул".

Я пил и не пьянел (так мне казалось). Голова ясная. На Нину - ноль внимания. Но следил за каждым ее шагом. Когда играли в "молву", назвал Нину - "перекати-поле". Она не отгадала. В следующий раз назвал ее конфеткой с красивым фантиком и плохой начинкой. Отгадала, злилась на меня. Утром ходили гулять по Гоголевскому бульвару. Вот и все.

Начертил 2 листа дипломной работы. Она называлась: Проектирование цеха сборки оперения (элерона бомбардировщика Ил-28). Сдал последний экзамен на 5. Средний балл - 4 Как получу диплом - свободен, но дальше идти надо по одной из двух дорог (другого не дано): завод № 118 или армия. Решил пойти в военное училище. Через три года - в Академию им. Жуковского. Такая перспектива меня устраивает. Все равно через год – повестка в армию.

15.07.51 г. В Москве ад. Самый настоящий. Жара, духота нестерпимая. Лень пошевелить пальцем. Рубашки мокрые. Хочется на простор, на озеро, в лес. В такие дни дипломная работа шагает как улитка, еще 4 листа надо начертить. В понедельник хочу их доделать и приняться за спец. часть.

Скоро приедут отец, мать и сестренка из Канска. На этом мои дневниковые записки кончаются.

ОХОТНИЧЬИ РАССКАЗИКИ

В моих дневниках почти ничего не рассказывается о моих поездках на охоту. Восполню пробел.

На охоту меня брал Юра Ялышев - опытный охотник (в части теории). Мы свято блюли охотничьи правила и законы, которые досконально знал Ялышев. Где мы бродили в поисках дичи и "зверя"? Сейчас многое позабылось. Точно знаю - в Подмосковье: Загорск (Сергиев Посад), Клин, ст. Заветы Ильича, Черусти. Очевидно, это не полный перечень мест, где мы побывали. Расскажу о нескольких эпизодах, которые помню.

Подсадная утка

Набрели мы на обширное болото, на котором виднелись небольшие островки. Болото было покрыто плотным и толстым ковром из каких-то водяных растений, в том числе из клюквы. Идти по ковру было боязно и трудно, как на батуте, но ноги не проваливались в воду. Были и пространства чистой воды . Мы вышли на небольшой островок с одиноко растущей осиной и решили отдохнуть, а также пообедать, чем Бог послал. Здесь же устроили засаду на дичь. Сидим, жуем, смотрим. Вдруг, Ялышев обращает мое внимание на белый круглый предмет, похожий на яйцо, который лежит на зеленом ковре примерно в 15 метрах от нас, причем, этот предмет разделяет от нас открытое водное пространство. Юра вслух подумал: - А не утиное ли это яйцо ? Оживился и высказал следующую идею: - Было бы здорово, если мы сумеем это яйцо взять и с помощью самодельного инкубатора вырастить утенка. Утенок превратится в утку. Мы будем брать ее на охоту и использовать в качестве подсадной для приманки диких уток. Идея показалась мне плодотворной, но кто поплывет за яйцом? Юра разделся до трусов, хотя была уже осень, и поплыл. Я в тепле и послеобеденной сытости наблюдал за "моржом". Вижу, как Юра подплыл к белому предмету, издал какой-то нечеловеческий рык и поплыл обратно, оставив "утиное яйцо" лежать на том же месте.

В чем дело ? Оказалось, что не мы одни обедали на этом болоте. Какой-то человек (охотник, егерь, грибник, собиратель клюквы или еще кто-либо) ел куриное яйцо и оставил на зеленом ковре скорлупу.

Охота на вальдшнепов

Считается сложным и престижным видом охоты. Вальдшнеп - маленькая птица, меньше дятла, летает в сумерках, попасть в нее - большое мастерство. Охота на вальдшнепов - посильная задача для охотников - гроссмейстеров, если можно так выразиться .

Стоим в подлеске. Вдали темнеет взрослый лес. Солнце уже зашло. Быстро темнеет. Юра показывает на небо: -Видишь, летят. Подпусти поближе и стреляй Выстрелили почти одновременно. Мой вальдшнеп "улетел умирать". Юркина птичка упала где-то в кустах. Искали убиенного вальдшнепа долго. Совсем стемнело. Наконец, нашли. Юра был горд и счастлив. Он считал, что об этом должна знать вся страна. Поэтому он не спрятал убитую птичку подальше в рюкзак, а прицепил вальдшнепа к поясу куртки. Сдавил горлышко птички поясом, голова с длинным клювом свешивалась. Так и ехал домой, чтобы все видели.

Охота на зайцев

Загорск (Сергиев Посад). Мы, рассредоточившись, бродим   по полям, лесам, перелескам, оврагам. Ищем зайцев. Вдруг, я краем глаза почувствовал какое-то движение. Повернул голову и увидел зайца. Он стал убегать от меня. Я за ним. Стрелять не решился. Лицо хлестали ветки, я мчался с большой скоростью по направлению убегающего зайца. Потом остановился и "на цыпочках" пошел обратно к тому месту, где мы с зайцем повстречались. Я знал, что зайцы, за которыми кто-нибудь гонится, бегут по окружности и возвращаются обратно туда, где началась погоня. Стал терпеливо ждать, когда ошалелый от испуга заяц прибежит обратно. Наверное, ждал бы до сих пор, но подошел Юра Ялышев и сказал, что надо торопиться на последнюю электричку.

                                             Эпилог

За все время охотничьих походов я застрелил только белку. Мне ее было так жалко, что я больше с берданкой в походы не ходил.

Четвертого августа 1951 года получил диплом техника-механика по самолетостроению со специализацией монтажа и испытания радиооборудования.

Подведу итоги. Кроме общеобразовательных дисциплин в объеме 10 классов средней школы, я изучал: сопромат, детали машин, машиноведение, электротехнику, технологию металлов, аэромеханику, допуски и посадки, технические измерения, обработку металлов резанием, конструкцию самолетов, заготовительные работы, сборочные работы, электрооборудование самолетов, приборное оборудование самолетов, основы радиотехники, основы радиолокации и радиолокаторы, монтаж и испытания радиооборудования самолетов, контрольно-измерительную электроаппаратуру, навигационное радиооборудование и аппаратуру связи, организацию и экономику производства, учет и калькуляцию, технику безопасности. Не хочу обойти молчанием и такой важный предмет изучения, как "Биография И.В.Ста.лина".

Приобрел специальности (по низшему разряду): столяра, слесаря, токаря, строгальщика, фрезеровщика, шлифовщика, сварщика, электросварщика, литейщика, прессовщика.

Закончился период беззаботной жизни, когда по закону я не был должен никому и ничего. Наоборот, родители, Партия и Правительство обязаны были меня вырастить здоровым, трудоспособным и образованным (в объеме 10 классов средней школы).

Начался продолжительный этап моего служения Отечеству, который продолжался 34 года (до 1985 г.).

ПЕРИОД ЖИЗНИ ОТ 18 ДО 27 ЛЕТ

Наступило время прощания с Москвой. Шестого августа я приехал в город Серпухов для сдачи приемных экзаменов (опять экзамены, будь они прокляты!) в Серпуховское военное авиационное техническое училище спецслужб (СВАТУСС). Со мной приехали Самуил Соколовский и Жора Ямпольский - друзья по техникуму. Самуила забраковала мандатная комиссия (еще один пример государственного антисемитизма). Я и Жора попали в роту капитана Николая Гончара. У него был “пунктик” - рота  должна быть лучшей по всем статьям: обустройству казармы, оформлению комнаты партийно-политической работы (КППР), лучшей по самодеятельности. Поэтому при первом же построении роты он стал узнавать, кто из нас умеет что - либо делать.

Гончар, обращаясь к строю, спрашивал: - Кто умеет столярить? Шаг вперед! … - Кто умеет рисовать? Шаг вперед! Интуиция и нахальство сработали и я вышел из строя. - Кто умеет играть на музыкальных инструментах? Шаг вперед! Вышли Валя Бейрах и Юра Лимонт.

Таким путем образовалась в роте особая группа умельцев - любимчиков Н. Гончара, который обеспечил им режим максимального благоприятствования раскрытию их талантов. Умельцы освобождались от многих обязанностей: нарядов, хождения строем в столовую, от несения службы в карауле и т.п.

Работали “самородки” по ночам. Я рисовал маслом. За время учебы сделал портреты Н.Е.Жуковского, К. Э. Циолковского. Кроме этого, сделал копию известной картины “1-ая Конная” и почти закончил большое полотно - копию картины Непринцева “Отдых после боя”. Был я также оформителем стенгазеты.

Особенно большую групповую работу мы делали в комнате ППР. Это был стенд. Эскиз стенда сделал я. В моем домашнем архиве хранится его фотография. Деревянную конструкцию сколачивал наш столяр-“краснодеревщик” (фамилию забыл). Гербы союзных республик выполнил из пластилина с последующей раскраской и “золочением” Дима Григорьев.

Валя Бейрах и Юра Лимонт виртуозно играли на аккордеоне. Расскажу немного о жизни в училище.

Во время двухлетнего обучения распорядок дня был одним и тем же: подъем в 6 часов утра, потом физзарядка на свежем воздухе независимо от метеоусловий, уборка казармы, затем построение и проверка внешнего вида, далее строем на завтрак, потом занятия до обеда, обед, “мертвый” час, самоподготовка, отдых, ужин, отбой. Вспоминаю, как во время проверки внешнего вида я обманул старшину Шарафутдинова. У меня был грязноватый подворотничок. Перешивать его мне не хотелось - трудоемкая операция, а почистить сапоги - секундное дело. Поэтому, когда старшина, осматривая строй, приблизился ко мне, я стал якобы незаметно для него чистить сапог  другим сапогом. Старшина, конечно, заметил мои манипуляции с сапогами и выгнал из строя с заданием их немедленно почистить.

Во время уборки казармы я всегда соглашался чистить гальюн: во-первых, можно курить во время уборки, во-вторых, технология чистки туалета была очень простой - смываешь дерьмо струей воды из шланга. Шлангом только и орудуешь, никаких тряпок, руки чистые.

Наша казарма считалась одной из лучших не только в училище, но и в Московском военном округе. Лично Василий Сталин вручил нам грамоту за образцовый порядок в казарме и лучшую КППР. Вспоминаю несколько веселых эпизодов.

1. В нашей роте выделялся высоким ростом, худобой и “детскими” поступками Пуляев из Ленинграда. Из-за своей худобы ноги Пуляева торчали из кирзовых сапог, как соломинка из стакана с коктейлем. Однажды мы курили в гальюне, анекдоты рассказывали. Кто-то из нас бросил окурок, но неудачно. Окурок попал внутрь сапога Пуляева. В тот момент мы не заметили этого, так как увлеклись разговором. Вдруг, Пуляев заорал по-звериному и побежал в казарму. Там он орал от боли, носился по казарме туда и обратно, перепрыгивая через двухъярусные койки. Наконец, догадался скинуть сапоги. Все увидели тлеющую портянку.

В карауле Пуляева укусила лошадь - редкий случай. На практических занятиях по ремонту радиоприборов Пуляев сел на включенный паяльник. Однажды залез в кабину стрелка-радиста самолета Ил-28, закрылся, но забыл, как открывается люк. Звук в закрытую кабину не проникал, поэтому мы полчаса показывали руками, что надо сделать Пуляеву, чтобы выбраться на свободу. А когда самолет зачехлили, он вспомнил, что забыл в кабине свою шапку.

2. Хочу рассказать о шутках типа “покупки” (весьма популярных в воинских коллективах). “Покупка” - это действие, в результате которого “покупаемого” ставят в идиотское (смешное) положение. Например, измеряют эластичной линейкой ширину лба у желающего доказать, что он самый умный. Линейку прикладывают ко лбу (якобы для измерения), оттягивают и ... резко отпускают ее конец. Другой пример: удаление волоска из головы без боли. Берешь волосок из чуба “покупаемого” одной рукой, а другой сильно ударяешь его по лбу. Когда “покупаемый” приходит в себя, говоришь: - Видишь, я удалил волосок, а ты боли никакой не почувствовал!

Вспоминаю, как и я побывал в идиотском положении. Однажды шел я по улице города Серпухова (с увольнительной в кармане) и повстречал карапуза лет семи с ангельским непорочным личиком. “Ангелок” мне кричит: - Военный!? Я, не подозревая “покупки”, вступаю в диалог: - Что, малыш? Карапуз звонко и громко: - У тебя член здоровенный!- и убегает под хохот прохожих.

3. Произошло ЧП (чрезвычайное происшествие). У курсанта, который караулил склад боеприпасов, утащили ящик патронов, несколько автоматов, толовые шашки и еще чего-то. Склад располагался на безопасном удалении от казарм училища, в лесу.

Стали выяснять у курсанта, как это могло произойти. Он рассказывает (ЧП произошло в воскресенье): - Смотрю, наш курсант с девицей расположились недалеко от склада. Уселись под сосной, разложили еду на скатерке, едят, выпивают... Потом стали заниматься любовью. Мне стало очень интересно это наблюдать. Я и отключился, потерял бдительность минут на двадцать... В это самое время на склад прибыл проверяющий. Он увидел караульного, который застыл в неестественной позе, что-то высматривая. Тогда проверяющий взял тачку, нагрузил ее боеприпасами и спокойно, не торопясь, вывез “награбленное” за территорию склада.

4. Учился с нами Медников, рыжий малый с белесыми ресницами, как у поросенка - радиоман. После отбоя он регулярно приходил в комнату ППР и всю ночь слушал запрещенные радиоголоса (Голос Америки, Би-Би-Си и др.). В этой комнате по ночам трудились и “умельцы”. Я рисовал маслом очередную картину, Дима Григорьев лепил из пластилина гербы, столяр пилил, стругал, забивал гвозди, одним словом, работа кипела. Мы уже привыкли к появлению Медникова в майке и трусах, который включал наш задрипанный радиоприемник, колдовал над ним, пока не находил желаемый голос: - ... диктаторы Кремля ... и т.д.

Днем Медников использовал любую возможность, чтобы поспать. Спал даже в строю по пути на занятия или в столовую. Однажды заснул так крепко, что выронил коробку с чернильницами. Строй рассыпался, содрогаясь от здорового курсантского смеха.

Часто мы проводили занятия в противогазах, ожидая газовой атаки вероятного противника. Для Медникова это были счастливые минуты. В противогазе он мог спать спокойно. Надо было только подпереть голову рукой. Однако нашелся сметливый преподаватель, который тихо скомандовал: - Кто не спит, встать! Все поднялись, кроме Медникова. Он продолжал внимательно слушать лекцию. Был с ним и такой казус. Когда преподаватель попросил: - Медников, прошу к доске! - он встал и возмущенно ответил: - Я не спал.

5. В столовой я попробовал провести эксперимент. Взял две "люминевых" кружки, из которых мы пили компот, показал всем сидящим со мной за столом, что они пустые, потом говорю: - Хотите, фокус покажу? Сейчас я на ваших глазах сделаю так, что в одной из кружек появится горячая вода, кипяток! Никто не поверил, но все стали смотреть “во все глаза” на мои манипуляции. Я прижал кружки плотно, одна к другой, и стал осторожно поворачивать их на 90 градусов, будто бы переливаю воду из одной кружки в другую. Эту операцию “переливания воды” я повторил несколько раз, а потом внезапно “плеснул кипятком” из кружки в лицо сидящего рядом со мной. Эффект превзошел все мои ожидания. Сидящий резко откинулся, спасаясь от “воды”, и свалился под стол, по пути прихватив скатерть. Посуда с грохотом посыпалась на пол. Смех долго не затихал в столовой.

Веселых эпизодов было гораздо больше, но продолжаю рассказ о периоде моего обучения в военном училище.

Поскольку я признался в умении рисовать, меня выбрали на ротном собрании в редколлегию стенгазеты “За Родину!” В основном, я оформлял газету “художественными излишествами”. Иногда писал стихи. Сохранились два стихотворения , которые я написал по случаю встречи Нового года.  Хочу их привести поскольку это первые публикации моих стихов (в одном экземпляре):

За праздничным столом,

Встречая Новый год,

Сидели рядом летчик и строитель.

Строитель воздвигал красивый светлый дом,

А мирный его труд своим высоким мастерством

Крепил наш летчик-истребитель.

Сидела девушка-студентка и моряк,

Увлекшись разговором интересным.

Она стремилась педагогом стать известным,

А он, чтоб не нарушил ее счастье враг,

Нес службу бдительно и честно.

В тот час, когда куранты бьют,

Мне хочется сказать от имени друзей,

И летчика, и моряка, строителя и девушки-студентки:

- Запомни поджигатель рьяный,

                             Они войну разжечь вам не дадут!

А коль рукой своей поганой

Полезешь на чужие страны,

Плечом к плечу, друг к другу встанут

И в порошок тебя сотрут?!

Через год я написал еще одно новогоднее стихотворение :

Куранты бьют на Спасской.

Сегодня весь народ

От Львова до Аляски

Встречает Новый год.

С востока и на запад

Высотный, молодой

В пушистой снежной шапке

Год новый, трудовой

Шагает экскаватором

Идет электротрактором,

Высоковольтной линией

По проводам летит,

Грозит фальсификаторам

Могущественным фактором -

Народов единением,

Крепчайшим, как гранит;

И пятилеток планами,

И новыми каналами,

Лесозащитной полосой,

Огнями новых ГЭС.

Пускай они попробуют

Войну затеять новую-

Делами трудовыми

Громилам сбавит спесь.

Снежок летит над Спасской.

Сегодня весь народ

От Львова до Аляски

Встречает Новый год.

Учеба в училище давалась мне легко. Знания, полученные в техникуме, помогли основательно. В училище преподавали дисциплины, которые я уже осваивал в техникуме: аэродинамику, основы радиотехники и радиолокации, электротехнику и др. Ребятам, поступившим в училище со школьной скамьи, было тяжело. Например, один из них так объяснял, почему постоянный ток не проходит через конденсатор, а переменный  проходит: постоянный ток течет, течет, потом натыкается на одну из пластин конденсатора и останавливается, так как дальше пути нет, за пластиной - диэлектрик. А переменный ток течет, течет, натыкается на пластину и по синусоиде ее огибает и течет дальше.

Все же основной упор в училище делали на основательное изучение конкретных образцов радиооборудования самолетов: автоматического радиокомпаса (АРК-5), самолетного переговорного устройства (СПУ), радиостанции (РСИУ-ЗМ), системы опознавания “свой-чужой” (Барий-М) и других образцов.

В своем архиве я обнаружил еще несколько дневниковых записей.

1.04.52 г. Я решил было распрощаться с дневником. Но этот день должен запечатлеться на бумаге. Сделаю небольшое предисловие.

Вот уже 7 месяцев, как я учусь в Серпуховском военном училище. Дорога моей жизни свернула на военную тропу. Я солдат (курсант), а это тоже замечательно. Скажу одно - я в восторге. Чувство коллектива, крепкая дисциплина, хорошая физподготовка понемногу делают свое полезное дело. Я крепну морально и физически, восстанавливая утерянное на гражданке право на полноценную жизнь.

Все мои предыдущие тетради проникнуты глубоким чувством к Нине Федоровой, а поэтому и сегодня я хочу продолжить разговор на эту тему. Дело в том, что Нина вышла замуж за Льва Мирского, демобилизованного офицера, ныне студента института кинематографии, будущего кинорежиссера.( “ Карьера  Димы  Горина “). 

Мне 19,5 лет. Вел записи с 14,5 лет. На этом летопись юности кончается.

Однако последнюю точку я решил поставить спустя два месяца (в июне). По случаю дня рождения Нины я отправил ей письмо в стихах:

Н. Ф.

Сегодня - это день большой,

Двадцатилетие с рожденья.

Немало времени прошло

С пеленок детских и пришло

Великовозрастенье.

—

О, Нина! Дева молодая,

Мой стих кладу к твоим ногам,

И никого не признавая

Любви пускаю фимиам.

—

“Да что мне Лев,

Да мне ль его бояться”,

Когда любви твоей вдали

Упорно я хотел дождаться,

Когда вкруг дома твоего

Ночами хладными шатался,

И образ милый, дорогой

Словами нежными склонялся.

 

“Да я семь шкур с него спущу

И голым в Африку пущу !”

 

Нет, я не смел на это, ибо

Давно угас пожар в груди,

А сердце - ледяная глыба,

А мысль в безмыслие летит.

Я уж не тот, кем был когда-то.

Но чур! Мой стих ведь о тебе.

Так хорошо, разверзю враты,

Войду в души твоей палаты,

И ша! Ни слова о себе.

Выходишь замуж. Очень мило,

Ведь ты уже совсем в годах.

И коль девичья жизнь постыла,

Коль это чувство силы влило,

Я рад, чертовски, в пух и прах.

Да, двадцать лет, все впереди.

Ты распустившийся бутончик,

Стройней березки, травки тоньше.

И всяк с волнением глядит:

Какая милая красотка,

Какая чудная головка,

Какие серые глазенки,

Какие дивные ручонки!

Чаруешь царственной походкой,

Объемлешь все своей душой.

За здравие! Я кружку водки

Сегодня выпью не с тобой.

Пускай, пускай! Я не горюю,

Ведь завтра чествовать другую.

 

В период обучения произошло еще одно “эпохальное” для меня событие - я стал мужчиной. Поскольку это событие скорее высокохудожественное, чем пошлое и аморальное, расскажу о нем подробно, в деталях.

В нашей группе “сачков” был Дима Григорьев. Я уже о нем говорил. Он пригласил меня отпраздновать встречу Нового года у него на даче в Загорянке (опять знакомая станция на моем пути). У Димы много знакомых - студентов Музыкального училища им. Гнесиных. Он их тоже пригласил. Получилась большая, шумная, веселая, музыкальная компания. Меня посадили рядом с молодой женщиной. Мы познакомились. Ее имя Ася. Я сказал, что по Ивану Тургеневу при таком имени должна быть и “Первая любовь”. Она согласилась. Выпивки было много. Вечер проходил весело, с музыкальными номерами, танцами и флиртом. Потом все разбрелись по закоулкам дачи. Мы с Асей также нашли темное местечко, где сидели, обнявшись, как голубки. И целовались. Мне пришлось признаться, что я еще непорочный мальчик. Она это известие восприняла с состраданием и решила исправить положение. Ася предложила на следующий день к ней заехать. Я немедленно согласился.

Ася жила недалеко (почти напротив) от Московского института инженеров транспорта. И немудрено. Ее покойный отец там преподавал, был большим специалистом, профессором, доктором наук. Ася жила с матерью и трехлетней дочкой Сюзанной. С мужем она разошлась. Был еще белый пудель Сюсик.

Я прошел в маленькую уютную комнату. В комнате стоял рояль красного цвета, сидел пудель Сюсик и по-человечески смотрел на меня. Около тахты был накрыт столик на двоих. Комнату освещали только разноцветные лампочки на новогодней елочке.

Мы присели к столику. Ася угостила меня хорошим вином. Потом села за рояль и стала вполне профессионально играть мелодии из балета Глиера “Красный мак”. Потом она за моей спиной шуршала платьем, очевидно готовилась к “уроку”. А пудель продолжал смотреть на меня большими печальными и понимающими глазами. Я попросил Асю удалить пуделя из комнаты, так как он мешает мне сосредоточиться. Потом, вдруг, застучали в запертую дверь. Мы услышали детский крик: - Маму жалко! Асина мать увела Сюзи подальше от двери. Все стихло. И я услышал за своей спиной тихий голос Аси: - Ну, глупенький, снимай штанишки! Минут через десять “урок” закончился, я стал мужчиной. Взглянул на часы. О, ужас! Надо бежать, чтобы не опоздать на последнюю электричку в Серпухов.

В один из дней июля 1953 года, когда мы уже сшили офицерскую форму и ждали приказа об окончании училища, мне стало плохо. Я катался на кровати в казарме от дикой боли в животе. Такую боль я уже испытывал в Москве, на Большой Грузинской улице (об этом я уже писал). Боль не утихала. Я думал, что пришел мой конец. Из санчасти принесли носилки, но я наотрез отказался от такого средства передвижения, при котором мои товарищи должны были надрываться и тащить меня не менее 300 метров до санчасти. Я пошел сам, согнувшись, с трудом волоча ноги. Меня поддерживал Валя Бейрах. Когда мы проходили мимо учебного корпуса, повстречался подполковник. Нам было не до него. Он остановился и сердито сказал: - Товарищи курсанты, почему не отдаете честь старшему офицеру? У меня возник приступ бешенства. Я крикнул: - Я умираю, а он меня ведет! Подполковник ухмыльнулся и сказал: - Ну, коль умираешь, то иди.

В санчасти меня сразу посадили на горшок, для анализа. У врача возникло подозрение, что у меня дизентерия. Слава богу, он опомнился вовремя, поставив предварительный диагноз: аппендицит в стадии обострения. Меня срочно на санитарной машине повезли через весь город в Серпуховскую городскую больницу. Там сразу стали готовить к операции. Первой в моей жизни. Медсестра молоденькая выбрила у меня волосы “кое-где”. От боли и испуга я даже не покраснел от стыда. Мне было все равно. К слову сказать, когда я лежал в палате после операции, мой сосед по койке, также прооперированный, рассказал, как у него во время бритья неожиданно поднялся детородный член. Медсестра пальчиком отогнула его в сторону для удобства бритья, а он выскользнул и стал качаться туда-сюда, как маятник метронома.

Привезли меня на каталке в операционную. Посадили бережно на операционный стол. Хирург - худенький старик стал делать мне укол прямо в позвоночник, чтобы заморозить половину туловища. Стал вытаскивать из позвоночника иглу, а она не вытаскивается. Крепко засела. Хирург пыхтел, сопел, я не выдержал и посоветовал ему отломить иглу, а после операции вытащить застрявшую часть. Однако хирург не согласился, тянул, тянул и, наконец, вытащил иглу. Мои ноги и туловище(до пупка) одеревенели, стали чужими, абсолютно не чувствовали боли. Во время операции я был в сознании. Боли не ощущал до тех пор, пока хирург не стал тащить аппендицит, а вместе с ним и кишки, поближе к разрезу, который он сделал неудачно, слишком далеко от него. Здесь я начал дышать громко и натужно, боль была терпимой, но очень неприятной. Наконец, медсестра показала мне кусок кишки: - Это твой аппендицит!

Два дня я отходил от боли. Она была непереносимой. Мне сделали два укола морфия. Третий укол , как я ни упрашивал, медсестра отказалась делать. Потом я выяснил, что к морфию очень быстро привыкают и становятся наркоманами.

В больнице лежал еще один курсант из нашей роты Глеб Горбовский (фамилию и имя могу наврать, память подводит, тем более, что Глеб Горбовский - известный ныне поэт). Глеб лечил больную печень. Горбовского я помню уже 45 лет по двум причинам: а) он взял у меня почитать книгу “Судебный процесс по делу Каменева, Бухарина и др.” Книга редкая. Она принадлежала моему отцу и он получил ее в ВА им. Фрунзе для служебного пользования. В продаже ее никогда не было. Глеб до сих пор мне ее не вернул; б) Горбовский дал мне адрес своих знакомых в Киеве и записку, обращенную к ним, с просьбой оказать мне гостеприимство и ночлег, если понадобится.

Когда я прибыл после больницы в училище, там уже никого не было. Все разъехались.

Для прохождения дальнейшей службы меня направили в Киев, в штаб Войск ПВО страны.

Забыл сказать самое главное. Приказ об окончании СВАТУСС по специальности “техника по радиооборудованию самолетов” и присвоении воинского звания “техник - лейтенант” пришел, когда я лежал в больнице. Теперь можно привести последнюю дневниковую запись.

ВОИНСКАЯ СЛУЖБА (1953 - 1955 г.г.)

27.11.53 г. Опять принялся заполнять негодными мыслями дневник. Прошло более двух лет, как я с ним расстался.

Ясно помню августовский теплый вечер, когда, защитив диплом, выскочил разгоряченный на улицу. Москва жила своей размеренной жизнью. Огни фонарей, автобусов, троллейбусов и других видов транспорта, казалось, светили в этот вечер как-то празднично. Да и как им не радоваться, когда еще на одного человека стало меньше в переселенной Москве.

Р И С У Н К И   06

Много я передумал, куда направить свой дальнейший жизненный путь, и решил стать военным.

Шестого августа приехал в Серпухов для сдачи приемных экзаменов в военное училище.

Два года, проведенные там, быстро пролетели. Опять экзамены, но уже выпускные, потом звездочки лейтенанта, потом отпуск, затем Киев, штаб ПВО, который направил меня в город Васильков служить в Восьмой отдельной разведывательной авиационной эскадрильи ПВО (8 ОРАЭ ПВО).

Но прежде чем начать бытописание о службе в г. Василькове, остановлюсь на проведенном отпуске.

В моих старых дневниковых записях пестреют действующие лица. Интересно посмотреть, что с ними стало за два года разлуки. Прежде всего моя главная героиня Нина Федорова, которая в 1952 году вышла замуж и лишила меня тем самым надежды стать ее мужем. Встретился с ней (в форме лейтенанта) в доме на Гоголевском бульваре среди ее родных и знакомых. Перегородка ее девичьей комнаты снесена. Появился телевизор. Абажур, диван, шкаф, кровать - все осталось на прежних местах. Мать Нины нисколько не изменилась, отчим постарел, собачка Ральф перестала меня узнавать и громко лаяла. А вот и Нина. Как всегда, у меня учащенно забилось сердце, я потерял дар речи, но не надолго. Вскоре я освоился и даже сказал: - Да.  Нина стала пышней и знойней - совсем женщина. По-прежнему много говорит и не терпит возражений. Смотрит на меня глазами мамочки. Детей еще нет. С мужем живут бедновато. Он поступил в институт кинематографии (ВГИК) на режиссерский факультет. Расстались друзьями.

Юра Алтайский каким был, таким и остался. Холостяк, работает в фотоателье, доволен жизнью. Когда я учился, он служил в войсках МВД. Кажется, был охранником в Карелии.

Зашел в наш дом - общежитие ВА им. Фрунзе, с которым расстался пять лет тому назад (в 1948 г.). Защемило в груди, заныло, застонало. Все же - это малая родина моя.

Отпуск пролетел быстро. Материнский поцелуй, моросящий дождь, огни вечерней Москвы - последние воспоминания моей юной души, еще не познавшей самостоятельной жизни. Через час после расставания с родными я мирно покачивался в такт с вагоном, уносящим меня - молодого лейтенанта с двумя чемоданами в неизвестность.

В Киев приехал ночью. Вокзал аппетитно чавкал, пережевывая отъезжающих, приезжающих и ожидающих. Я переждал ночь на вокзале и в 6 часов утра (чемоданы сдал в камеру хранения) отправился странствовать пешком по кривым и бугристым улицам в поисках знакомых и незнакомых, адреса которых мне дали заблаговременно.

Киев мне очень понравился. Город весь в зелени, город чудесных архитектурных “излишеств”, исторических памятников. Вереница парков вдоль Днепра. Фуникулер, «Володька фиксатый», Владимирская горка. Великолепие! Люди говорливые, остроумные и веселые. Московской деловитости, суетливости и угрюмости у киевлян нет.

Меня определили в город (скорее, городок) Васильков, недалеко от Киева. Первое знакомство с 8 ОРАЭ ПВО было тяжелым и грустным. Накануне, во время тренировочных прыжков с парашютом погибли два летчика. Один из них зацепился стропами рано раскрывшегося парашюта за стабилизатор По-2, а другой управлял этим самолетом. Кроме этого, первое знакомство неприятно удивило меня. Неприспособленное на зиму помещение, размещенное в бывшей прачечной, грязь, беспорядок, суета сует. Личный состав, разделенный на две группировки, неприязненно относится друг к другу. Никакой спайки, дружбы, рабочего задора. Каждый живет обособленно. Все построено на мелких интригах, колкостях и ругани. Наблюдается антагонизм летного и технического состава.

Местность вокруг аэродрома чисто украинская. Хутора с белыми мазанками, большие массивы яблоневых садов. Поля чередуются с рощами. Пирамидальные тополя одиноко торчат то там, то сям.

Месяцы службы до ноября 1953 г. пролетели мгновенно. Я постепенно втянулся в новую для меня жизнь и почувствовал, что я здесь не лишний. Знания, полученные в училище, очень и очень помогли мне в этом. Меня выбрали неосвобожденным секретарем комсомольской организации эскадрильи. (Справка. В авиационном техникуме им. Н.Н.Годовикова в октябре 1950 г. меня таки лишили политической девственности - я стал членом ВЛКСМ).

На этом кончается последняя попытка вести дневник. Больше я никогда не пытался возобновить дневниковые записи.

Продолжу рассказ о воинской службе на Украине по памяти. До получения жилплощади в общежитии снял комнатушку в хате нашей штабной машинистки Тамары - пышнотелой хохлушки. Вход в мою комнату - через сарай, где блеют козы, мычит корова, кудахчут куры. Электричества нет и не только в этой хате, но и во всем селе Западынка, хотя она отстоит от столицы УССР всего на 30-35 километров. Комнатушка крохотная, не более 5 квадратных метров. Окошечко маленькое, пожалуй, даже моя голова через него не пролезет.

У меня сохранился черновик письма к Нине Мирской, которое я написал в то время, когда жил в селе Западынка.

Привет, Нина !

В 12 часов ночи я воспылал желанием написать сии строки, но не потому, что времени свободного маловато. Нет. Обстоятельства другого рода вдохновили меня заняться эпистолярным творчеством в столь позднее время. Представь картину, которую и я буду смотреть как бы со стороны:

Глубокая осенняя ночь. В комнате лейтенанта Чепракова темно. По блаженному посапыванию можно предположить, что он аппетитно прожевывает уже десятый сон ... Но что это? Вспышка спички озаряет озабоченную физиономию человека в одних подштанниках. Физиономия глядит напряженно в пепельницу. Спичка гаснет. В темноте сокрушенный вздох и страстный шепот: - Хотя бы окурочек! Шлепают босые ноги. Вторая спичка озаряет несчастного под кроватью. Руки ощупывают на полу каждый подозрительный бугорочек.

- Где же они? Ведь я кидал окурки под кровать! - шепчет с негодованием лейтенант (в подштанниках). Наконец, блеснула идея. Выгребаются табачные крохи из всех карманов тужурки, шинели, брюк. Сворачивается из куска газеты козья ножка. Какое блаженство! Лейтенант Чепраков (в подштанниках) затягивается извлекаемым из самокрутки дымом, якобы табачным, но отдаленно напоминающим по запаху саратовский газ ...

С квадратными глазами вбегает хозяйка: - Горим! -орет она истошно, - горим! Горелой тряпкой воняет!

Я ее успокаиваю, дескать, ничего страшного, это запах табака. А получку дадут только завтра.

(Конец отрывка из письма).

Через два месяца, слава богу, поселился в общежитии вместе с тремя технарями из нашей части: Димой Строгановым, Витей Францевым и Витей Холодовым. Все, как и я, красивые и холостые. Полный мушкетерский комплект.

Я работал в эскадрильи техником по радиооборудованию самолетов. В то время летчики освоили и летали на первых реактивных одноместных истребителях Миг-15. Мои товарищи по общежитию были техниками самолетов. У каждого из них - “свой” самолет и “свой” летчик. Они отвечали за исправность планера, двигателя, систему управления. Я же отвечал за исправность и работоспособность радиооборудования всех самолетов эскадрильи.

Аэродромная жизнь была тяжелой, но интересной. Каждый день, кроме воскресенья, надо было в любую погоду идти 2 километра пешком на стоянку самолетов нашей эскадрильи. Зимой обогревались в теплушке, летом загорали на капонире. На зиму нам выдавали огромные валенки (такие, что нога внутри валенка еще идет, хотя валенок уже                                                                   стоит), ватные штаны, меховые трехпалые рукавицы, ватную куртку. За трехразовое питание в технической столовой мы платили сразу за месяц, поэтому остаток зарплаты могли потратить буквально за один день - не страшно. Когда денег не было, ходили вчетвером в Западынку пить самогон на крестики (в кредит).

На танцы, в кино и в баню ездили в Васильков. Изредка совершали "набег" в Киев . Там у меня появилась "фронтовая подруга" Тоня. Жила она с матерью в небольшой квартирке недалеко от стадиона им. Хрущева, на стыке Крещатика и Красноармейской улицы.

                    

Вспоминается, как мы боролись с вражеской пропагандой. Наш вероят­ный противник (США, НАТО) пускал шары с листовками, пользуясь постоянными воздушными потоками определенного направ­ления (запад-вос­ток, вос­ток-запад), возни­кающими на  высотах 9000 - 12000 метров. Поступил приказ по уничтожению таких шаров. В нашей эскадрилье сохранился один двухместный поршневой самолет (кажется, Як-18, точно не помню). Один из летчиков нашей эскадрильи управлял самолетом, а другой выполнял роль стрелка. В руках у него был обыкновенный армейский автомат. Охота очень редко была успешной. Листовки мы находили за пределами аэродрома, но не так далеко. Они были на двух языках - чешском и русском. Все найденные листовки мы несли (и быстренько) в отдел КГБ. Читать их запрещалось.

Помню также, как наша эскадрилья участвовала в воздушном параде в честь 300-летия воссоединения Украины с Россией. Тяжелое испытание для летчиков. Взлетали с одной взлетно-посадочной полосы (ВПП) одновременно тройками Миг-15. Возвращались на аэродром по одному с пустыми баками и с непредсказуемых направлений. Садились, как могли, не соблюдая типовую схему посадки (коробочку). Слава богу, все сели благополучно, потерь не было.

Но была у нас и нелепая гибель летчика 1-го класса, служившего в соседнем с нашей эскадрильей авиационном полку, которым командовал полковник Коротченко - сын председателя Совета Министров УССР. Пижон и барин. Однажды я видел, как его вывозили на спарке полетать. Сидит в кабине, посматривая по сторонам, как пассажир, шлемофона на голове нет. Вместо него миниатюрные наушники. Физиономия Коротченко мне напоминает лицо Файта в роли немецкого асса из кинофильма "Небесный тихоход".

Так вот, о гибели летчика. Полеты проходили в сложных метеоусловиях. Руководитель полетов командует летчику: - Пробивай облачность! Летчик, пробив облачность, единственное, что успел крикнуть: - Пошли вы все на х.. ! - и самолет ушел в землю на два метра. От летчика мало что осталось. Но хватит о грустном.

В марте 1954 года, когда аэродром был еще покрыт снегом, мы всей эскадрильей (кроме летчиков) ловили лису, которая оказалась задрипанной кошкой. Этот случай массового идиотизма был обусловлен, вероятно, весенней нехваткой витаминов в наших технарских организмах. Я даже решил написать абсолютно правдивый рассказ об этом конфузном случае. Это удалось мне сделать спустя 20 лет, когда я работал научным сотрудником. Рассказ я не пытался опубликовать, он пылится до сих пор в моем домашнем архиве. Но в данной рукописи он не будет лишним. Итак

О КОШКАХ

Когда беседа длится очень долго, порой забываешь о причине, побудившей начать столь интересный разговор. Вот и cегодня на работе перед самым обедом Аркадий стал рассказывать о своей кошке, хотя три часа назад, даю голову на отсечение, мы говорили о чем-то другом - не помню, право, о чем - только не о домашних животных. Итак, Аркадий, давясь от смеха, живописал, как кошка, крепко заснув на полке, расположенной над деревенским умывальником, свалилась в лохань с мыльной водой. Кошка сильно перепугалась, выскочила из лохани и побежала "на двор". Мы представили мысленно эту веселую сцену из деревенской жизни Аркадия и долго хохотали вместе с ним. Когда смех утих, все разом заговорили, так как у каждого нашлось, что сказать на эту тему. Громовой голос Леонида одержал победу. Мы затихли и с большим возмущением выслушали анекдот о садисте-помещике.

В жаркий летний день сидел помещик, изнывая от скуки, и лениво смотрел в окно. Увидя кота, он оживился и крикнул конюху: - Эй, Федот, поймай кота и оторви ему яйца! Федот немедленно выполнил господскую волю. Кот пронзительно завизжал. Помещик злорадно воскликнул: - Не любит, шельма !

Наконец, очередь дошла до меня, но наступило время обеда. Чтобы не нарушать режим трудового дня, мы прервали беседу с непременным условием продолжить ее после обеденного перерыва.

Через час, довольные и сытые, мы опять расселись на своих рабочих местах, и я начал рассказ о том, как в один из солнечных мартовских дней весь технический состав эскадрильи с большим азартом и усердием ловил задрипанную кошку.

Эта редкая по массовости идиотизма “охотничья” операция началась, когда стоянку самолетов неожиданно потряс чей-то вопль: - Товарищи, смотрите, лиса бежит!

Крик произвел, как часто пишут в газетах, эффект внезапно разорвавшейся бомбы: один из механиков свалился со стремянки, а возмутителя спокойствия немедленно окружила толпа любопытных. Они стали смотреть по направлению его пальца, на грязном ногте которого шевелилась какая-то точка. На ослепительно белом снежном поле аэродрома было ясно видно черную точку, которая иногда останавливалась, а затем большими скачками продолжала свой путь. Потрясенная необычным зрелищем толпа любопытных молчала.

- Держу пари, что это чернобурка! - нарушил тишину чей-то звонкий тенор.

- Держи карман шире! - отозвался скептик.

- Вы, кажется, сомневаетесь? - запальчиво спросил тенор.

- Оно, конечно, однако, что ж! - подтвердил скептик.

- Отставить споры, - приказал капитан Веревкин и деловито спросил: - откуда лисица?

- Из леса вестимо, - ехидно ответил один из начитанных. Между тем черная точка уменьшалась в размерах.

- За мной! - не выдержал возмутитель спокойствия и быстро побежал по полю, - окружай зверя!

Сомнения исчезли. Каждому захотелось стать героем необычного события. Техники, механики и мотористы, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, затрусили по глубокому снегу вслед за новоявленным полководцем.

- Улю-лю-лю-лю! Ого-го-го-го! - разнеслось по аэродрому. Хватка была железной. Лиса попала в кольцо. Пушистый зверек в поисках спасения тыкался то в одну, то в другую сторону и, вдруг, исчез, словно под землю провалился.

Капитан Веревкин первым достиг места загадочного исчезновения зверька. Убежищем оказалась водосточная труба, колодец которой был прикрыт поломанной решеткой.

- Быстрее ищите другой выход, - приказал капитан, - а я покараулю здесь. Он грузно опустился на снег и стал глотать его пригоршнями.

Другое отверстие вскоре нашли. Труба имела метров двадцать длины и выходила в неглубокую канаву, по которой протекал жиденький мартовский ручеек.

- Братцы, а их, никак, две! - радостно возопил молодой моторист, заглядывая в трубу.

- Оптики не знаешь, - разубедил возмутитель спокойствия, - это лисья морда от воды отражается. Отойди-ка подальше, может укусить! Он стал манипулировать палкой, которую прихватил где-то по пути. Однако его действия не показались странными для тех, кто знал повадки лисиц.

- Лисы в ярости хватают своими острыми зубами все, что попадается им под зубы, будь-то палка или голова охотника, - объяснил один из знатоков, - и не разжимают челюстей, пока не перекусят либо то, либо другое.

Охрана лисы в лице капитана Веревкина и возмутителя была очень надежной. Поэтому остальные стали спокойно обсуждать способы поимки глупой лисицы. Остановились на методе "банника". Решили протащить по трубе проволоку с привязанной к ней кучей тряпок. Проволоку быстро нашли. В качестве тряпок использовали трехпалые рукавицы, с которыми расстались добровольцы. Три дюжих механика стали проволоку тащить. - Раз, два, взяли, - командовал Веревкин, - еще взяли!

Из водосточной трубы стала вытекать подталкиваемая "банником" вода вместе с грязью, мазутом и другими инородными предметами. - Поднажми, лиса близко! - подбадривал возмутитель, - я морду ее вижу. Отчего только она круглая?

- От страха, наверное, - пошутил кто-то.

Победа была близка. Все столпились около выходного отверстия. И вот … долгожданная минута торжества человеческого разума над дикой природой: показалась мордочка. Она с тоской и страхом смотрела на своих мучителей. - Ми-и-и-а-у-у! - попросила пощады морда. Возмутитель сел на жиденький мартовский ручеек, освобождая тем самым отверстие. - Ми-и-и-а-у-у! - сказала спасибо задрипанная кошка и, резво выскочив из трубы, понеслась со скоростью звука навстречу солнцу, свободе, жизни.

Не успел я сказать последнюю фразу, как прозвенел звонок, возвестивший о конце трудового дня.

В апреле 1954 года я взял отпуск с выездом в Москву. Отпуск пролетел быстро. Он заканчивался накануне Первомайских праздников. Какая жалость! Хотелось в Москве провести праздник.

Я придумал, как продлить отпуск, не без подсказки и помощи матери. В то время она работала в Институте усовершенствования врачей и знала многих медиков. Вот что я придумал.

Где-то в конце 40-х годов у меня на спине образовалась доброкачественная опухоль-атерома. Я очень стеснялся, старался ее никому не показывать. В баню ходил только в отдельные номера. Атерома не позволяла мне ходить с приятелями купаться на речку, заниматься спортом и, вообще, создавала постоянно дискомфорт в моей жизни. Я решился на операцию, на удаление опухоли хирургическим путем. Этим убивал сразу двух зайцев: лишался ненавистной опухоли и продлевал отпуск на время лечения. Мать привела меня к знакомому хирургу, который работал в каком-то медицинском учреждении на Басманной улице, кстати, недалеко от Московской комендатуры, где я должен был после операции получить продление отпуска.

Хирург осмотрел меня и решил тут же провести операцию по удалению опухоли. Сделал местную анестезию, вырезал атерому, зашил разрез. Медсестра забинтовала рану, помогла надеть военную форму. Я тут же отправился в военную комендатуру, где попросил продлить мне отпуск по болезни. Отпуск без волокиты мне продлили на 7 дней, что и требовалось.

Первомайские праздники провел с друзьями, которыми обзавелся еще во время моей учебы в Серпуховском училище. А друзьями были девушки-студентки Финансового института и Жора Ямпольский. На вечеринке вполне серьезно говорил, что защищал женщину и напоролся на финку хулигана. Поверили. Но после нескольких рюмок забыли. Жора в порыве дружеских чувств так саданул меня по спине, где была опухоль, что я от боли чуть было не потерял сознание.

Уже в Василькове у меня сняли швы. Воинская служба продолжалась.

Я упоминал выше об антагонизме летного и технического состава. Это, конечно, перебор, но неприязнь некоторых летчиков к нам, технарям, чувствовалась. Если точнее - летчики постоянно держали дистанцию по отношению к техническому персоналу. А неприязнь и чванство - это было уделом только нескольких летчиков. Например, один из них обрыгал кабину и не пошевелил даже пальцем, чтобы собственную блевотину убрать из кабины. Это пришлось делать технику самолета Вите Холодову.

Другой летчик (фамилию не помню) как-то сказал: - Прихожу в теплушку, а там технари набздели - дышать нечем. Вспоминаю, как он после посадки заруливает на стоянку, открывает фонарь кабины и орет: - Где эти ё…ные радисты? В таких скандальных случаях я посылаю всегда старшину-сверхсрочника Красовского - феноменального флегматика. Тот невозмутимо с движениями ленивца залезает на стремянку и докладывает: - Ё…ный радист по вашему приказанию прибыл. - Почему в полете отказал компас АРК-5? Под суд вас надо отдать! - А вы, товарищ капитан, когда шуровали рукояткой газа, случайно задели выключатель АРК-5. Конфликт исчерпан. Здесь уместно сказать, что радисты очень часто были в роли битых. В Миг-15 радиооборудования напичкано много. Не мудрено, что оно отказывает чаще, чем, например, пушки, прицел, приборы, даже двигатель.

Питались летчики в отдельной столовой по летной, реактивной норме. Эта норма полагалась и инженеру нашей эскадрильи - высшему должностному лицу среди технического персонала. Мне посчастливилось однажды целый месяц питаться в летной столовой. Инженер, уезжая в отпуск, отдал мне талоны на питание. Разница в качестве и количестве питания летчиков и технарей огромная. В технической столовой нам давали еду без выбора. Это были котлеты, тефтели, фрикадельки, шницели рубленые, которые отличались только внешней формой друг от друга. На гарнир подавали перловку, макароны, картошку. А в летной столовой я мог выбрать из двух-трех блюд и закуску, и первое, и второе. Были азу, жаркое по-домашнему, антрекот, гуляш и т.д. На гарнир - жареная картошка, тушеная капуста… Каждый день обязательно давали плитку шоколада. Но хватит завидовать. У летчиков каждый полет - огромная физическая нагрузка и смертельный риск. Расскажу случай в столовой (технарской). Жую я свой шницель, а рядом за столом четверо технарей устроили галдеж. О чем-то спорят. Среди них выделялся один, особенно болтливый. Мне он порядком надоел. Болтливый стал всем задавать один и тот же вопрос: - Есть рыба, у которой нет костей, как она называется? Сам он не мог вспомнить. Тогда сказал я: - Язык. Он повернулся в мою сторону и стал уточнять: - Какой язык? Почему язык? Я отвечаю: - У вас язык без костей!

В марте 1955 года я взял отпуск. Решил восполъзоэаться бесплатным проездом по железной дороге и дополнительными днями к месячному отпуску, которые я проведу в дороге. Выписал проездные до Ташкента. Захотелось повидать дядю Котю - художника. Поезд шел 4 дня. Интересно было наблюдать, как заснеженные пространства на Европейской части СССР сменяются типично летними ландшафтами. Пока ехал, познакомился с молодым офицером. Как оказалось, он учился на военного переводчика в Канском училище. Я спросил, не знает ли он полковника Чепракова? Он ответил, что его знает весь Канск. Однажды полковник в подпитии оторвал ус (правый или левый - история умалчивает) у коменданта города Канска, а также помочился на центральной городской площади. Я был горд и счастлив - отца моего знает вся Сибирь.

Прибыл в Ташкент. Дядя Котя жил где-то в Старом городе. Пока искал его дом, видел и узбеков на ослах, и женщин в парандже, и чайхану, в которой на ковре сидели, поджав ноги, узбеки в тюбетейках и пили чай из пиал.

Нашел с трудом дядин дом. Он недавно его купил с земельным участком. Дядя Котя еще не обустроился в новом доме. Комнаты были почти пустыми. Стояло пианино. Была мастерская, заваленная эскизами, картинами, банками с гуашью, кистями всевозможных размеров и другим художественным « барахлом ».

Мне он постелил раскладушку в пустой комнате. Электричество еще не подвели. Когда укладывался спать, спросил у дяди как бы невзначай: - Скорпионы не беспокоят? Дядя с серьезным видом стал учить меня, как спать на раскладушке, чтобы скорпионы не ужалили: - Отодвинь раскладушку подальше от стен, на полу вокруг своего ложа протяни веревку из шерсти верблюда, укройся одеялом с головой.

Когда я спросил, где достать веревку из шерсти верблюда, дядя не выдержал, рассмеялся, сказал, что пошутил, что он давно живет в Узбекистане и ни одного скорпиона еще не видел.

Новая жена дяди Коти - красивая женщина, из образованных, но мне не понравилось,  что она жаловалась на трудную жизнь, что денег нет, с едой проблемы и т.п. в тот момент, когда я ел. Кусок застрял у меня в горле. Кое-как поужинал, сказал спасибо и решил ехать обратно в Москву, догуливать отпуск. День проболтался в Ташкенте, походил пешком по городу, побывал в Музее изобразительных искусств. Там видел картины К.П.Чепракова и У.Тансыкбаева (они друзья). Очень был доволен - фамилия Чепраков остается в истории. В ресторане, около Театра оперы и балета им. Алишера Навои, пообедал, потом на вокзале взял билеты, попрощался с дядей, с его женой, с их дочками Таней и Галей - милыми девочками, моими кузинами и уехал. Восемь дней в пути, один день в гостях. Сам виноват. К встрече надо готовиться «тщательнее», как  советовал М.Жванецкий. Незваный гость хуже зелёных человечков из созвездия Андромеды.

В начале лета 1955 года к нам в часть пришла разнарядка из Военно-воздушной инженерной академии им. Н.Е.Жуковского на двух желающих получить высшее военное образование. Я немедленно согласился. Со мной решил попытать счастья Дима Строганов, мой сосед по койке в общежитии. Никаких методичек нам академия не выслала. Мы взяли в библиотеке учебники и стали по вечерам и выходным дням потихоньку готовиться к вступительным экзаменам.

Однако начались учения и мне пришлось отбыть в командировку в город Бердянск.

Ехали в Бердянск в теплушке, так как везли с собой несколько специальных машин. Было жарко. Двери вагона мы раздвинули. Любовались в открывшийся проем природой, которая медленно проплывала мимо нас. Вспоминается смешной эпизод.

Рядовой Бевзик сидел на полу вагона в проеме, свесив ноги, и задумчиво смотрел на закат солнца. Потом он быстро стал записывать что-то в свою записную книжку. Через минуту опять стал задумчивым. Вдруг, лицо его озарилось, просветлело и он стал писать что-то опять в своей записной книжке. Я стоял сзади сидящего Бевзика и невольно за ним наблюдал. Я знал, что Бевзик балуется стихосложением, даже в нашей стенгазете, редактором которой я был (по традиции), он кое-какие стихи публиковал. Естественно, я подумал, что Бевзик, взволнованный красотами, проплывающими мимо нас, вдохновился и сочиняет стихи. Сгорая от любопытства, я заглянул через его плечо в записную книжку. И вот что я там прочитал: Мои долги: Кольке - 5 руб., Ивану - 2р 20к, Сереге - 1р 50к… Оказывается, он вспоминал, кому должен.

Из Бердянска мне разрешили уехать, не дожидаясь конца командировки, так как по закону командование обязано было предоставить мне и Диме Строганову время на подготовку к экзаменам в академию. Я решил лететь. Из Бердянска в Киев летал Ан-2 с промежуточной посадкой в Запорожье для дозаправки топливом. Со мной летели еще несколько пассажиров (гражданских). Рейс был грузопассажирский. Мы сидели на откидных сиденьях вдоль фюзеляжа, около круглых окошек, а середина была забита какими-то грузами (кабелем и др.). Полет на самолете я совершал впервые в жизни. Вначале я прильнул к окошку и с восторгом наблюдал родную землю с высоты птичьего полета. Но вскоре у меня появились явные признаки “морской болезни” - меня мутило. Самолет качало в вертикальном направлении - то вверх, то вниз. Я летел в военной форме, поэтому скрывал свое состояние. Когда стало совсем невмоготу, я сделал вид, что не выспался после вчерашней попойки, зевнул и лег на катушку с кабелем, прикрыв лицо фуражкой. Только такой способ позволил сохранить честь и достоинство авиационного лейтенанта.

АКАДЕМИЯ (1955 - 1960 г.г.) ( кликнуть)

В июле 1955 г. мы с Димой Строгановым поехали в Москву сдавать вступительные экзамены в Военно-воздушную инженерную академию им. проф. Н.Е.Жуковского (далее короче - Академия).

Этот год был особым. И до и после него принимали в Академию только офицеров. Но в 1955 г. по приказу Главнокомандующего ВВС Маршала Жигарева разрешалось принимать в Академию молодых людей прямо со школьной скамьи. Особенность этого года объяснялась просто: накопилось достаточное количество сыновей и внуков высокопоставленных партийных, государственных и военных деятелей, которые в 1955 г. заканчивали учебу в средней общеобразовательной школе. Например, в академию поступили: сын Маршала Жигарева, сын Буденного, внуки Хрущева и Маленкова, внук Сталина, сын начальника Главною штаба ВВС Брайко, сын генерал-полковника Макарова и т.д.

На экзамены мы с Димой приехали очень слабо подготовленными. Во-первых, времени на подготовку было маловато, во-вторых, нас не обеспечили методическими пособиями. Для меня третьей причиной было фактическое незнание иностранного языка, так как я учил и немецкий и английский языки в разных учебных заведениях. А в результате - ноль знаний.

Дима Строганов выбыл из борьбы после первого экзамена - сочинения. Мне поставили 3 балла и я продолжил борьбу. По физике и математике получил четверки, причем, изумил преподавателя доказательством теоремы о средней линии треугольника. Я использовал только неравенства. У меня это получилось от сильного испуга (забыл доказательство) и непреодолимого желания поступить в Академию. Однако жестокий удар меня настиг на экзамене по английскому языку. Внимательно и участливо выслушав мои ответы, женщина-преподаватель сказала, что я уверенно тяну на двойку. У меня похолодело все внутри. Я умоляюще залепетал: - Поставьте мне тройку, я хороший. Обещаю учиться только на пятерки! Преподаватель улыбнулась, сказала, что я не первый, который клянется быть круглым отличником… но тройку все же поставила. Уфф! Меня приняли в Академию.

Хочу быть предельно откровенным. Есть еще одна причина, которая заставляла меня учиться только на пятерки. Дело в том, что и здесь мне мать помогла. Она через знакомых медиков вышла на подполковника медицинской службы Б. (фамилию не называю, так как не уверен, что это понравится моему покровителю).

Он работал в то время в поликлинике Академии и имел знакомых в приемной комиссии. Каким-то образом он убедил членов комиссии поставить мне тройку за сочинение вместо твердой двойки. Это меня спасло. Я не чувствовал угрызений совести, так как в отличие от всех не имел в период подготовки перечня возможных тем сочинения. Я был убежден, что попал в Академию заслуженно и решил доказать это отличной учебой. Только перед Димой Строгановым мне было стыдно, хотя подполковник Б. не мог ходатайствовать за двоих неудачников.

Плохие результаты приемных экзаменов не позволили мне поступить на 4-й факультет - радиотехнический. Из всех факультетов он был самым престижным. Меня приняли на 2-й факультет - авиавооружения. Это пребольно ударило по моему самолюбию. Я даже хотел уехать обратно в Киев, но меня переубедили. Через год теоретически был возможным переход на 4-й факультет из-за отсева слушателей по разным причинам (неуспеваемость, дисциплина и т.п.). Я остался.

С сентября 1955 года началась учеба. Второй факультет оказался совсем неплохим, даже выдающимся по составу и качеству преподавателей. Вкратце расскажу о них:

 Супруги Вентцель. Он - генерал-майор, доктор наук, известный в СССР специалист по внутренней и внешней баллистике; она - Елена Сергеевна Вентцель, доктор наук, крупный методист и ученый по теории вероятностей, теории игр, исследованию операций. Она, кстати, известный писатель И.Грекова (“На испытаниях”, “Кафедра” и другие произведения), псевдоним - от латинской буквы Y , игрек.

 Академик Артоболевский - детали машин.

 Академик Бруевич - вычислительная техника, прицелы.

 Профессор Г.И. Покровский, генерал-майор - атомное оружие; редактор научно-популярного журнала “Техника-молодежи”.

 Профессор Г.Ф. Лаптев - высшая математика; одновременно вел курс дифференциальной геометрии в МГУ им. Ломоносова.

Генерал Д.Ф. Вентцель скончался в год моего поступления в Академию. Он остался в памяти слушателей и преподавателей, как большой оригинал и шутник. Я слышал много баек о нем. Расскажу некоторые из них.

Первая байка. Вентцель славился тем, что знал бесчисленное множество способов, как пользоваться шпаргалками. Но однажды он был озадачен. У доски стоит слушатель и пишет мелом формулы. Вентцель внимательно за ним наблюдает. Потом говорит: - Уверен, что вы пользуетесь шпаргалкой, но не пойму, каким образом? Если честно признаетесь, ставлю вам сразу пятерку. Слушатель краснеет от стыда: - Товарищ генерал, я мел обернул бумажкой, чтобы руки не испачкать. А бумажка - это шпаргалка.

Пришлось Вентцелю поставить пятерку.

Вторая байка. Генерал отдыхал в Сочинском санатории. На пляже он увидел мужчину, который загорал, приклеив на грудь звездочку Героя СССР, вырезанную из бумаги. Вентцель поинтересовался у знакомого по палате: - Что это означает? Знакомый пояснил: - Это полковник, Герой Советского Союза. Он желает, чтобы и в голом виде все знали, что он Герой.

На следующий день Вентцель, располагаясь на пляже рядом с Героем, начинает молча ножницами вырезать из газеты полоски. Знакомый спрашивает: - Что это вы делаете? Вентцель громко, чтобы услышал Герой, отвечает: - Хочу, чтобы даже в голом виде все знали, что я - генерал .Потом, поплевав на газетные полоски, стал их приклеивать к ногам, изображая таким образом лампасы генеральские на брюках.

Итак, начались занятия. Жил я на Садово-Триумфальной улице в той самой комнатушке, которую покинул в 1951 году, направляясь на учебу в Серпуховское училище. В этой комнате коммунальной квартиры площадью 10 кв. м. жили также отец, мать и сестра Света, которая училась тогда в медицинском училище на фельдшера. Отца в 1952 году отправили в отставку. Он получал небольшую пенсию, так как не дослужил полтора года до 25 лет. Не работал. Непрерывно читал книги. Был записан в нескольких библиотеках. Готовил еду. У него периодически возникали запои, которые накануне белой горячки прерывались лечением в различных психиатрических больницах (им.Ганушкина, им. Кащенко и др.). Кстати, он рассказывал, что лечился иногда с известными людьми: сыном Булганина, летчиком Водопьяновым, женой Стаханова, сыном Ильи Эренбурга, Петром Алейниковым и др. Домашние условия во время запоев отца были самыми неподходящими для отличной учебы. В Академии никто не знал, как я живу.

Я оживал, когда выходил из дома на Садово-Триумфальной улице. В Академии я готов был работать, работать и еще раз работать. До первой зимней сессии я ничем не выделялся среди своих сокурсников. Ходил, как и все, в наряды либо помощником дежурного по факультету, либо патрулем в город. Мне приходилось патрулировать в районе метро “Площадь революции”. Частенько был свидетелем привода в комнату милиции этой станции проституток, которых было видимо-невидимо в центре Москвы, около гостиницы “Москва“.

Однажды, когда дежурил по факультету, позвонила уборщица: - Вот здесь на лестничной клетке пожарный упал, пеной исходит. Что делать? Приведу дальше рассказ по этому случаю. В нем я кое-что изменил, но в целом - это чистая правда.

О ПОЖАРНИКЕ

- Алло, это милиция?

- Ну, в чем дело?

- Вот тут случилась беда, товарищ начальник. Пожарник упал, лежит весь помятый, шипит и пеной исходит…

- Минуточку… Так, как фамилия? Откуда звоните? Какой пожарник? отвечайте по порядку.

- Я, товарищ начальник, уборщица Дарья. Я не виновата. Это Агафья. Она левый коридор убирает, а я - правый. Она говорит, звони в милицию, там разберут. А я не виновата…

- Эк, затараторила. Никто вас не винит. Откуда звоните?

- Из института, который напротив “Сосисочной”. Агафья говорит, пожарника бы сюда с понятием.

- Постойте. Пострадавший может говорить?

- Хи-хи-хи, ох, начальник, насмешил старуху. Да разве он может говорить?!

- Ясно. Буду действовать. Ждите.

Дежурный опустил телефонную трубку и стал думать. Затем решительно набрал номер: - Алло, скорая помощь? Это звонят из милиции. Старшина Оплошкин. В институте по адресу - Семиглазов переулок, дом три упал пожарник, говорить не может, пена изо рта выходит.

- Хорошо, высылаем машину скорой помощи.

Старшина вытер пот со лба, сдвинув фуражку на затылок, и снова набрал номер: -Алло, пожарная охрана ? Позовите начальника.

- Сейчас! Трубка долго молчала, потом засопела и проговорила:

- Слушаю.

- Звонит дежурный милиции, старшина Оплошкин. Проверьте наличный состав.

- Гм… Трубка немного помолчала, потом заговорила хриплым голосом:

- Вы слушаете? Вот Андрюшкин сказал, что Бравермана нет. Ушел два часа назад за сигаретами. А что случилось?

- Браверман частенько закладывает за воротник?

- Что скрывать, любит проклятую, но на службе ни-ни.

- Ясно. Так вот, ваш алкоголик здорово надрался, лежит и пеной исходит. Почему только он в институте оказался? Выезжайте туда немедленно, там разберемся!

Почти одновременно с разных концов города завыли сирены машин скорой помощи, милицейской и пожарной. Посетители “Сосисочной” высыпали на улицу, увидев, как в институтское здание поспешно вошли санитары с носилками, врач, милиционер и толстый пожарник в помятом кителе.

Уборщица Дарья проводила их к месту происшествия. Невозможно описать выражение лиц прибывших, когда вместо пожарника они увидели… огнетушитель, который еще исходил пеной.

- Эк, осрамила, глупая баба! - сказал старшина Оплошкин, - ты разве не знаешь, как эта штука называется?! - и он ногой пнул “пострадавшего”.

Но продолжаю разговор о жизни в Академии. Вспомнив школьные годы, записался в гимнастический кружок. Со мной занимался в кружке сокурсник Виктор Гастелло, сын известного летчика Николая Гастелло, совершившего ценой своей жизни подвиг в годы Великой Отечественной войны. Витя - сильный гимнаст, работал по первому разряду. Нашим тренером был майор Попов, преподаватель физкультуры. Он работал охотно только с подающими надежду гимнастами, на других смотрел с едва скрытым презрением. Поэтому я вскоре перестал заниматься гимнастикой. Вообще, со спортом я уже давно перестал дружить. Особенно не любил кроссы: бег на 5 км и лыжную гонку на 15 км.

На первом занятии по английскому языку меня ждал сюрприз в лице преподавателя, которая поставила на приемных экзаменах 3 балла по моей просьбе и которой я поклялся учиться только на пятерки. Пришлось английскому языку отдавать все свое свободное время. Нельзя было осрамиться. Днями, неделями, месяцами я зубрил слова, совершенствовал произношение и достиг желаемого, почти сравнялся с Геной Русаковым, который получил среднее образование в спецшколе с англоязычным уклоном.

На зимней сессии я споткнулся только на экзамене по высшей математике. Лаптев Г.Ф. хотел поставить мне четверку. Я робко попросил задать мне дополнительные вопросы. Подошел начальник нашего курса Василий Николаевич Курпель и стал упрашивать Лаптева вместе со мной. Лаптев сдался. После двух дополнительных вопросов в моей зачетке появилась еще одна пятерка. Других оценок в моей зачетке после первой сессии не было - одни пятерки.

Расскажу о друзьях-товарищах.

Каким-то образом наша компания возникла не на основе “учимся в одной группе” (курс был разбит на 4 группы), а по другому принципу - “любовь к юмору и интересной жизни вне академических стен”. Кроме меня, в нашу компанию входили: Паша (Павел Хмара-Миронов), Валя Погорелов, Витя Гастелло, Роберт Краузе, Валера Жигарев.

Паша ныне администратор 16-й страницы “Литературной газеты” - Павел Феликсович Хмара. В момент поступления в Академию он был освобожден по состоянию здоровья с летной работы - бывший летчик-истребитель (летал на Миг-15). Паша большой любитель сочинять пародии, рассказывать анекдоты, любитель застолий и песен под гитару. Женщин он также очень любил. Жил он во  время учебы в Богородском (окраина Москвы).

Валя Погорелов, сын бывшего Министра сельского хозяйства РСФСР, жил около Белорусского вокзала.

Валера Жигарев, сын Главнокомандующего ВВС Маршала Жигарева. Валера - единственный из известных мне сыновей крупных чиновников, которого отец воспитывал в строгости и скромности. Не баловал, послал учиться в Нахимовское училище. Валера прибыл в Академию в воинском звании - матрос.

Роберт Краузе поступил в Академию прямо со школьной скамьи.

Наверное я не прав, считая перечисленных товарищей членами одной компании, но с ними я чаще, чем с другими, проводил свободное от учебы время.

Пожалуй, расскажу о них сразу все, что помню, без привязки ко времени.

ПАВЕЛ ХМАРА

У Паши был старенький “Москвич”, молодая жена Нина Лобкова и сынишка. Нина работала в 50-х годах в отделе писем Министерства обороны СССР. В этом отделе в порядке личной инициативы (неофициально) собирали из писем неудачные фразы типа “нарочно не придумаешь”. Мне посчастливилось прочитать и законспектировать машинописный сборник таких фраз. Паша просил не давать их кому попало, так как грешно смеяться над корявостью писем простых советских граждан. С тех пор прошло более 40 лет. Недавно в “Литературной газете” приводились выдержки из записных книжек известного писателя Василия Гроссмана. К моему удивлению, некоторые фразы были выписаны Гроссманом из того же машинописного сборника, который я читал. Это означает, что обет молчания нарушил не я, а “Литературная газета”. Следовательно, сейчас я могу опубликовать фразы, которые законспектировал 42 года тому назад.

ФРАЗЫ ИЗ ПИСЕМ

У меня с мужем нет детей, помогите нам в этом.

В 1942 году я перенес тяжелую конфузию.

Бригадир тракторной бригады насильственным путем заставлял меня пасти свои четыре головы.

Я люблю его, несмотря на подлость с его стороны.

Я молодой на вид, но трухлый на здоровье.

В результате плохих жилищных условий я заболела внематочной беременностью.

Поэтому убедительно прошу Вас об обеспечении меня мужем.

Колхоз обрезал меня по углам.

Я получил посмертную инвалидность.

Мой муж женился, когда ему было 19 лет и не имел понятия, что такое женщина. И вообще, советский человек о связях с женщинами узнает только из художественной литературы.

Я выпеваю один раз в год, а то и реже, за что имею партийное взыскание.

Меня поселили в барак, где находится животный мир, то-есть скот.

Я понес телесные наказания - меня остригли.

 Я окончил курсы шоферей.

Мои родители имеют следующее хозяйство: собственного дома не имеют, сельскохозяйственных животных тоже не имеют.

Я живу только на корове.

Недавно я утерял последнюю левую ногу.

Я не могу зарабатывать для родителей, так как из всей семьи только один мой член трудоспособный.

      Статья 100 Конституции гарантирует право на старость за каждым гражданином     

СССР.

В военкомате мне сказали, что в училище ты не проходишь через правое ухо.

Без мухи сделали слона.

Прошу Вас разъяснить, является ли жена подсобным хозяйством и какой от ее доход?

Он наговорил полковнику разные нахальные слова и набросал разные реплекты.

Прошу Вас дать указание вылечить мои ухи или уволить с работы по диагнозу: глухой слух.

Я хочу стать человеком. Не откажите в моей просьбе.

Лесная охрана без руки или ноги к работе не допускается.

Мой муж обратился в Военно-учетный стол для регистрации в списке негодников.

Я рядовой образца 1930 года.

Я имею грыжу и двух дочерей.

От сильного расстройства я лежал в постельной принадлежности.

Я жена офицерского состава.

Прошу Вас заменить моего мужа.

Я был четыре раза ранен и три из них смертельно.

Начальники обрадовались, что можно свободно лазить под ее юбку и потеряли всякую бдительность.

Моего отца незаконно конфисковали.

Он ругал ее нецензурными словами полового значения.

Я имею на своем иждивении ребенка и корову, а с меня берут молоко.

Прошу Вас направить меня на грязные воды.

Я не стал жить с женой, так как мною было два раза у ее захвачены два ее партнера.

У меня не держится мочевой пузырь.

 Я временно изолирован сроком на 25 лет. Такого срока я не достоин.

 

С Пашей я иногда ссорился. Поясню на примере. Однажды он попросил меня пойти с ним в сортир. Я отказался, дескать, не испытываю нужды. Он стал упрашивать: - Ты мой друг. Постоишь рядом с кабинкой. Мы поговорим о том, о сем. Все веселей.

Я юмора не понял: он будет сидеть, а я – стоять. Это несправедливо!

 Паша любил играть на гитаре и петь различные песни. Был неплохим тамадой на различных вечеринках. Знал много анекдотов. Его главное хобби – ироническая поэзия и пародии. Он печатался в различных газетах. Выступал на радио и в телевизионной программе «Вокруг смеха». Одним словом, хобби превратилось в профессию.

Когда меня избрали редактором сатирического листка "Краб", то я часто просил Пашу что-нибудь этакое дать. На лекциях я делал зарисовки физиономий слушателей (дружеские шаржи). Паша для них сочинял стихи.

Коль скоро я заговорил о "Крабе” хочу заодно познакомить читателя и с моим творчеством на "страницах" этой стенгазеты (не графоманства ради, а токмо в качестве информации  к   размышлению). 

                            АВТОБИОГРАФИЯ КУРИЛЬЩИКА

 

Я родился, когда мой папа решил навсегда бросить курить. До семи лет, тем не менее, я жил в табачном дыму.

Поступил в школу, когда мой папа решил еще раз навсегда бросить курить. Стал учиться. Учеба в школе давалась мне не легко. После каждой затяжки меня тошнило.

Окончил школу зеленым юнцом. Доктор сказал, что если я брошу курить, то не буду таким зеленым.

По окончании техникума два года курил "Бокс" - это моя спортивная деятельность, потом "Беломорканал", затем албанские сигареты "Люкс". Когда эти сигареты исчезли, курил советскую "Приму". Когда "Прима" разонравилась, перешел на сигареты "Луч". Это был последний луч в моей жизни. При увольнении с работы по состоянию здоровья мне сказали: - Работать у нас вы физически не можете. Ваше дело - табак !

Сейчас я на пенсии по инвалидности

                                    Демьян Метастаза - Раков

Приведу еще два сохранившихся кусочка моего творчества. Один из них - начало пародии на детектив, другой - якобы найденное случайно письмо слушателя Академии к любимой девушке.

ХОЛОСТОЙ ВЫСТРЕЛ (детектив)

Зазвенел телефон. Мускулистая и властная рука сняла трубку и поднесла к настороженному уху. - В квадрате 47-34 , левее кривой сосны, в кустарнике обнаружены следы неизвестного человека, - сообщал взволнованный голос, - лучшая ищейка Сявка привела меня к куче человеческого кала. Дальше собака не шла, чихала и брезгливо морщилась. Что прикажете делать дальше?

Владелец уха и мускулистой руки - старый чекист и опытный товарищ N-ский. Много слухов ходило о его отваге и мужестве. Благодаря его чутью которому мог бы позавидовать сам Штирлиц, была раскрыта крупная подпольная организация американских шпионов, именуемая "КЛОАКОй". Вот и сейчас острый взгляд глубоко запавших глаз с минуту неподвижно смотрел на пепельницу. Ноздри хищно шевелились…

ПИСЬМО

Здравствуй, крошка !

Извини, что долго не писал. Две недели назад со мной произошел нелепый случай. Представь, летим на высоте 25 тысяч метров над уровнем моря, скорость - 30 километров в секунду, кругом облака и я один. О! Как я люблю воздушную стихию! Не ревнуй, и тебя тоже. Твоему котику дали важное задание - бдительно охранять шасси и элерон одного из крыльев стратегического бомбардировщика (правого или левого крыла - не скажу, так как это военная тайна). Воздух пронизывает до костей, но твой любимый образ согревает мою душу и тело. Самое нелепое в этой истории - парашют я забыл в казарме. Пришлось падать без парашюта. Мне повезло, упал в болото. Сейчас совсем здоров. Вставили два пластмассовых ребра и кусок позвоночника. Вот и все мои серые новости.

Жизнь моя, как и всех моих побратимов, вечно сопряжена с риском. Поэтому мне особенно дорога твоя любовь и твои письма. Пиши чаще. Целую твои плоскости, твой кок и фюзеляж 100000 раз. Береги хвостовое оперение.

Твой Котик

Однако вернемся к "нашим баранам".

ВАЛЯ ПОГОРЕЛОВ

Валя жил с женой и сыном в квартире отца, бывшего Министра сельского хозяйства РСФСР, в хорошем доме напротив Белорусского вокзала, около 2-го часового завода. У него, как и у Хмары, был старенький "Москвич". Добрый, веселый, отзывчивый человек. Женщинам он нравился (по крайней мере, моей будущей жене). Немного портил нос. Валя разъяснил, что и нос у него был нормальным до того момента, когда он, как Тарзан, нырнул в Черное море. Валина голова воткнулась в гальку. Хорошо еще, что позвоночник не пострадал. Когда он вынырнул, все на пляже дико испугались. Голова в крови, вся облепленная галькой.

С той поры Валя стал курносым.

По всем житейским вопросам Погорелов был моим наставником. Подбирал мне невест, учил житейским премудростям. На своем "Москвиче" возил всю нашу компанию купаться, как правило, в Ильинское. Мы доезжали до знаменитого ресторана "Русская изба", сворачивали на мост через Москва-реку (с которого, кажется, сбросили в мешке Б.Н.Ельцина), сразу после моста съезжали к реке. Замечательное место для купаний.

Осенью, прихватив пару бутылок "Перцовой" и банку консервов, посещали леса в районе Барвихи и по Рублевскому шоссе возвращались в Москву. На этом правительственном шоссе меня поразило изобилие черных "Волг" и запрет где-либо останавливаться. Как-то раз мы остановились, чтобы справить малую нужду. Только мы вошли в лес, как нас встретили бдительные чекисты и попросили немедленно выйти вон.

ВАЛЕРА ЖИГАРЕВ

Он не был моим другом из-за разности лет. Как я уже упоминал, поступил в Академию Валера матросом. Я уже был лейтенантом. Он учился вначале в группе курсантов (тех, кто прибыл в Академию со школьной скамьи). Потом им разрешили жить не в общежитии, а дома с родителями. Группу расформировали, замешали курсантов с офицерами, потом курс опять разбили на 4 группы, но уже смешанные. Валера Жигарев попал в нашу группу (я , Погорелов и др.). Вспоминаются два эпизода, связанные с ним.

Первый эпизод. Попойка на квартире Главкома ВВС Маршала Жигарева. Как-то Валера признался, что продал кое-что из военных шмоток и неплохо было бы выпить по этому поводу. Пригласил нас к себе домой. Он в то время уже обзавелся молодой женой и жил вместе с родителями. Главком занимал целый этаж особняка на Патриарших прудах. Особняк был трехэтажным и каждый этаж занимала семья крупного советского военачальника. Квартира Жигарева имела много комнат. Был даже гостевой зал, где можно было разместить не менее 100 гостей. Однако мы расположились скромно, на кухне. Выпили и закусили. После этого перешли в большой зал и стали исполнять различные акробатические упражнения. Я, например, демонстрировал стойку и хождение на руках. Мы вели себя шумно и весело, как малые дети, так как знали, что родители Валеры уехали на дачу около Твери. С дачей связан другой эпизод.

Второй эпизод. Валера чистил охотничье ружье с дополнительным пулевым стволом. Когда он обхватил конец ствола рукой, ружье выстрелило. Валера обнаружил, что его указательный палец исчез. Кисть руки на месте, а одного пальца нет. Кровь, крики. Немедленно на машину. Стали искать оторванный палец, хотели на всякий случай прихватить его с собой, но не нашли. Обшарили всю комнату, но палец (как и нос майора Ковалева) исчез. Мистика.

Только спустя месяца два палец обнаружился… за висящим на стене портретом Маршала Жигарева. Далее я попробую вспоминать последовательно по годам.

1956 г.

В этом году я дважды участвовал в парадах на Красной площади : 1-го Мая и 7-го Ноября.

Утомительная шагистика в течение полутора месяцев перед каждым парадом. При этом парадники не освобождались от учебы. Вначале мы тренировались на Дмитровском шоссе, за Савеловским вокзалом, потом - на участке, параллельном Ленинградскому проспекту, между Южными и Северными трибунами стадиона "Динамо". Проводились также две генеральные репетиции. Одна - на Центральном аэродроме, другая - ночью, непосредственно на Красной площади.

Сам парад - тяжелое испытание, не для слабонервных. В каждой шеренге у правофлангового имелся флакончик сердечных и успокоительных капель, а также нашатырный спирт. Если с кем-либо случится обморок, его подхватывают стоящие рядом и выводят из строя как можно незаметнее к ГУМу. Там санитары приводят его в чувство. Там же находятся запасные, один из которых заменяет выбывшего из строя. Самое невыносимое - слушать по стойке "смирно", не шевелясь, как часовые у Мавзолея, выступление Министра обороны СССР в течение 30 минут.

Закончить тему о парадах хочу рассказом о том, как зам. начальника Академии по строевой полковник Шумилов давал по случаю похорон одного крупного советского военачальника указания парадному расчету. Командным, решительным голосом он произнес следующую историческую фразу: - Когда будут выносить тело с маршалом, головой не крутить!

В июне имел встречу с другом по Серпуховскому училищу Юрой Лимонт, с которым не виделся три года. Юра после училища был направлен в Китай, где и работал все эти годы. В 1956 году между Китаем и СССР "пробежала черная кошка". Китай Сталина боготворил, а Хрущев Сталина развенчал. Скорее культ личности, а не Сталина. Отсюда - дружба врозь. Мао Дзедун наградил всех советских военнослужащих памятной медалью и с ними распрощался.

Юра приехал в Москву, имея в карманах 20000 рублей - баснословное богатство по тем временам. Остановился он на квартире гостеприимных родителей Вали Бейраха. Его в Москве не было. Он застрял и надолго в Армавире, где работал после училища. Там Валя женился на местной девушке, обзавелся сельским домом; домашними животными, приусадебным участком. Там же он и похоронил мечты стать знаменитым музыкантом.

Юра уговорил меня провести вечерок с настоящими московскими проститутками. Все расходы он брал на себя. Грех отказываться. Место, где можно было встретить проституток в Москве, называлось "пятачком". Это - вокруг гостиницы "Москва" и около Метрополя. Если совершить прогулку вокруг гостиницы, заглянуть в Гастроном, потолкаться около кинотеатра "Стереокино", то можно найти девиц легкого поведения "по вкусу". Как правило, они ходят парами. Однако Юра использовал другой более эффективный способ. Все таксисты знали проституток. Поэтому мы сели в свободное такси и стали объезжать медленно "пятачок", круг за кругом, пока таксист не указал на парочку. Юра с ними пошушукался и этот вариант отпал, у девиц не было своей хаты. Поехали искать дальше. Вторая попытка была удачной. Юра с девицами быстро договорился: за наш харч и выпивку, а также по 100 рублей с каждого из нас они обеспечивали хату с ночлегом и "кучу удовольствий"…….

Утром я поехал прямо в Академию, Юра остался. Я рассказал о своем аморальном поведении только с одной целью - доказать, что и при Советской власти проститутки жили и процветали.

Юра Лимонт через две недели промотал свое богатство. Он даже занял денег у Бейрахов на дорогу к новому месту службы; в Польшу.

Удивительно, в этом году я еще раз встретился с Юрой в городе Николаеве УССР. В июле-августе я решил во время отпуска навестить бабушку (по материнской линии), дядю Витю, дядю Толю и их детей. Все они проживали в городе Николаеве. Хотелось перед многочисленными родственниками покрасоваться в военной форме техника-лейтенанта. Приютила меня бабушка. У нее были две крохотные комнаты на втором этаже типичного старого двухэтажного дома. Вход по наружной лестнице прямо на веранду бабушкиной квартирки. Навестил я и дядю Толю. Он только что получил просторную трехкомнатную квартиру на первом этаже. И немудрено, у него было трое детей и любимая жена Зина, которая выходила его в станице Усть-Лабинской после тяжелого ранения,  полученного дядей при взятии Новороссийска. Дядя Витя жил с очередной женой где- то далеко от центра в новом районе близ реки Ингул.

Я знал, что в Николаеве жили родители Юры Лимонта. Отец Юры - генерал, после окончания Академии Генерального штаба был направлен для прохождения дальнейшей службы в Николаев. По городским масштабам генерал входил в состав высшего руководства этого города. Где жили Лимонты, я также знал. Это был престижный дом с архитектурными излишествами. Он находился в двух шагах от памятника героям-морякам, погибшим при освобождении Николаева. Совсем рядом находилась лодочная станция и городской пляж на берегу Бугского лимана.

Я вошел в дом, поднялся на 5-й этаж, позвонил. Открыла дверь мать Юры - классическая генеральша, ухоженная, дебелая, красивая. Она ошеломила меня новостью: Юра здесь, в Николаеве, уволился из армии. Как известно, в то время Хрущев решил сократить численность армии на 1 миллион 200 тысяч человек. Юра попал в их число (без сожаления). Однако для многих демобилизованных офицеров это было тяжелым ударом. Трудно было устроиться работу, не имея гражданской специальности. Тогда ходил в народе следующий анекдот.

Один из бывших офицеров никак не мог найти работу. Пошел в цирк. Ему предложили стать дрессировщиком тигров, другой работы не было. От безвыходности офицер согласился. Ввели его в отгороженное решетками пространство. Открылась дверца. Выскочил тигр и с рычанием кинулся к дрессировщику. Тот ни жив, ни мертв. Прижался к решетке и подумал: - Конец мне, дураку. Тигр открыл пасть, намереваясь откусить голову, и шепчет: - Не бзди, я тоже демобилизованный!

Вскоре пришел Юра. Оставшиеся дни пребывания в Николаеве я провел с ним. Ходили на танцы, кадрили девушек, посещали ресторан и другие злачные места, купались и загорали. Однажды Юра позволил надо мной жестоко подшутить. Плыли мы на лодке вдоль берега лимана метров в тридцати от него. Я решил искупаться. Тихо сполз в воду (нырять с лодок запрещалось). Поплавал немного, решил возвращаться. Лодка уже рядом. Юра с улыбкой Джоконды смотрит на меня. Я пытаюсь рукой ухватится за борт, а он от меня удаляется. И так несколько раз. Я уже испугался, силы на исходе, берег далеко, но Юра продолжает "шутить". Кричать что-нибудь просящее - гордость не позволяет. Я улыбаюсь, но чувствую, что сейчас начну тонуть, сил не осталось. Опускаю ноги. Урра! (безмолвное). Ноги натыкаются на отмель. Глубина в этом месте - 1,5 метра.

Учился в 1956 году я только на одни пятерки. В декабре тяжело заболел. Легкие мои хрипели, я задыхался. Пил лекарства, глотал таблетки теофедрина. Врачи поставили диагноз - бронхиальная астма. Серьезная болезнь. Однако она принесла мне много "маленьких радостей". Освободили от парадов, нарядов, комбинированных ежегодных  уколов-прививок от различных болезней, от которых я всегда падал в обморок. Болезнь помогла получать неоднократно путевки в санатории, обязательно в мой любимый Крым.

Р И С У Н К И    07

1957 г.

В 1957 году состоялся в Москве Всемирный фестиваль молодежи. Он отложился в моей памяти одной забавной картинкой.

Те, кто находился тогда в Москве, наверняка помнят оголтелые, восторженные толпы советских людей. Они кидались на иностранцев с воплями: - Урррааа! Мир! Дружба!

Я в один из дней фестиваля ехал с другом на троллейбусе через Крымский мост в сторону Зубовской площади. Когда троллейбус затормозил на углу Арсенала - точке пересечения Метростроевской улицы и Садового кольца, мы решили подшутить, высунулись из окон троллейбуса и стали кричать: - Ассалям! Хинди Руси пхай-пхай! Мир!-

 Что было! Представить невозможно. Восторженная толпа кинулась к троллейбусу, москвичи протягивали нам руки, кричали. Мы в ответ пожимали всем руки , улыбались, закричали: - Гуд бай! - и поехали дальше.

 

В этом году мать попыталась найти мне невесту. Она в то время работала в Институте усовершенствования врачей секретарем ("хозяйкой приемной") директора. Тогда директором Института была Ковригина, бывший Министр Здравоохранения СССР, попавшая в опалу. Моя мать, Валентина Георгиевна, ей понравилась. У них сложились доверительные отношения, близкие к дружеским с учетом, конечно, дистанции.

Ковригина - высокая, дородная, седовласая, похожая на Ермолову   (см. картину В.Серова “Портрет М.Н.Ермоловой”),женщина безупречной честности и принципиальности. Её дочь  Светлана не хотела пользоваться привилегиями матери-министра и поехала , получив высшее образование, работать простым школьным учителем в далекий город Катайск Курганской области. Ковригина очень переживала. Она хотела видеть дочь постоянно в Москве, рядом с собой, в большой квартире на улице Горького. Что делать? Не знаю, какой разговор состоялся у нее с моей матерью, но они решили познакомить меня со Светланой. А вдруг, у нас возникнет любовь и мы поженимся?! Светлана в это время находилась в Москве, в отпуске.

Я согласился. Купил билеты в театр им. Маяковского на спектакль "Пять вечеров". Светлана держалась со мной уверенно. Она была чуть старше меня. Волосы русые, скручены в узелок, как это делают русские женщины. Небольшого роста. Нам обоим с самого начала знакомства стало ясно, что любви с первого взгляда не предвидится. Отгуляв положенное время, она уехала в Катайск. Я написал ей письмо, предлагал руку, дескать, любовь возникнет потом. Светлана ответила вежливым отказом. Свадьба не состоялась.

Вспоминается летняя практика на полигоне около Ногинска под Москвой. Там мы изучали взрывчатые вещества, разные виды авиационных бомб (фугасные, зажигательные, дымовые, осветительные и др.).

Начали практику с изучения параметров подводного взрыва. Взрыв проводили в небольшом естественном пруду. Преподаватель доставал из кармана очередной презерватив, самый обыкновенный, баковский, который натягивал на толовую шашку. Укреплял электродетонатор, обматывал изоляционной лентой, чтобы вода не попадала внутрь, и опускал "игрушку" в пруд. В воду опускались датчики давления на разных расстояниях от толовой шашки. По команде ее взрывали. Мы снимали показания с датчиков. Рисовали графики.

Подводные взрывы организовывали преподаватели Ю.А. Афанасьев и Дорофеев. Афанасьева мы звали "Глыбой", так как он имел двухметровый рост и большой вес.

Такие данные позволили Афанасьеву играть центровым и неплохо в баскетбольной команде 2-го факультета. Он имел еще одну особенность - был родным братом Министра общего машиностроения СССР.

О Дорофееве и Афанасьеве ходила такая байка. Пошли они в аптеку пополнить запас презервативов, необходимых для проведения практических занятий по подводным взрывам. Зашли. Продавщица слышит такой разговор между ними:

- Пятьдесят презервативов хватит?

- Что ты! Два-три дня и опять бежать в аптеку. Нет, надо купить побольше.

- Тогда возьмем сто штук. Согласен?

- Согласен.

 О чем думала продавщица, глядя на Глыбу, история умалчивает.

Коль речь зашла о презервативах, расскажу еще одну байку, связанную с курсантами Академии.

Славику Краснову, "не догадываюсь по какому случаю", необходимо было купить презерватив. Спрашивает у бывалых: - Сколько за одну штуку надо заплатить? Олег Шагов решил подшутить и на полном серьезе отвечает: - Тридцать пять копеек.

Славик заходит в аптеку, молча выбивает чек на 35 коп, молча подает чек продавщице и ждет. Если бы он выбил 40 коп, продавщица наверняка бы догадалась, что надо бравому курсанту, но за 35 коп ей неведомо. - Анальгин ? - спрашивает она. Славик отрицательно качает головой. Продавщица называет последовательно еще ряд товаров за 35 коп, но Славик, покраснев, решительно от них отказывается. Видя покрасневшего Славика, она догадывается: - Презерватив? Но он стоит 40 коп. Доплатите 5 коп.

Краснов Шагову эту шутку не простил и с ним не разговаривал очень долго.

Однако вернусь к практике в Ногинске. Помню опасный эксперимент, который проводили над нами. Человек десять поставили в один ряд, лицом к траншее, расположенной метрах в 15-ти от нас. Каждому выдали толовую шашку, из которой торчал отрезок бикфордова шнура с расчетом десятисекундной задержки взрыва. Надо было по команде преподавателя всем одновременно поджечь бикфордов шнур своей шашки и бросить ее в траншею. Преподаватель припугнул нас, что нельзя мешкать, нельзя делать несколько попыток поджечь спичкой шнур, если с первого раза не получится, то надо толовую шашку все равно кидать в траншею. Иначе будем на том свете искать виноватых. Кстати, почему собаки нюхают друг у друга задницы ? Отвечу. Однажды собакам окончательно надоела собачья жизнь и они решили подать письменное прошение Богу, чтобы он облегчил их существование. Для передачи прошения соорудили из своих тел пирамиду высотой до облаков, где по их сведениям проживал Бог. Вверх по телам собратьев полезла собака с прошением в зубах.Уже было собралась забросить письмо за облако, как какая-то собака пукнула и пирамида развалилась. С тех пор собаки ищут виновную, обнюхивая задницы друг у друга.

Итак, раздалась команда, все зачиркали спичками, а у меня, вот беда, спичка сломалась. Пришлось кидать шашку с неподожженным бикфордовым шнуром. Стыдно. Преподаватель меня успокоил, дескать бывает.

Следующее задание - еще более опасное. Надо было подорвать две 100-килограммовые фугасные авиационные бомбы (ФАБ-100), также с помощью бикфордовых шнуров, каждый длиной 3 метра. Это соответствовало задержке взрыва на время, необходимое взрывнику для пробежки до укрытия (блиндажа). Преподаватель предупредил, что задание опасное, поэтому выполнить его могут только добровольцы. Я решил смыть позор и сделал шаг вперед. Вторым был Роберт Краузе. Мы с Робом попрощались по-мужски с товарищами, которые укрылись в блиндаже, и пошли с преподавателем " к месту события", т.е. к бомбам. Они лежали на расстоянии 5 метров друг от друга на дне глубоких воронок. Преподаватель объяснил, что надо делать, и ушел. Каждый из нас залез в свою воронку. Я крикнул Роберту: - Зажигай ! Поджег свой бикфордов шнур, быстро выкарабкался из воронки, подбежал к воронке Роба. Он, как белка в колесе, бежал на месте, земля-песок осыпалась у него под ногами. Я протянул руку, помог Роберту преодолеть препятствие, и мы со скоростью персонажей кинофильма "Пес Барбос" помчались к укрытию. Успели. Но раздался ровно один взрыв. Странно. Минут через пять преподаватель сказал: - На этот раз должен идти я. Это моя обязанность. Пошел. Видим, машет рукой. Мы бегом к нему. Случилось невероятное - две бомбы взорвались одновременно, секунда в секунду. Мы все подобрали еще горячие осколки себе на память.

Подрывали мы и другие бомбы: зажигательные и дымовые. Стреляли из авиационной пушки по топливным бакам, наполненным керосином. пробоины в баках быстро затягивались и топливо не выливалось и не загоралось. Мы воочию убеждались в высоком мастерстве наших конструкторов и промышленности. Одним словом, практика осталась надолго в нашей памяти.

В 1957 году я продолжал упрямо учиться только на пятерки. Пришлось Первому секретарю ЦК ВЛКСМ тов. Шелепину наградить меня Почетной грамотой.

Отпуск у слушателей Академии всегда совпадал с лучшими летними месяцами - июлем и августом. Отдыхал (лечился) я в военном санатории "Фрунзенское", расположенном рядом с Медведь-горой (Аю-Даг). Поселок Фрунзенское и наш санаторий расположены в ложбине. С запада поселок упирается в Медведь- гору, с востока - в горы помельче. Санаторий имеет несколько трехэтажных корпусов, свой пляж с куском набережной и лечебно-оздоровительное здание. Остальное пространство у моря - дикий пляж. У подножия Аю-Дага - особняк Министра обороны. Все 24 дня пребывания в санатории я жил по одному и тому же распорядку: подъем, завтрак, пляж, обед, мертвый час, пляж, "боевые" 200 граммов горячительного напитка, закусон, т.е. ужин, танцы или кино, отбой.

Сейчас ностальгируют "анпиловские бабули": ах, как хорошо было при Советской власти. Так вот, в советский санаторий попадали только по великому блату. Простой советский человек за всю свою трудовую жизнь если один раз побывал в санатории, то это считалось, что ему дико повезло. По своему опыту знаю, что истинно больных в санаториях очень мало. Великое множество детишек партийных, хозяйственных и военных  номенклатурных  пап и мам.

Р И С У Н К И    08

1 9 5 8 г.

В этом году я перешел на индивидуальный график обучения. Всем слушателям, которые на протяжении предыдущих лет учились, в основном, только на пятерки, разрешалось заниматься по своему индивидуальному графику. Лекции такие слушатели могли не посещать. Один день в неделю отводился на работу в библиотеке, а также научную работу. Были и другие льготы.

Пришла пора выполнения курсовой работы. Чтобы получить надежную пятерку, надо было придумать что-либо новенькое. Где-то я прочитал о необычном использовании вакуумных электронных ламп. Сетка в такой лампе в виде натянутой струны выполняла роль упругого элемента, который под воздействием ускорения или торможения отклонялся в ту или иную сторону. Изменение положения "сетки" относительно катода либо ускоряло, либо замедляло поток электронов к аноду. Из-за этого изменялись параметры электрической цепи (сила тока, напряжение). Одним словом, с помощью такой лампы-акселерометра можно было измерять величину ускорения или торможения. К недостатку таких "сеток" следует отнести свойство  колебания, когда их об этом не просишь. Я придумал конструкцию электромагнитного демпфирования колебаний сетки (зонда, струны). Рассчитал все конструктивные параметры электронного акселерометра. Таково вкратце содержание моей курсовой работы. Она, естественно, получила оценку в 5 баллов. Впоследствии я попробовал получить авторское свидетельство об изобретении. Получил отказ из-за неудачно написанной формулы изобретения. Дальше я не боролся, хотя в СССР такое начало было типичным. Семь потов сойдет, пока Комитет по делам изобретательства СССР соизволит с большой неохотой выдать авторское свидетельство.

Данная курсовая работа - начало моей научно-исследовательской деятельности, которая продолжалась непрерывно 37 лет (из них 2 года

в Академии).

 

В 1958 году я случайно встретился со своим другом по авиационному техникуму Борисом Бекетовским, с которым распрощался в 1951 году. Он стал кадровым офицером воздушно-десантных войск. Участвовал в подавлении мятежа (революции) в Венгрии в 1956 году. Рассказал, как внезапно, по тревоге их посадили в военно-транспортный самолет и только после этого сказали, что их группа будет доставлена на территорию Венгрии для участия в подавлении мятежа. Бекетовский чудом не только остался жив, но даже не был ранен. Венгры сражались отчаянно от мала до велика. Борис, например, видел подростка, который пытался бросить гранату по их бронированной машине, но был застрелен. Из окон домов также стреляли. По его рассказу, они не церемонились - стреляли из гранатомета по окнам домов и сносили целые этажи. Лично они венгров ненавидели, так как знали о  зверствах с больными советскими офицерами, которые в момент мятежа находились на излечении в госпитале, об уничтожении семей (женщин, детей) наших военнослужащих (этот рассказ требует уточнения).

С Борисом после двух встреч мы также внезапно расстались, как и встретились.

После курсовой работы стал регулярно проводить научные исследования под руководством преподавателя кафедры "Теоретическая механика" Леонида Михайловича Воробьева. Он раскопал в литературе никому неизвестный метод академика С.А. Чаплыгина приближенного решения дифференциальных уравнений, который по утверждению академика Лузина обладает такой силой сходимости, которой не обладает ни один из существующих методов, и разработал на основе метода Чаплыгина способ приближенного интегрирования , а конкретнее, приближенное решение основной задачи внешней баллистики. Однако расчетные формулы получились громоздкими, включали численное интегрирование. Л.М. Воробьев предложил мне подумать, каким образом избавиться от численного интегрирования без ущерба для точности расчетов. Задание я выполнил и сделал доклад на научной конференции слушателей.

Отпуск в 1958 году я провел в военном санатории в городе Одессе. Он размещался в пятиэтажном здании на окраине города, в Аркадии. Меня определили в комнату на пять койко-мест, окна которой глядели прямо на Черное море. Я познакомился с соседом по койке, морским летчиком, большим любителем спиртного. Он "не просыхал" все 24 дня пребывания в санатории, даже пил одеколон "Шипр". Я старался, пока были деньги, "не просыхать" вместе с ним. У нас была привычка перед ужином выпить по стакану (граненому) водки и бежать в столовую закусывать. На входной двери столовой был прикреплен плакат с таким текстом:

БОЙТЕСЬ укуса каракурта!

Укус СМЕРТЕЛЕН

Каракурт - паучок размером с вишню…

Три раза в день (завтрак, обед, ужин) этот плакат мозолил всем глаза и невольно западал в душу. Со мной плакат сыграл скверную шутку. Шел я как-то после купания в море к своему топчану по песку и, вдруг, почувствовал острую боль в пятке. Я посмотрел на ступню, увидел что-то размером с вишню и стряхнул это "что-то" на песок.

Мгновенно понял - каракурт! Я бегом к топчану, кричу летчику: - Принеси скорее спички ! Он подает мне коробку. Я зажигаю спичку, потом ее тушу и горячую еще горелую головку спички прикладываю к укушенному месту. Сам я чувствую, что руки уже холодеют. Летчик спрашивает: - В чем дело? Я по возможности мужественным голосом отвечаю: - Меня укусил каракурт, надо немедленно прижечь место укуса. Он поясняет: - Разве так надо делать?! Необходимо горящей спичкой подпалить укушенное место. Хотя я чувствовал, что мне приходит конец, подпаливать огнем пятку не очень хотелось. Поэтому решил еще раз посмотреть на своего смертельного врага. К моей великой радости на песке лежала дохлая пчела, а не каракурт.

Ехал домой из Одессы, имея в кармане всего 1рубль и 20 копеек. Один рубль мне был необходим, чтобы взять, как все порядочные люди, постельное белье в поезде, а 20 коп, чтобы доехать на общественном транспорте Москвы до своего дома. В поезде я быстро застилал постель (брал я всегда верхнюю полку купе), забирался на свою полку и все время до Москвы якобы спал, якобы с дикого похмелья и обжираловки на курорте. В обеденное время я уходил из купе якобы в ресторан. В соседнем вагоне, в тамбуре пережидал пол часа, курил, смотрел в окно, потом возвращался якобы после сытного обеда (ужина) и опять залезал на полку. Поголодать 20-25 часов даже полезно.

В конце 1958 года была практика на авиаремонтном заводе в городе Белая Церковь УССР. Об этой практике помню немногое. Жили в казарме. Валя Погорелов научил меня играть в преферанс. Игра мне не понравилась. Тратилось бездарно много времени. Новый год встречали с Погореловым в Умани, на родине его родителей.

1 9 5 9 г.

Последний год учебы. В следующем году остается только войсковая практика и дипломный проект.

Надо сказать, что после запуска первого в мире советского спутника в 1956 голу, началось бурное развитие в СССР ракетной техники, начали создавать первые серийные образцы ракет военного назначения.

Поэтому нас с третьего курса стали потихоньку учить всему, что связано с ракетами, с космическими полетами, с теорией динамики тел с переменной массой, с конкретными образцами ракет, начиная с немецких ФАУ - 1 и ФАУ - 2. Первые отечественные ракеты военного назначения, с которыми нас знакомили, использовали в качестве топлива чистый спирт, который можно было пить свободно, без риска отравиться. Это был "золотой век" ракетчиков.

Мы в то время не задумывались о нашей дальнейшей судьбе, точнее, не связывали ее с ракетами, с новыми дисциплинами, которые стали изучать. Будущее мое в 1959 году уже определилось. Мне, как "без пяти минут" золотомедалисту, обеспечивалось место в академической очной адъюнктуре на кафедре В.С.Пугачева (ныне академика).

После зимней сессии в период каникул я отдыхал в Звенигородском доме отдыха. Прекрасно провел время. В основном катался на лыжах, любовался заснеженной природой, дышал чистым холодным воздухом с запахом хвои. Олегу Шагову не повезло. Съезжая с горы, крутой и извилистой, с большим количеством препятствий, он упал, покатился, лыжи с креплений, к сожалению, не сорвались и действовали, как рычаги, скручивая ноги. На полгода он лег в Боткинскую больницу.

В 1959 году мне пришлось стать кандидатом в члены КПСС. Откровенно говоря (сейчас это не опасно), я хотел тихо-тихо проскочить в ряды беспартийных товарищей. Причин для этого у меня было предостаточно: 1). Марксистко-ленинская наука давалась мне с большим трудом. Могу сейчас сознаться, что экзамен по этой науке я сдал по шпаргалке, которую прочитал с большой выразительностью от корки до корки. Это был единственный экзамен в Академии, когда, я пользовался шпаргалкой. 2). Я имел большой "зуб" на КПСС за то, что она сделала нашу семью нищей на несколько лет. З). Я видел только лицемерие и омерзительность всех партийных руководителей, начиная от секретарей "первичек" и кончая Генсеком. 4). Только в 1961 году я достигал предельного комсомольского возраста (28 лет), то есть спокойно, "на законных основаниях" мог бы закончить учебу в ВВИА им. Жуковского, оставаясь членом ВЛКСМ.

Но не получилось. Подошел ко мне секретарь партийной организации нашего курса Остроухов и стал вкрадчиво, но настойчиво советовать вступать в партию. Он, кстати, соответствует характеристике, которую я дал выше таким партийцам. Мне вспоминается случай, когда Остроухов агитировал всех купить с получки облигации гос. займа. Все купили, кроме самого агитатора. Тогда я написал басню, которую показывал слушателям нашего курса. Вот эта басня:

        "Гусь лапчатый"

 

На бочку влез с трудом гусак.

Среди гусей он был вожак.

- Га-Га ! - сказал он горячо,

- Хозяин оказал нам всем почет,

Для угощения гостей

Он просит парочку гусей.

Кто хочет жизнь свою отдать

На пользу дела, так сказать ?

Ни одного га-га в ответ.

Всем мил был видно, белый свет.

- Го-Го ! - всех укорил гусак.

(Он агитировать мастак).

- Вы несознательные гуси,

Вы все - ничтожество и трусы.

За честь гусей, за мной на плаху!

- он закричал. И все без страха

Решились жизнь свою отдать

На пользу дела, так сказать.

Смекнул наш гусь: - Удался зов!

Свернул в кусты и был таков.

Мораль парадоксальна

И в двух словах буквально:

Держите востро ухо

С таким, как Остроухов !

 Но вернемся к вопросу лишения меня партийной девственности. Остроухов высказал следующие аргументы: а) потом будет гораздо труднее стать членом КПСС; новая служба, некому дать рекомендацию. А на гражданке вообще - огромная очередь желающих: б) ты отличник, хороший общественник, член редколлегии стенгазеты, положительная политическая характеристика ; в) желающих дать тебе рекомендацию - хоть отбавляй.

Вначале я отнекивался, говорил, что еще не созрел, но Остроухов пристал, как банный лист. Я понял, либо надо идти на конфликт, либо писать заявление с просьбой о принятии меня в члены КПСС. Конфликтовать мне не хотелось. Впереди золотая медаль, адъюнктура, досрочное присвоение очередного воинского звания (как золотомедалиста) и другие приятные поблажки. Пришлось мне уговаривать самого себя. Придумал такой убедительный аргумент: если я и другие хорошие люди не будут коммунистами, то партия мерзавцев никогда не станет хорошей. Таким образом, я стал кандидатом в члены КПСС.

Летом проходил практику в Коврово Московской области.

 Отпуск решил вместе с Робертом Краузе провести полудикарями в Коктебеле (Планерской) в Крыму. Планировали купить спальные места в кемпинге для автолюбителей. Но свободных мест не было. Нам предложили два места в палатке студенческого городка, организованного Ленин­градским институтом в 20 метрах от моря. Мы с радостью согласились. Хорошо отдохнули. Совершили восхождение на остроконечную гору - потухший вулкан Кара-Даг. С ядовитыми насекомыми у меня непонятная "дружба". Скорпион, каракурт, а в Коктебеле - сколопендра. Утром, лежа в солдатской кровати, я протянул руку за носком, который лежал на песке, приподнял его, а из носка выпала сколопендра - огромная сороконожка. Слава богу, она бывает ядовитой только весной. Других интересных “для широкой общественности” происшествий у нас в Коктебеле больше не было.

Этот год (1959) прошел под знаком моей второй попытки жениться. Павел Хмара меня познакомил на вечеринке с Вилорой Усовой. Она была, на мой субъективный взгляд, потрясающе красивой девушкой. Рядом с ней я выглядел, как А.С. Пушкин рядом с Натальей Гончаровой. Кроме прекрасных внешних данных, она училась в трудном Физтехе, была активной спортсменкой (яхта, горные лыжи), комсомолкой. За такую невесту даже 100 баранов отдать недостаточно (это я говорю Саахову из “Кавказской пленницы”). Отец Вилоры - кадровый офицер, полковник. Это он придумал ей имя: Владимир (В) Ильич (И) Ленин (Л) - отец (О) Русской (Р) армии (А), сокращенно Вилора. Завоевать такую красавицу я не сумел, как ни старался.

1 9 6 0 г.

В январе-феврале проходил войсковую практику в роли инженера полка по авиавооружению на Украине, в Белой Церкви.

В один из дней полетов случайно встретился с летчиком из эскадрильи, в которой служил в 1953 - 1955 г.г., Еремеевым и с Витей Холодовым. Он также, как и я, очень обрадовался встрече и тут же пригласил меня отобедать к себе домой. Жил он в закрытом военном городке в доме, похожем на московские "хрущобы", только качеством еще похуже, в двухкомнатной квартирке. Витина жена - дородная и веселая украинка. Она накрыла нам стол. Витя сбегал в свой сарайчик, притащил несколько банок различных солений. За обедом поговорили, вспомнили холостяцкую жизнь в Василькове. Он рассказал, что в 1956 году, в период сокращения армии на один миллион двести тысяч человек нашу эскадрилью расформировали. Летчиков раскидали по разным полкам. Из нашей четверки: Витя Францев демобилизовался и поехал на свою "малую" родину, в Люберцы Московской области; Дима Строганов поехал учиться в Киевское высшее военное училище; Вадим Чепраков, т.е. я - в ВВИА им. Жуковского. Один лишь Витя Холодов остался техником самолета, перейдя служить в авиационный истребительный полк ВВС.

Если бы не записная книжка, которая сохранилась до сих пор в моем домашнем архиве, то я бы не вспомнил ничего о том, как прошла моя войсковая практика. В книжке были записи, которые я вел в то время. Ради истории, приведу эти записи. В них встречаются условные обозначения, которые я не смогу расшифровать (прошло 37 лет с тех пор), да это и не обязательно:

7 января. Знакомство с руководством полка.

8 января. Составление плана.

9 января. Контрольный осмотр самолета совместно с майором Наумовым. Оценка - “хорошо”.

11 января. Участвовал в подвеске бомб. Были полеты.

12 января. Участвовал в подвеске АСС - 16. Проверка фрикционов и их регулировка. Составил эскиз конусной болванки для АСС - 16.

13 января. Боевая учебная тревога. Участвовал в подвеске ФАБ - 250, 3000, 1500 ; АСС - 16 и их снятии после тревоги.

14 января. Читал указания, бюллетени за 1959 г.

15 января. Читал указания, журнал описаний обнаруженных дефектов за 1958 - 1959 г.г.

16 января. Провел контрольный осмотр. Дефекты : 1) ржавчина ствола с внешней стороны, 2) оборвана контровка, 3) винты ДЗУС неисправны, 4) порвана предохранительная сетка Н.У.

18 января. Знакомство с организацией и документацией ТЭЧ

20 января. Работа над заданием по партийно-политической учебе.

21 января. Профилактика электромашин.

22 января. Проведение занятия с техниками по авиавооружению.

26 января. Политинформация.

Конец записей в блокноте. Анализируя их, я прихожу к выводу, что практика меня не интересовала, была в тягость. Такому выводу есть основание. Я уже втянулся в научно-исследовательскую деятельность, уже маячила на горизонте адъюнктура, диссертация. Роль инженера полка по авиавооружению или военпреда на заводе меня уже не устраивала.

В этом году почти все экзамены были сданы, осталась только дипломная работа.

Оглядываясь назад, хочу остановиться на неприятных моментах моей жизни, когда на экзаменах я получал 4 балла и приходилось бороться за пятерку. Таких случаев было два - это сопромат и тактика. Сопромат я начал ненавидеть еще с техникума. Эта дисциплина мне не давалась. Вообще, мне не нравились науки, основанные на эмпирике, в которых много формул, "сконструированных" на базе опытных , статистических данных. Такие формулы надо было тупо запоминать. Вывести их на основе логики и аксиоматики невозможно. Все, кто изучал сопромат, помнят загадочную фразу: Фекла моет жопу и пипиську . Фраза эта необходима, чтобы запомнить формулу крутящего момента.

Я изучал сопромат с неистовством, до самого утра. Пришел на экзамен обалделый. И вот - срыв, ставят мне уверенно 4. На сей раз, как я не пыжился с ответами на дополнительные вопросы - не помогло. Подошел начальник нашего курса В.Н.Курпель. (Он сумел убедить преподавателя, что я хороший, знаю сопромат на пятерку и даже с плюсом. Срыв он объяснил моим недосыпанием и страхом перед такой трудной наукой). Поставили все же 5.

Второй случай произошел в лагере под Каширой, где мы сдавали тактику и топографию. Здесь мне не хотелось выглядеть "белой вороной". Сидеть над учебниками часами, когда сосны шумят, птички поют, река Ока рядом - меня могли высмеять. Тем более, что ходили слухи о либеральности преподавателей.

Действительно, когда начался экзамен, все мои товарищи, даже те, кто учился на троечки, выскакивали радостные с пятью баллами Я шел почти последним, проклятая фамилия на Ч опять меня подвела. Скорее всего преподаватели решили, что для правдоподобности надо поставить хотя бы несколько четверок. И мне в зачетную ведомость молча, без лишних слов поставили 4 балла. Моего защитника рядом не было. Спорить было поздно.

В.Н.Курпель таким итогом был удручен. А через месяц, когда я уже смирился с поражением, он сообщил, что по тактике в ведомости против моей фамилии стоит пятерка. Василий Николаевич, улыбаясь одними глазами, мне объяснил: дескать, в ведомости на твою отметку случайно упала чернильная капля. Преподавателям он пояснил, что поскольку я - круглый отличник, то, очевидно, под каплей должна скрываться только пятерка. Преподаватель был сражен железной логикой и рядом с каплей поставил заветные 5 баллов.

Итак, дипломная работа. Я напросился разработать метод наведения и бортовую систему управления противоракеты. Научным руководителем назначили генерал-майора, доктора наук, профессора начальника кафедры Владимира Семёновича Пугачева. Он был, кстати, научным руководителем и по моей курсовой работе.

За несколько месяцев я выполнил такой объем работ, который конструкторские бюро делают за один-два года. Конечно, глубина и качество дипломной работы отличается от проектов КБ, как сынок от взрослого папы. В.С. Пугачев дал мне полную свободу действий. Добился для меня разрешения работать на моделирующей электронно-вычислительной машине (кажется, МН - 9).

В качестве основных датчиков в бортовой СУ я использовал электронный акселерометр зондового управления, который уже обсчитал ранее на этапе выполнения курсовой работы. Три таких акселерометра я расположил на гироскопической платформе. Они должны были измерять в полете антиракеты составляющие вектора ускорения по трем ортогональным осям в виде выходных напряжений соответствующих электрических цепей. Затем, необходимо было "протащить" эти напряжения дважды последовательно через интеграторы и получить напряжения, пропорциональные трем текущим координатам центра масс антиракеты относительно точки ее старта. Текущие координаты сравнивались с программными значениями. Программная траектория полета антиракеты рассчитывалась заранее на Земле и определялась в зависимости от траектории объекта поражения (летящей ядерной боеголовки вероятного противника), координат точки старта и тактико-технических характеристик антиракеты.

Все дипломные работы имели гриф "секретно" или по меньшей мере - "для служебного пользования". Поэтому работали только в учебном корпусе Академии.

Олег Шагов приволок из дома отечественный серийный магнитофон "Мелодия". На нем крутил музыку под наше одобрение и одновременно делал чертеж магнитофона (с натуры), который решил назвать в рамках своей дипломной работы "оперативным запоминающим устройством ( ОЗУ )" бортовой ЭВМ. Забегая вперед, скажу, что только один из Гос. комиссии узнал в чертеже ОЗУ магнитофон "Мелодию". К счастью для Олега - это был наш академический преподаватель.

Но не дипломом единым жив выпускник Академии. Валя Погорелов помог мне познакомиться с третьей (и последней) невестой,  преподавателем высшей математики Ниной Николаевной Львовой. Я частенько ее встречал в коридорах учебного корпуса. Она мне понравилась. Мне казалось престижным иметь женой - преподавателя Академии. Валя одобрил мой выбор и стал действовать. По его рекомендации я купил два билета в Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко. После этого он подошел к Нине, когда она вышла из аудитории, познакомился и предложил ей пойти в театр. Изумление Нины было почти шоковым, когда вместо солидного и симпатичного Вали Погорелова она увидела меня. Так мы познакомились.

Началась последняя сессия в Академии - зашита дипломных работ. Технология защиты полностью (кроме оппонентов) совпадала с защитой кандидатской диссертации. Надо было, не читая по бумажке, сделать устный доклад в течение 20 минут -не больше и не меньше.

Как говорили очевидцы, я провел защиту дипломной работы успешно. Получил последнюю пятерку в своей жизни. Это означало, что я сдержал слово, данное на приемных экзаменах, окончил ВВИА им. ЖУКОВСКОГО на одни пятерки , с золотой медалью. Радость моя была огромной, но с горчинкой. К этому времени стало известно решение Н.С. Хрущева вторично потрясти армию. Его кто-то убедил, что с помощью стратегических ракет и, особенно, глобальных можно стереть в порошок любого агрессора, где бы он не находился. Отсюда Хрущев сделал вывод, что можно значительно сократить самолетный парк, флотилии военно-морских судов, а следовательно, сократить численный состав ВВС и ВМФ. Хрущев также сократил профессорско-преподавательский состав нашей Академии и адъюнктуру. Заодно отменил все виды поощрения слушателей, окончивших академию с золотой медалью (тройной оклад, досрочное присвоение очередного воинского звания). Таким образом, с мечтой об адъюнктуре пришлось расстаться.

Я окончил ВВИА им. Жуковского по специальности: инженер-электромеханик по авиавооружению. Однако ни одного дня не работал по этой специальности. Из очень закрытого научно-исследовательского института (НИИ) прибыл в Академию полковник Бараненко - начальник отдела кадров этого института с правом отбора лучших выпускников. Отбор был добровольно-принудительный (кто не желает добровольно идти работать в ракетное НИИ - шаг вперед !). Предлагали хорошие должности. Мне Бараненко предложил должность старшего научного сотрудника, соответствующего ученой степени кандидата технических наук и воинскому званию - подполковник. Попробуй отказаться! Хотя это НИИ дислоцировалось в Московской области, я согласился.

Потом было торжественное собрание. Мнё вручили диплом и "золотую" медаль. Поставил кавычки, так как золота в медали - кот наплакал.

Потом был прием в Кремле выпускников военных академий. В число счастливчиков попал и я. Сначала нас рассадили в Георгиевском зале, где проходят съезды Верховного Совета СССР. Зал длинный, узковатый. Слышимость отвратительная. Выступил Хрущев, а также благодарные выпускники с зычными, хорошо поставленными голосами.

Второй этап встречи был гораздо интересней. В Грановитой палате накрыли столы. Не было ни одного стула. В центральном зале расположилось высшее начальство: Н.С.Хрущев - тамада, Министр обороны СССР, прочие Маршалы и генералы. От центрального зала отходили в разные стороны палаты. Там также были накрыты столы, которые ломились от вино-водочных изделий и превосходных закусок (осетрина, семга, копченые колбасы, ветчина ,язык и т.п.). Каждый стол закреплялся за каким-либо учебным заведением. Голос тамады доносился до наших ушей с помощью динамиков. Посыпались тосты. Мы навалились на закуски и вино-водочные изделия… Принесли горячее - превосходные сосиски, каких я никогда не ел и даже не видал. Когда спиртное кончилось, Хрущева уговорили (голосами из зала и аплодисментами) принести добавку. Я в этот момент ушел по-тихому (не попрощавшись с Генсеком) из Кремля. Никто меня не останавливал. Я спешил на свидание с моей будущей женой Ниной Львовой. Мы решили отметить окончание Академии в ресторане “Украина”.

Последним питейным мероприятием был вечер выпускников 2-го факультета (нашего курса). На этом вечере я, сильно подвыпив, позволил себе самокритику. Когда ко мне подошел начальник курса Василий Николаевич Курпель, чтобы чокнуться лично со мной очередной (n+1)-ой рюмкой, я вытащил из кармана свою золотую медаль и громко сказал: - Обратная сторона медали  ваша, забирайте! По дружному смеху я догадался, что мои товарищи поняли смысл моего "официального" заявления.

Хочу подвести некоторые итоги периода обучения, который начался, когда мне было 7,5 лет, и закончился в 27,5 лет моей жизни. За это время мне пришлось сдавать более 100 экзаменов и многочисленные зачеты. Я получил специальности: 1) техника-механика по самолетостроению со специализацией монтажа и испытания радиооборудования самолетов; 2) техника по радиооборудованию самолетов военного назначения; З) инженера-электромеханика по авиавооружению.

Кроме этого, я получил низшие разряды по специальностям: слесаря, столяра, токаря, фрезеровщика, строгальщика, шлифовщика, литейщика, сварщика, электросварщика, мастера по ремонту радиоаппаратуры, электротехника.

К этому надо добавить партийно-политическое образование. Я изучил : биографию В.И.Ленина, биографию И.В.Сталина, историю КПСС, марксистко-ленинскую философию, замечательные произведения Л.И. Брежнева, внешнюю и внутреннюю политику нашей родной Партии, социалистическую экономику (которая должна быть экономной и позволять получать максимум эффекта при минимуме затрат), партийно-политическую работу с народными массами и т.д.

А для души я был: геологом, поэтом, артистом, охотником, туристом, гимнастом, акробатом, прыгуном, стрелком, снайпером, шахматистом, шашистом.

Сейчас 1997 год. Мне 64 года. Сижу, чешу затылок, ковыряю в носу и думаю, думаю, думаю : а почему я до сих пор не занесен в книгу рекордов Гиннеса? Хотя бы за то, что я за всю свою жизнь ни одного дня, кроме двухлетней службы в Василькове, не работал ни по одной из перечисленных выше специальностей.

НАУЧНО - ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

1-Й ЭТАП 1960 - 1975 г.г.

                     Д О К У М Е Н Т  11 ( история НИИ )

 

Очень закрытое научно-исследовательское учреждение (НИИ), куда меня направили работать, находилось в нескольких километрах от станции Болшево Московской области. Кадровик Бараненко отобрал в это учреждение не только одного меня. Еще много выпускников ВВИА им. Жуковского поехали сюда. Назову, кого помню: Авдеев и Портнов - золотомедалисты, Романенко, Олег Шагов, Лека Шевченко, Остроухов ("гусь лапчатый"), Вересков, Геля Бацюро, Черняховский (сын погибшего в ВОВ командарма).

Каждый рабочий день я отправлялся из Москвы ранним утром в далекий путь: автобус - метро - электричка, далее пешком три километра быстрым шагом (иногда бегом, чтобы не опоздать) по картофельному полю, мимо дачи ЦК КПСС и дачи известного полярника Папанина до проходной. Строгий солдат проверяет пропуск. Опять бегом до своего корпуса. Не дай бог опоздать, особенно в последние дни очередного квартала. Можно лишиться премии.

Институт режимный. Порядки строгие, я бы сказал, солдафонские. В инструкции по ведению секретного делопроизводства столько пунктиков, что если действовать по инструкции - невозможно работать. Сиди на чемодане с секретными документами и вращай головой, оглядывая окружающее пространство - как бы кто не подсмотрел. На каждом телефоне табличка с предупреждением: Враг подслушивает! Товарищам из КГБ дано право подслушивать наши переговоры по телефону. Все записывается на магнитофон. Этот момент мы определяем по шороху в телефонной трубке. Иногда шутим, обзывая товарища из КГБ матерными словами. Знаем, что плохих последствий для нас не будет. Товарищ не будет "засвечиваться”.

Однажды мне приснился страшный сон: Подхожу к проходной. Около нее вдоль забора стоит длинная очередь. Замыкает ее сотрудник нашего Управления Якубовский (почему именно он - не знаю, наверное из-за того, что он - родной папа известного ныне Дмитрия Якубовского). Спрашиваю у него: - Что случилось? Почему очередь? Он отвечает: - Вышел приказ начальника НИИ - никого с головой в институт не пропускать. Я заволновался. Пошел к началу очереди. Вижу, действительно, стоит портативная гильотина, очередной сотрудник устраивает голову на специальную лежанку, вжжиик и его голова падает в цинковое ведро. Сотрудник поднимается и безголовым идет к проходной. Человек я законопослушный, встал в очередь за Якубовским. Очень мне не хотелось расставаться с головой. Лихорадочно соображаю, как выкрутиться из этой истории. Может быть, позвонить матери, она меня всегда вызволяла из беды? И тут, к счастью, я проснулся. В 1960 году командовал НИИ генерал-лейтенант Андрей Илларионович Соколов. Он в порыве откровения говорил, что в ракетной технике ни бум-бум, но Партия сказала - надо и я ответил - есть! В институт Соколов пришел из центрального аппарата ЦК КПСС. Рядовые сотрудники могли годами его не видеть. Он был недоступен для простых смертных, суров, руглив и хамоват. Все его боялись, особенно начальники различных "весовых категорий". Вспоминается профсоюзное собрание института. В президиуме сидит сам - А.И. Соколов. Выступает главный профсоюзный начальник по фамилии Гусак. Вдруг, он говорит: - Хочу вас, Андрей Илларионович сурово покритиковать. Зал замер. Многие от страха пригнули головы. Дремавшие моментально проснулись. Все перестали даже дышать. Мертвая тишина в зале. Гусак выдержал минутную паузу и продолжает : - Мало вы нас ругаете и наказываете, Андрей Илларионович! Зал взорвался долгими, продолжительными аплодисментами. Расскажу еще две байки из жизни А.Соколова.

1. Андрей Илларионович внезапно занемог животом у себя в кабинете. Срочно прибежал помощник по строевой Раздоров. Сразу начал отрабатывать версию: умышленная попытка отравления. Понюхал стакан, из которого пил Соколов, графин с водой и отдал эти вещдоки медикам на экспертизу. Стал проводить расследование. .Институт трясло часа два. Допрос шел с пристрастием: дежурного по части, всех, кто был на приеме у Соколова. Дежурный хотел было сознаться, но очередь дошла до уборщицы. Она чистосердечно призналась, что мыла всю посуду и стаканы очень тщательно с использованием соляной кислоты. Она так моет всегда. Медики подтвердили наличие следов соляной кислоты, но не вредных для здоровья. Дело об отравлении закрыли.

2. Несколько наших начальников имели забавные фамилии: Горбатый, Толстой, Большой, Бутылкин.

Однажды А.И. Соколов вызвал дежурного по части и приказал найти немедленно Большого. Дежурный был из новеньких, еще не знал многих начальников. Стал усиленно думать, кто 6ы это мог быть. Вспомнил Раздорова, помощника командира части по строевой - двухметрового верзилу, ну очень большого. Дежурный сообразил , что Большой - это Раздоров и по телефону передал ему приказание Соколова срочно явиться. Что было дальше, история умалчивает.

По поводу рассказанного выше хочу отметить, что и в дальнейшем буду иногда нарушать хронологическую последовательность повествования.

Первый день работы в институте я запомнил по конфликту, который у меня возник с начальником 1-го управления полковником Петром Алексеевичам Мельниковым. Первоначально он наотрез отказался назначить меня на должность старшего научного сотрудника. Дескать, молоко на губах не обсохло, сосунок, не бывать этому. Пусть докажет сначала, что может самостоятельно решать крупные научные проблемы. С большим трудом его уговорили. Он сдался, когда ему напомнили, что меня назначил на должность СНСа лично Министр обороны СССР.

П.А.Мельников направил меня в лабораторию ПРО (противоракетной обороны), начальником которой был полковник Николай Вагаршакович Егиазаров.

Мне не дали, в отличие от других новичков, времени на адаптацию. Предложили в 4-ом квартале 1960 года решить следующую проблему: Разработать систему стабилизации спутника Земли по инфракрасному горизонту. Задание было архитрудным, а времени на выполнение дали архимало - 3 месяца. Я принял вызов. Подготовил материал на 40 листах общей тетради (размер  А-4).

Егиазаров мою работу внимательно прочитал и сказал: - Хорошо. А теперь принимайся за изучение баллистических характеристик иностранных ракет военного назначения ("Блю Стрик"- Англия, " Атлас" и " Титан" - США). Я понял, что моя первая работа никому не была нужна, она не числилась в планах НИР. Меня просто решили испытать, заслуживаю ли я должности старшего научного сотрудника (СНС).

В то время, когда я изучал иностранные ракеты, рядом со мной трудились мои новые товарищи. Глеб Уваров и Володя Макаров "колдовали" над огромным глобусом, прикладывая к нему гибкую стальную линейку. Потом я выяснил смысл этих загадочных действий. Расскажу об этом поподробнее. Начну издалека. Все помнят, как Н.С.Хрущев стал безжалостно "резать" корабли ВМФ и самолеты ВВС, как с больших трибун он кричал о том, что в СССР созданы глобальные ракеты, которые уничтожат любого агрессора в любой точке Земли. Глобальные ракеты - это носители ядерных боеголовок,  спутников, которые летят по низковысотным орбитам и по команде падают на заданные объекты уничтожения. Могут, например, нанести ядерный удар по территории США не с севера, который прикрыт системой ПРО, а с юга, где такой системы нет.

У нас в лаборатории по указанию Н.В.Егиазарова решили проверить самым примитивным, а следовательно, самым надежным способом эффективность глобальных ракет на глобусе. Оказалось невероятное: с какой бы точки территории СССР не запускать глобальные ракеты, все их орбиты сходятся узким пучком в районе полуострова Флорида в США. Поэтому американцам достаточно создать локальную систему ПРО на этом полуострове, чтобы "сшибать, как орешки" наши глобальные боеголовки. Егиазаров немедленно подготовил докладную записку в ЦК КПСС. В итоге - программа создания глобальных ракет была закрыта. Сэкономлено более 20 миллионов рублей.

Расскажу немного о Глебе Уварове. При первом знакомстве с ним я обратил внимание на несоответствие возраста Глеба количеству звездочек на его погонах. Как я выяснил, года два назад Уваров неправильно рассчитал профиль кулачка бортовой системы управления и ракета на испытаниях в Капустин-Яре полетела не в ту сторону. Пришлось ее подрывать в воздухе. Разгневанное начальство уменьшило количество звездочек на погонах Глеба в качестве примерного наказания. Продвижение по службе у него также затормозилось.

Р И С У Н К И     09                 

                                                                                                                                                                                                                                                                    12 апреля 1961 года состоялся исторический полет Юрия Гагарина. В этот день я был дежурным по 1-му управлению. Ночь дежурства прошла интересно. Заместитель начальника института Ю. А. Мозжорин у себя в кабинете собрал много неизвестных мне гражданских лиц солидной внешности, скорее всего, разработчиков ракеты и ее элементов, которая вывела на орбиту спутник с Гагариным. В то время Центр управления полетами (ЦУП) еще не функционировал. Вся организация пуска, прием, обработка и анализ информации о полете осуществлялась в нашем институте. Ю. Мозжорин - небольшого роста, сухенький полковник с бледным интеллигентным лицом. На его рабочем столе - пузырек с сердечными каплями. Все, присутствовавшие в эту ночь в кабинете у Мозжорина, нервно курили, возбужденно переговаривались друг с другом, поминутно звонили по телефону. Меня Ю.А. Мозжорин уложил на свой диван в примыкающей к кабинету комнате, дескать, без тебя обойдемся, спокойно отдыхай.                                                        

Если бы я тогда знал, что происходит историческое событие, то ни за что не стал бы спать.

Об этом эпохальном событии хочу еще немного рассказать. Моя мать в то время работала секретарем директора Института космической и авиационной медицины. От Ковригиной она ушла. Так вот, мать мне рассказала, как в приемной директора появилась в невзрачной одежонке и стоптанных туфлях скромная Валя - жена Юрия  Гагарина. Мать моя получила задание срочно отвезти на директорской "Волге" Валю Гагарину в специальный отдел ГУМа и одеть ее с ног до головы как можно лучше.

И все же более важным событием в 1961 году я считаю рождение 31-го Мая моего первого сына Андрея. В это время мы с женой снимали прекрасную трехкомнатную квартиру около площади Маяковского. Квартира принадлежала генералу КГБ. Он выехал в длительную командировку вместе с семьей в Румынию. Платили мы только квартплату, за свет и телефон. Из этой квартиры я и повез на такси жену в роддом, точнее в Институт гинекологии и акушерства, на Большую Пироговскую улицу. Рука судьбы: сын родился на моей малой Родине, около скверика Девичьего Поля.

Как могла моя жена попасть во Всесоюзный институт? Наверное можно уже догадаться - с помощью моей матери ( бабушки Андрея).

Роды были тяжелыми. Использовали акушеры вакуум-установку. Это служит оправданием использование "блата" для помещения моей жены в Институт гинекологии и акушерства.

В октябре 1960 года погиб Главком РВ СИ Маршал М.Ф. Неделин. Как мне сообщили, этот трагический случай произошел на полигоне во время подготовки к пуску стратегической ракеты 8К64, разработанной в конструкторском бюро (КБ) М.К. Янгеля.

М.Ф. Неделин с большой свитой подошли, вопреки запрету, очень близко к пусковой установке, на которой готовилась к первому испытательному полету 8К64. Неделину принесли стул и он вместе со всеми, прибывшими с ним, стал наблюдать предполетную подготовку. Специалисты облепили ракету, выполняя необходимые операции. Михаил Кузьмич Янгель , страстный курильщик, отправился покурить в отведенное для этого место, расположенное на безопасном (для ракеты) расстоянии от пускового стола. И остался жив, так как в этот момент времени по неизвестной причине двигатели второй ступени начали работать, прожгли корпус первой ступени и многотонное топливо мгновенно стало разливаться по земле огненным морем, поглощающим людей, в том числе Неделина, хотя они пытались спастись бегством. Говорят, что эту страшную картину засняли кинокамеры, которые автоматически включились в работу. Как сказал Борис Черток (см. газету "Труд" от 23.08.1996 г.), ракета "уничтожила больше людей, чем погибло в среднем в Лондоне при попадании десяти боевых ракет ФАУ-2 во время второй мировой войны".

Как говорят факты, при испытаниях ракет иногда происходят аварийные ситуации. О некоторых я слышал от очевидцев. Например.

Ракета поднялась на несколько метров, потом стала стремительно разворачиваться носом к земле, упала с работающими движками, стала ползти и взорвалась. Недалеко от взрыва стояла сторожевая вышка, на вышке бдительно смотрел по сторонам солдат-часовой. Его отчетливо было видно из блиндажа. Взрыв, дым, который накрыл всю сторожевую вышку. Находящиеся в блиндаже подумали - конец пришел солдатику. Когда дым рассеялся, все увидели чудо: под углом в 60 градусов стояла вышка, ее наклонило взрывной волной, а на вышке… живой солдатик-часовой. Потом он рассказал, что его взрывной волной сбросило на землю. Однако он считал своим долгом залезть обратно на вышку и исполнять свои служебные обязанности. Часового наградили за мужество 10-тидневным отпуском на родину.

В это же самое время на одном из измерительных пунктов (ИП) наблюдалась такая картина. Приборист следил за телеметрическими показаниями приборов и по громкоговорящей сети докладывал их значения. Все, находящиеся на ИПе , вдруг, услышали взволнованный голос прибориста: - Тангаж уходит. Крен уходит, Я ухожу! После чего сиганул из здания через окно 2-го этажа и побежал к блиндажу. Маршал Москаленко - маленький человечек находился также в этом здании. Адъютант подхватил Маршала на руки, как малое дитя, и быстро побежал также, как и приборист, в блиндаж.

В это же самое время несколько офицеров курили в отведенном для этого месте. Раздался взрыв, все офицеры попадали на землю, усыпанную окурками, прижали руками головы... Когда все стихло, стали подниматься с земли, отряхиваться, весело переговариваться. Опять закурили. И вдруг, с неба падает какая-то деталь ракеты, прямо в центр группы курильщиков. Они мгновенно опять улеглись на землю рядом с дымящейся штукой...

В 1961 году вышла, наконец, в трудах ВВИА им. Жуковского в свет моя статья , по сути, реферат дипломной работы: Один из методов наведения зенитной управляемой ракеты ПРО с автоматизированной системой управления.

В институте целый год занимался анализом тактико-технических характеристик баллистических ракет иностранных армий. Необходимость такого анализа обусловлена невозможностью найти в открытой печати такие характеристики, а следовательно , невозможностью оценки и прогноза боевых возможностей ракет нашего вероятного противника. Кроме того, найденные с трудом те или иные характеристики не совпадали с нашими прогнозами. Приходилось разрабатывать специальные методики анализа характеристик иностранных ракет: методы аналогий и прогнозирования, методы математического моделирования. Повторяю, делалось это не ради простого любопытства. Тактико-технические характеристики были необходимы для оценки боевой эффективности иностранных ракет, для оценки ущерба, который мог бы быть нанесен СССР и странам-участникам Варшавского договора, а также для оценки эффективности нашей противоракетной обороны (ПРО).

Второе задание, которое я получил в 1961 голу, представляло собой решение следующей проблемы.

Нам было известно, что на территориях Ирана и Пакистана расположены радиолокационные станции США, которые отслеживали пуски наших ракет с испытательных полигонов. Радиолокационная информация нашему вероятному противнику была нужна, чтобы оценивать тактико-технические характеристики наших ракет, особенно вес боеголовки, а следовательно приблизительную мощность ядерного заряда.

Что необходимо предпринять, чтобы противник не получил эту информацию ? Ответ на этот вопрос - суть моего второго задания.

В комнате, где стоял мой рабочий стол, работали еще человек 5 или 6 сотрудников. Помню весьма колоритного Кима Черных. Приходя на работу, Ким прежде всего читал газеты. Он был не злобным, скорее по советской традиции антисемитом. Изредка слышался его скрипучий уверенный голос: - Еврей! Мы тут же подходили к нему и он, указывая на портрет Суслова (Брежнева, Подгорного и т.п.) в газете "Правда", повторял: - Вылитый еврей. Посмотрите на его нос (рот, подбородок, глаза, шевелюру и т.п.)! У Кима евреями были не только артисты, спортсмены, директора, но и рабочие, крестьяне. Всех он клеймил и разоблачал. Другой особенностью Кима было развешивание на батарее отопления своих со всеми вытекающими из них запахами носков после спортивных занятий.

Рядом со мной сидел Володя Бирюков - мой наставник. От него я получал различные плановые и оперативные задания. Очень толковый старший научный сотрудник, думающий. Интересная деталь: когда он что-то писал, то иногда, задумавшись, ковырял ручкой в ушах, потом рассматривал извлеченное из ушей, стряхивал, затем опять продолжал писать. Такие чистки ушей он не стеснялся делать даже тогда, когда беседовал со мной. Скорее всего - это рассеянность, свойственная большим умам, а не заурядная невоспитанность.

После рождения Андрея нам пришлось отказаться от генеральской квартиры и переехать к родителям жены. Они в 1960 году получили двухкомнатную квартирку на бульваре Карбышева. Квартирка маленькая (около 28 кв. м.) со смежными комнатами, с крохотной кухней (5,5 кв.м.). Помаявшись в этой квартирке немного, я подал заявление с просьбой дать мне жилплощадь в Болшево. Там на картофельном поле, по которому я бегал в институт, стали строить жилые дома-пятиэтажки , школы, детские сады, магазины. Однако ничего хорошего мне не пообещали, так как я не принадлежал к категории бесквартирных. Если бы вы выписались из Москвы и стали жить на частной квартире, тогда стали бы первоочередником - посоветовали мне. Я с женой решился на этот отчаянный шаг, так как жить впятером в маленькой квартирке с совмещенными комнатами было невыносимо.

Походив по дачному поселку в Болшево, мы нашли и сняли крохотную комнатушку с видом на сарай в доме, который находился в двух шагах от забора, скрывающего от любопытных глаз дачу Папанина. Комнатушку я вспоминаю с содроганием из-за огромного количества клопов. Тем не менее, жить в летнее время с маленьким ребенком среди зелени и щебетания птиц было сносно. Кроме того, закончились мои транспортные страдания, до работы - 10 минут пешком "по живописным местам Подмосковья". Хозяин, у которого мы снимали комнатушку, любил поговорить Он как-то рассказал, как известный советский деятель Томский, когда его приехали брать чекисты в 30-х годах, застрелился на чердаке дачи ЦК КПСС, примыкающей к даче Папанина.

Жена уволилась с работы в ВВИА им. Жуковского и перешла преподавать высшую математику в Лесотехнический институт, который находился рядом с Болшево, недалеко от станции Подлипки.

Буквально через два месяца мы получили однокомнатную квартиру на З-м этаже пятиэтажного серокирпичного дома, построенного в самом начале (если считать от проходной нашего института) картофельного поля. Таким образом, бытовые проблемы временно отступили на второй план. Пора браться за научную карьеру.

В 1962 году наш НИИ проверяла комиссия от Министерства обороны СССР во главе с генерал-лейтенантом Шапошниковым, сыном известного советского военачальника Маршала СССР Шапошникова.

Комиссия пришла к выводу, что у нас переизбыток старших научных сотрудников. Необходимо в сжатые сроки их количество привести в соответствие с установленными нормами. Наша лаборатория к этому времени стала отделом, что не помешало ей, однако, иметь лишних СНСов. Перед Николаем Вагаршаковичем стояла сложная проблема не обидеть своих и не потерять нужных отделу специалистов. Наконец, он решил понизить в должности Верешкина, Каверзнева и Чепракова. При этом, Егиазаров "шепнул" первым двум из жертв, пусть, пока не поздно, поищут в других управлениях и отделах место старшего научного сотрудника. Верешкин и Каверзнев нашли. А я спокойно работал. Мне никто не шепнул. И вдруг, как обухом по голове: Чепраков В.Г. - младший научный сотрудник отдела , которым руководит Н.В.Егиазаров. Ярости моей не было предела. Решил немедленно уходить из отдела. Потыкался по другим отделам - поздно, "поезд уже ушел". В Москве стал искать работу, но через два месяца меня восстановили в должности старшего научного сотрудника. Даже извинились. Опять мне помог приказ Министра обороны СССР.

О Верешкине я кое-что вспомнил, точнее, его рассказ о том, что он с Маршалом Неделиным был " на ты".

Однажды (в конце 1959 года) Николай Верешкин стоял у писсуара и справлял малую нужду. Вдруг, в туалет входит маршал Неделин, становится рядом у другого писсуара, поворачивает голову в сторону Верешкина и спрашивает: - Ссышь? - Ссу, товарищ маршал! - бодро отвечает Николай.

Верешкин нам говорит: - Если бы Неделин был со мной на вы, то он должен был бы меня спросить: - Ссыте? Это доказывает, что с маршалом я на ты.

Кстати, Ким Черных-антисемит называл Верешкина Еврешкиным, но Коля шутки не понимал и на Кима сердился.

У нас, как и в любом советском учреждении, рабочее время в первые два месяца каждого квартала расходовалось, в основном, на пустопорожние разговоры, как приведенный выше, на личные дела. О выполнении плановых научно-исследовательских работ мы вспоминали в последний месяц квартала. Этот месяц был горячим, работали, забывая о еде. Выполнение квартальных заданий проверяла институтская комиссия во главе с начальником планового отдела подполковником Лопоченком. Это был зверь, которого боялись все, начиная от начальников отделов и кончая младшими научными сотрудниками и инженерами. Лопоченок мог запросто лишить весь отдел денежной премии. Комиссия тщательно проверяла:

а) соответствие заголовка представленной на проверку научно- исследовательской работы заданию, записанному в журнале. Если комиссия найдет отличие хотя бы в одном слове, ставит "невыполненное задание", короче, "невып"; б) объем представленной на проверку работы. По мнению Лопоченка работа должна иметь не менее 60 рукописных листов. Он обосновал свое требование очень просто - написать в день один лист может даже ребенок, а в квартале 60 рабочих дней; в) наличие соответствующих подписей и дат; г) наличие выводов в конце представленной на проверку работы, даже если она является промежуточным этапом в решении поставленной проблемы и состоит только из формул и алгоритмов.

Одним словом, никто не застрахован от “невып” - сурового приговора комиссии.

Помню, как талантливого Леню Барабанова, квалифицированного математика, проверял лично сам Лопоченок. И он таки обнаружил "криминал": в журнале стояла фамилия Барабинов, а представил работу "какой-то Барабанов". Лопоченок потребовал представить ему Барабинова, а Леню прогнал. Начальник отдела стал объяснять, что в журнале описка по вине машинистки, но Лопоченок уперся Он кричал: - Где Барабинов ? Подать мне его сюда!

Начальник отдела нашел выход из положения. Он достал из своего сейфа приказ планового отдела и сказал: - Приказ выполнять не буду ! Он подписан каким-то Липаченком, а я точно знаю, что начальником планового отдела является не Липаченок, а Лопоченок. Произошла немая сцена, достойная пера Николая Васильевича Гоголя. Лопоченок сдался и поставил Лене Барабанову "вып".

Этот случай, связанный с опечатками в документах, напомнил мне следующий эпизод, хорошо известный в ракетных войсках.

На полигоне в Кап. Яре, которым руководил генерал Вознюк, числился на довольствии небольшой табун лошадей, которых использовали в качестве тяглой силы для различных хозяйственных нужд. Необходимо было коней кастрировать. Помощник Вознюка сочинил соответствующий этому мероприятию приказ, а машинистка его напечатала. Принес помощник приказ на подпись генералу Вознюку. Он внимательно прочитал текст приказа, подписал, потом говорит: - Принеси мне ножницы больших размеров. Возьми у моей секретарши. Помощник в недоумении пожал плечами, но выполнил просьбу. Ножницы принес. Вознюк: - Теперь снимай штаны. Начнем кастрацию с тебя. Помощник: - Товарищ генерал, за что такая немилость? Вознюк: - В приказе, который я только что подписал, сказано - "кастрировать весь ком. состав? А ты принадлежишь к ком. составу, т.е. к командному составу. Снимай портки!

Помощник: - Простите, товарищ генерал. Опечатка в тексте. Там должно быть напечатано "кон.состав", т.е. конский состав, а машинистка пробила не ту букву.

Но я отвлекся. Расскажу, как умудрялись самого Лопоченка обманывать. Например, когда не успевали провести расчеты, то в свои подконтрольные тетради переписывали из таблиц Брадиса значения синусов, косинусов, или логарифмов, а выдавали эти значения за какие-нибудь параметры траектории ракеты.

Обманывали и по крупному. Когда комиссия пришла в один из отделов, начальник этого отдела с ужасом обнаружил, что задание по изготовлению действующего макета спец-прибора не выполнено. Начальник выходит из комнаты в коридор и лихорадочно думает, как выкрутиться из создавшегося положения. Вдруг, видит, что сотрудники его отдела везут на каталке осциллограф промышленного изготовления. Начальник принимает рискованное решение и просит сотрудников привезти осциллограф в комнату, где сидит Лопоченок. Привезли. Включили. Показали фигуры Лиссажу. Лопоченок удивляется мастерству сотрудников отдела: - Макет, как настоящий! - и ставит "вып".

Не хотелось бы, чтобы сложилось впечатление о нас, как о ленивых и бесталанных сотрудниках, склонных к обману, к халтуре. Когда создавался институт , была открыта "зеленая улица" по привлечению в институт лучших научных кадров, выпускников академий и других учебных заведений, получивших красные дипломы и склонных к научно-исследовательской деятельности. Все случаи, описанные выше, объясняются солдафонским подходом к творческой работе со стороны таких, как Лопоченок.

Наши заказчики - Главный штаб РВ СН, Главное управление ракетного вооружения (ГУРВО) и другие штатные подразделения РВ СН с уважением относились к науке. Без неё не принимали ни одного ответственного решения, не проводили ни одного мероприятия по становлению, развитию и совершенствованию Ракетных войск стратегического назначения. Такого отношения к науке я больше не видел ни в одном другом виде Вооруженных сил. Это не удивительно. РВ СН - новый вид Вооруженных сил, баллистические ракеты - новый вид боевого оружия - оружия массового поражения. Опыт нулевой.

И накопиться он путем проведения учений на полигоне не может. Немыслимо представить проведение пробных массированных ракетно-ядерных ударов по территории США и других стран НАТО с целью приобретения навыков ведения таких мировых войн, выявления недостатков и ошибок, анализа и оценки боевой эффективности ракетного оружия. Отсюда вся надежда на науку. Работали в институте без устали. Рабочий день - ненормированный. Нас только раздражала и мешала работать бюрократия, казарменная дисциплина, бездарная трата времени на сочинение всяких плановых бумажек, марксистко-ленинская учеба, строевые смотры и прочая дребедень, вроде строгого выполнения правил ведения секретного делопроизводства, которые нисколько не препятствовали "плодотворной" работе шпионов, но сильно мешали нашей творческой деятельности.

Но вернемся в 1962 год. В этом году я участвовал в НИР (научно-исследовательской работе): "Анализ и обобщение технических характеристик баллистических ракет иностранных армий". Определял с помощью специальных методик возможный разброс относительно точек прицеливания эпицентров ядерных взрывов. Проводил оценку разброса времени полета головных частей ракет иностранных армий.

В 1962 году произошло заметное событие в нашем институте, которое воспринимается, как анекдот. Начальник НИИ генерал Соколов узнал из "официальных источников информации", что на днях к нам пожалует Главком РВ СН Маршал Н.И.Крылов (он сменил на этом посту трагически погибшего М.Ф.Неделина). Соколов объявил аврал. Стали чистить, красить, наводить марафон. Около экспериментального завода стояла времянка - уборная типовой советской конструкции (с выгребной ямой и двумя-тремя "очками"). Поступило приказание немедленно ее снести, сравнять с землей. Времени мало, поэтому выгребную яму, полную нечистот, засыпали опилками, а затем припорошили землицей. Нетрудно догадаться, что произошло дальше. Маршал Крылов со свитой осматривал территорию института. Его сопровождал полковник К.Д.Трофимов, толстый, как колобок. По пути на экспериментальный завод Крылов случайно наступил на припорошенную землицей выгребную яму и… оказался по колено в дерьме. Что было?! Полковник К.Д.Трофимов выслушал от Главкома много "нецензурных слов полового значения". Самые мягкие из них были: - Уволю, сгною, разжалую до солдата!

Прошел месяц после дурнопахнущего события. Н.И.Крылов принимал посетителей у себя в кабинете. Среди них ждал приема полковник Трофимов, но не толстый , а тощий и изможденный. Он в описанном выше событии не принимал никакого участия. Тощий Трофимов курил, страдал язвенной болезнью. Он занимал должность директора того самого экспериментального завода.

Так вот, входит в кабинет Главкома РВ СН этот тощий полковник и представляется: - Полковник Трофимов. Н.И.Крылов пристально на него смотрит, смотрит минуты две, потом растроганно говорит: - Что ты так переживаешь?! Отощал так, что противно на тебя смотреть. Да я уже забыл эту вонючую историю. Не собираюсь тебя наказывать. Спокойно работай. Понял? Тощий Трофимов ничего не понимает. На всякий случай бормочет:

- Простите, товарищ Маршал. Больше этого не повторится.

Вот такой анекдот получился.

Коротко расскажу о моей общественной работе. По старой традиции меня опять выбрали редактором стенгазеты. Приходилось ее делать всю до мелочей собственными руками, начиная с художественного оформления, кончая написанием заметок. Сочинял и оформлял я также отдельную часть газеты, посвященную сатире и юмору. Назвал ее "Рожки да ножки" по аналогии с "Рогами и копытами" - рубрикой 16-й страницы "Литературной газеты". Приведу некоторые результаты моего творчества.

ФРА3А

Чем ниже сознание, тем выше бытие. (принцип социализма)

СНОТЕРАПИЯ

Злостному браконьеру Икову приснился сон: будто бы он стрелял в лося, а попал в свою корову Маньку. Утром, испив рассола, Иков пришел в милицию с повинной.

ИНТЕРЕСНО

Около двух веков спорили ученые, есть ли у комара хвост. Совсем недавно удалось доказать, что есть, но спереди, а не там, где хвост традиционно искали.

Известный русский органист Иван Гейзерр приготовил для меломанов приятный сюрприз. Без малейшего акцента он виртуозно исполняет фуги Баха на родном языке композитора.

СОВЕТЫ домохозяйкам

Селедку чистят с головы, а баранину с хвоста.

Выход найден! Радостно возопил турист после многочасового блуждания по "Эрмитажу".

С Новым годом ! Можно прочитать на открытке, выпущенной к празднику 1-е Мая бракоделами.

Таких заметок я написал очень много. Большинство из них затерялось. Пробовал напечатать некоторые из них в "Литературной газете". Ничего не получилось, хотя ответы приходили обнадеживающие. Например:

Часть Ваших заметок вполне приемлема. Мы их напечатаем. Но сроки не гарантируем. Пишите еще. Р.Тумановский

Благодарим за заметки для "Рогов и копыт". Некоторые из них вполне интересны. Мы постараемся их использовать.

Р.Тумановский

Ваше "происхождение слов" довольно интересно. Мы постараемся использовать Ваши заметки. Пишите еще. Р.Тумановский

Из Ваших заметок наиболее приближается к нашим образцам - "Все же бомба !" Л.Гейдеко .

Удалось разыграть Р. Тумановского (к сожалению, ныне покойного). Идея принадлежала нашему сотруднику Ю.М. Кузьменко. Он прикинулся туповатым инженером, не понимающим юмора. Как-то раз Кузьменко написал в "Литературную газету" гневное опровержение, касающееся одной из заметок в "Рогах и копытах":

Я требую наказать автора заметки "Парнокопытные насекомые". Таких насекомых в природе не бывает.

Р. Тумановский попался на удочку. Он с серьезным видом (наверное при этом давился от смеха) стал убеждать инженера Ю.М. Кузьменко, что природа многогранна, что еще много неразгаданных тайн, что надо побольше читать и т.д.

После ответного письма Тумановского я подключился к розыгрышу. У меня была дома печатная машинка. На ней я напечатал сочиненное мною письмо (оригинал не сохранился):

Уважаемый Юрий Михайлович!

Вы спрашиваете, бывают ли в природе "парнокопытные насекомые? Отвечаю категорично - нет, не бывают.

(Далее я напечатал текст, выписанный из Большой Советской энциклопедии, посвященный описанию насекомых и парнокопытных животных). Надеюсь, что убедил Вас.

Энтомолог Холодковский

Фамилию Холодковского я также нашел в Энциклопедии. Это был крупный ученый - энтомолог мирового значения. Правда, жил он в 19-м веке. Холодковский знаменит еще тем, что он перевел на русский язык "Одиссею" Гомера.

Кузьменко написал второе более гневное, чем первое, письмо Главному редактору "Литературной газеты". К письму он приложил Справку от энтомолога Холодковского (текст смотри выше). В письме он потребовал сурового наказания Р. Тумановского, который издевается над честными инженерами, пытаясь правдами и неправдами доказать, что существуют "парнокопытные насекомые".

На этом наша переписка оборвалась. Ответа от Главного редактора о принятых мерах мы не дождались.

Кроме редактирования стенгазеты, я вспомнил мою когда-то любимую игру - шашки. Стал играть. Занял второе место в институтском чемпионате по шашкам. До 1-го разряда я так и не дотянулся. Из других общественных мероприятий я очень любил участвовать в осенней уборке урожая на подмосковных колхозных полях, а также любил ходить на демонстрации (1-го Мая, 7-го ноября). Их я любил только за одно - можно неплохо выпить в кругу друзей. Это была "добрая" традиция для всех советских тружеников города и деревни: Любили пить советские люди и по другим поводам:

а) легитимные праздники; б) религиозные праздники;

в) дни рождений; г) поминки,

д) необходимость "обмыть": новое место службы, убытие на другую работу, повышение по службе, понижение по службе (с горя), новые звездочки на погонах, премию, рождение ребенка, диссертацию;

е) "ноги стынут, руки зябнут - не пора ли нам дерябнуть?!" и т.п.,

В советский "перезрелый" социализм пил весь советский народ.

Еще одной отличительной чертой нашего сознательного прошлого, особенно во времена "царствования" Брежнева, было повсеместное воровство. Я не ошибусь, если скажу, что 100% работающего населения воровали, точнее, уносили с работы все, что плохо лежало. Называли таких людей не ворами, а "несунами". Даже среди нас - научных работников, технической интеллигенции, образованных, “а еще в шляпах” не считалось зазорным брать домой карандаши, ручки, тушь, миллиметровку, кальку, ватман, тетради, чернила, скрепки, копировальную бумагу, кнопки и т.д.

Однако я отвлекся.

                                                                                                                                                         В 1963 году в нашем отделе была проведена крупная научно-исследовательская работа в нескольких томах и книгах: " Основные характеристики баллистических ракет и искусственных спутников Земли".

Я принимал в ней участие. В 1964 году я выполнял совместно с другими сотрудниками НИР:

"Возможные методы определения противником конструктивно-баллистических параметров отечественных ракет". Это была последняя работа, выполненная под руководством Н.В. Егиазарова. Ею закончился четырехлетний период моей научной деятельности в области внешней баллистики, динамики тел с переменной массой. Эта область к моему приходу в институт была основательно "перепахана". Делать научную карьеру было трудно. Например, в одной диссертации доказывалось, что вторую производную можно без ущерба для точности не учитывать. А в другой диссертации не менее убедительно доказывалось, что неучет второй производной ведет к большему рассеиванию точек падения ракет. Оба соискателя успешно защитили свои диссертации. Одним словом, я не видел для себя никаких перспектив.

В 1964 году в один из осенних дней, рано утром у меня возникла острая боль в животе. Огнем полыхал весь живот. Боль нестерпимая, пульс слабый. Жена вызвала врача из гарнизонной поликлиники. Меня отвезли в солдатский лазарет, так как офицерского стационара в военном городке не было. Майор Бачин - начальник лазарета назначил мне лекарство. Это была стопочка новокаина внутрь и ничего больше. Новокаин "замораживал" боль. Кормили в лазарете всех одинаково - по солдатской норме. Ели только одной "люминевой" большой ложкой. Сначала ею хлебали суп, потом плохо размятую картошку с чернотой, затем ложка использовалась для размешивания сахара в стакане, наполненным жиденьким чаем. Еда была низкого качества. И это мягко сказано. Когда я пожаловался на еду, говоря, что для больного желудка она не подходит, майор Бачин прочитал мне небольшую лекцию. Он рассказал о двух методах кормления больных. Первый - давать больному строгую диету. Он плох тем, что больной, уходя из лечебного заведения после выздоровления, начинает на свободе есть всякую пищу, а желудок уже привык к диете. Отсюда - рецидив болезни. У меня, майора Бачина, другой метод. Я кормлю в лазарете больных грубой, солдатской пищей. Тогда после выздоровления не бывает рецидивов. Я понял, что мне надо спасаться от майора Бачина. Тем более из-за диагноза, который он мне поставил без каких-либо анализов, только на основании прощупывания моего живота: холецистит. Я позвонил из лазарета своей матери. Она работала, как я упоминал выше, в Институте авиационной и космической медицины, который был тесно связан с ЦНИАГ (Центральным научно-исследовательским авиационным госпиталем). Госпиталь в то время размещался на бывшей даче Саввы Морозова около парка "Сокольники". Мать быстро устроила меня в этот госпиталь. Там, после подробного обследования, у меня нашли две язвы (желудка и двенадцатиперстной кишки). Вот тебе и холецистит! У меня спросили: - Какой коновал вам такой диагноз поставил. Я сказал правду и только правду: - Майор Бачин.

Через месяц я был здоров. Получил дополнительный отпуск по болезни. Отпуск провел в крымском санатории "Фрунзенское". Взял с собой жену и трехлетнего сына Андрея. Они были "дикарями", жена сняла койку на двоих поблизости от санатория (1 руб. в день)

 

В 1965 году прошла еще одна структурная перестройка института. Я перешел по собственному желанию в отдел полковника Г.П. Жукова. О Жукове я слышал много, в основном, отрицательного. Меня отговаривали, но он предложил мне должность начальника лаборатории. Грех было отказываться. Отдел перспективный. С новой для института тематикой и специализацией - военно-экономические исследования.

По сравнению с науками, которые использовались мною в предыдущий четырехлетний период научно-исследовательской деятельности, в новом отделе и лаборатории я должен был овладеть совсем другим комплексом наук, таких как: исследование операций, теория вероятностей, теория игр, теория боевой эффективности, математическая статистика и др.

Итак, я стал начальником лаборатории "Военно-экономических исследований". Это без преувеличения историческое событие. Во-первых в Вооруженных силах СССР наконец прозрели и стали считать деньги налогоплательщиков, во-вторых, я был первым советским начальником лаборатории военно-экономических исследований.

Инициатором и вдохновителем создания в рамках Министерства обороны СССР специализированных подразделений по решению военно-экономических проблем был, как это ни звучит парадоксально, Министр обороны США господин Макнамара. Поясню. Мы, как известно, хотели быть "впереди планеты всей". Поэтому внимательно отслеживали, в том числе глазами советских разведчиков, жизнь в США и в других высокоразвитых странах, стараясь не отставать от них ни на шаг. Американцы эту нашу слабость давно подметили и зачастую делали фальшивые шаги (очень засекреченные) в надежде, что мы их будем немедленно повторять, не считаясь с огромными затратами финансовых, материальных и трудовых ресурсов. Им очень хотелось, чтобы советская экономика надорвалась, повторяя их фальшивые шаги. Кстати, уже в 1965 году в США функционировало Управление по дезинформации. У нас такой орган (отдел, а не управление) был создан гораздо позднее (где-то в 70-х годах).

Макнамара с первых же шагов на посту министра обороны США начал прививать военным любовь к экономике, к оптимизации расходов на создание и развитие вооруженных сил. Военный бюджет перестал быть секретным. Он стал публиковаться в открытой печати, причем с мельчайшими подробностями. Миллиардные расходы на армию приводились с точностью до цента, несмотря на абсурд с точки зрения специалистов такого мероприятия. Это делалось с подсказки психологов. У налогоплательщика создавалось впечатление и росло убеждение , что Армия США лишних денег не просит, тратит доллары очень расчетливо и экономно, не транжирит и скрупулезно все рассчитывает, вплоть до цента.

Наша родная Партия не могла пройти мимо военно-экономических мероприятий Макнамары и приняла решение отныне все программы развития и совершенствования Вооруженных сил СССР проводить с учетом военно-экономического обоснования, а также создать специализированные подразделения во всех НИИ Министерства обороны по решению проблем оптимизации расходов на оборону страны. Первое такое подразделение было создано в нашем институте - это отдел, который возглавил Г.П.Жуков, а также лабораторию в рамках этого отдела, которую возглавил я.

Не прошло и трех месяцев после моего нового назначения, как поступила "указивка" - сделать доклад в ГУРВО о том, что такое "военно-экономическое обоснование". Доклад я написал и сделал. Помню о нем , так как это было также эпохальным событием.

Чиновники из ГУРВО до 1965 года знать не знали, ведать не ведали, что такое системный анализ, что такое эффективное расходование финансовых, материальных и трудовых ресурсов. Они привыкли вышибать из бюджета СССР любые суммы денег, пугая вероятным противником, дескать, у него уже есть, а у нас - нет. Для ЦК КПСС такая аргументация действовала "железно". Деньги немедленно давали. Хочу привести отрывок из моего доклада, который прояснит сказанное выше:

Современный научный и технический прогресс, обеспечив возможность создания новых, чрезвычайно эффективных средств вооружения, одновременно привел к резкому усложнению и увеличению стоимости современных систем оружия. Например, для создания системы "Поларис" в США оказалось необходимым израсходовать более 12 миллиардов долларов, а предполагаемая оценка стоимости выполнения проекта "Аполлон" превышает 25 млрд. долларов. Наше государство расходует также значительные средства на создание современных образцов ракетного вооружения (стоимость одного пуска ракеты - 15 миллионов рублей). В связи с исключительно большой и всевозрастающей стоимостью военной техники большую важность приобретают вопросы развития и практического применения военно-экономической науки и тех ее разделов, которые связаны с проблемами планирования, управления и эффективного использования людских, материальных и финансовых ресурсов.

Проблеме эффективного использования ресурсов, выделяемых на военные нужды, в капиталистических странах уделяется значительное внимание. Причиной того внимания, с которым относятся военные ведомства этих стран к всемерной экономии средств, являются невиданные ранее размеры военных бюджетов и все возрастающая трудность их сбалансирования.

Считается однако, и это очень важно, что экономия не всегда означает урезание расходов на военные цели. Экономия в военном деле означает получение максимальной боевой эффективности от имеющихся ограниченных по размерам ресурсов или достижение заданного уровня боевой эффективности при минимальных расходах ресурсов.....

Доклад в ГУРВО был выслушан с большим интересом. Смешным моментом моего назначения являлось полное отсутствие у меня экономического образования. Однако никого это не рассмешило - ни меня, ни начальников, ни сотрудников. Все полагали, что я справлюсь с поставленными военно-экономическими проблемами. Объясню причину такой уверенности. Советскую социалистическую экономику можно отнести к точным наукам, как математика, физика и т.п. Производство и потребление в СССР планировались и регулировались "из Кремля", под руководством ЦК КПСС и Правительства. Цены на все товары, начиная от соли и спичек и кончая ядерной бомбой назначались сверху, даже прибыль была нормативной. Госплан планировал и регулировал производство и потребление. Снизу в Госплан шли заявки на необходимость приобретения тех или иных товаров и данные о возможностях промышленности по удовлетворению потребностей в их продукции. Госплан составлял балансовую таблицу, столбцами которой были заводы, фабрики и другие производственные единицы, а строками - потребители (ведомства, колхозы, предприятия, учреждения и т.д.). Всегда спрос был выше возможностей его удовлетворить. Это объяснялось искусственным завышением спроса, так как все знали, что его обязательно срежут, зачастую в два раза. Например, колхозу нужен один комбайн. Председатель подает заявку на два комбайна, так как знает, что его заявку удовлетворят только наполовину.

Советская экономика хорошо намазывалась на математику, на уровне арифметики. Единственной проблемой было узнавание фактических расходов В нашем случае - на ракетное вооружение. О советской экономике можно говорить еще долго и нудно, но вернемся обратно на грешную землю.

Начальники лабораторий в отличие от начальников отделов не освобождались от непосредственной научно-исследовательской деятельности. Поэтому у меня, кроме административной, руководящей и организаторской работы, была еще и научная. Тематика моей плановой научной деятельности теперь касалась решения задач оценки и анализа боевой эффективности ракет - одного из двух основных критериев военно-экономической эффективности.

В 1965 году я участвовал в выполнении следующих работ (привожу общие названия НИР):

1. Таблицы для расчета показателей эффективности ракетно-ядерных ударов по отдельным целям.

2. Таблицы для определения потребного количества ракет, необходимого для поражения малой (точечной) цели.

3. Рекомендации по планированию и оценке эффективности ракетно-ядерных ударов.

Сейчас, наверное, уже можно рассказать поподробнее, чем мы занимались тогда, 30 лет назад.

Многие из тех, кто будет читать эти строки, хотя бы раз стреляли в тире из пистолета или винтовки. И все, наверное, помнят, что попасть в центр мишени (яблочко) не так легко. Пробоины от пуль возникали где угодно, только не в центре мишени, хотя целились старательно и оружие было пристреляно, а расстояние до цели не превышало 100 метров. А теперь представьте, что мы хотим попасть в ракету "Минитмен" (по сути, в точку), которая находится от нас  где-то на территории США. Чувствуете разницу?

Ракета - это катапульта боеголовки, несущей, как правило, ядерную бомбу.

Надо так изловчиться, чтобы "бросив" боеголовку под некоторым углом в космическое пространство, попасть ею в точку (цель), которая отстоит от пусковой установки ракеты на расстоянии более 10 тысяч километров. Какой бы совершенной ни была ракета, эпицентр взрыва ядерной боеголовки практически никогда не будет совпадать с точкой прицеливания. Во-первых, объективно существует множество непредсказуемых заранее случайных факторов (состояние атмосферы воздуха Земли, качественный и количественный состав компонентов ракетного топлива, дефекты конструкции ракеты, ошибки прицеливания и т.д.). Во-вторых, мы не знаем абсолютно точно местоположение цели (объекта уничтожения). В-третьих, продолжать не буду. Что делать? Есть следующие возможные пути: А. За счет увеличения мощности ядерной бомбы можно расширить область уничтожения всего, что находится в момент взрыва внутри неё. Эту область представляют в виде круга, радиус которого называют радиусом зоны поражения. Чем больше круг, тем легче накрыть им точку (цель), несмотря на отклонение эпицентра взрыва (центра круга) от точки прицеливания. Но увеличение мощности ядерного заряда - это увеличение веса боеголовки, а следовательно, увеличение веса и размеров ракеты-носителя боеголовки. Б. Увеличить точность попадания в цель за счет совершенствования бортовой системы управления ракеты и оснащения боеголовки своей системой наведения на цель.

Перечисленные пути - предмет исследований и опытно-конструкторских работ многих и многих НИИ и КБ военно-промышленного комплекса.

Наш институт работает в интересах Министерства обороны СССР, конкретнее - в интересах РВ СН (ракетных войск стратегического назначения). То есть целью трудов наших праведных, кроме разработки рекомендаций по оптимальным путям развития и совершенствования ракетного вооружения, является отстаивание и защита интересов заказчика ракетного оружия в "борьбе" с промышленностью, которая может "всучить негодный товар". Хотя мы все патриоты но интересы военных и промышленников - объективно зачастую не совпадают. Военные требуют от промышленности создания дешевых высоконадежных ракет с превосходными тактико-техническими характеристиками. Промышленность, учитывая свои возможности и желание получать "справно" премии и награды, борется за снижение чрезмерных (по ее мнению) требований военных и старается, наоборот, поднять цены на военную продукцию.

Перехожу от общих слов к конкретным задачам моей лаборатории. Наши задачи: определить потребное минимальное количество пусков ракет по целям с заданными характеристиками (размерами, защищенностью от поражающих факторов ядерного взрыва и др.); рассчитать обобщенный показатель боевой эффективности ракет с теми или иными тактико-техническими характеристиками, например, вероятность поражения малоразмерной цели или среднестатистическое значение поражаемой части площадной цели.

Определение первого из названных выше показателей боевой эффективности ракетно-ядерных ударов по одиночной цели стало моей работой на ближайший год. Чтобы ее выполнить, необходима формула или алгоритм расчета вероятности попадания в смещенный круг. В книге доктора технических наук Гаврилова я нашел приближенную формулу расчета этой вероятности в виде усеченной суммы слагаемых степенного ряда. Мне эта формула не понравилась. Вообще говоря, среди научных сотрудников, включая докторов наук, самым популярным способом вычисления сложных интегралов был способ разложения подынтегральной функции в ряд Тейлора. В этом случае не надо "ломать голову" - берется или не берется в квадратурах интеграл? К сожалению, я имел слабость - очень любил "ломать голову" в поисках ответа на поставленный вопрос. Я обзавелся "Таблицами интегралов, сумм..." Рыжика и Градштейна - книгой внушительных размеров и веса. Она стала моей самой любимой книгой, с которой я не расставался круглые сутки. С ее помощью я пытался найти точное решение интеграла - вероятности попадания в смещенный круг. В зимнее время я возил на санках в детский сад своего сына Андрея. Книгу Рыжика и Градштейна я использовал в качестве сиденья на санках. Путь был не близкий. От дома до проходной, потом вдоль забора, скрывающего от шпионов, что делается в институте, затем по территории закрытого военного городка - это в общей сложности не менее двух километров от дома до детского сада. Оставив Андрея и санки в детсаде, с Рыжиком под мышкой я мчался на работу (не дай бог, опоздать). После работы повторял путь в обратном направлении.

Моя упорная возня с "неберущимся" интегралом увенчалась успехом. Я нашел точное решение в виде бесконечной суммы определенного вида. Это помогло разработать достаточно удобный для расчетов аналитический метод определения с наперед заданной точностью вероятности поражения малоразмерных целей в зависимости от их защищенности, мощности ядерного заряда , характеристик рассеивания точек падения боеголовок , с учетом возможного смещения точки прицеливания. Затем я разработал и изготовил на нашем экспериментальном заводе планшет - дисковую номограмму ( с вращающимся кругом), с помощью которой можно было быстро найти числовые значения критериев боевой эффективности ракетно-ядерных ударов по отдельным целям. В это же время заместитель начальника отдела Василий Дмитриевич Цуканов добился разрешения представить доклад о своих научных достижениях для защиты на соискание ученой степени кандидата технических наук. Такая форма защиты позволялась только начальникам, так как им некогда было заниматься написанием и оформлением диссертации. Василию Дмитриевичу я немного помог. Как и ожидалось, Цуканов стал кандидатом наук

В.Д. Цуканов считал своим долгом сделать и меня кандидатом наук. Он согласился стать моим научным руководителем. Хватка у Василия Дмитриевича была железной. Когда я пытался оправдать медленные темпы написания диссертации своей занятостью, как начальника лаборатории, Цуканов сажал меня в маленькую комнатку с кафельным холодным полом (называлась она "калориферной" конференц-зала) без телефона, сырую, но обладающую достоинством - можно курить, сколько душе угодно. Закрывал комнату на ключ и никого к ней не подпускал. Все проблемы, связанные с делами моей лаборатории, решал сам за меня.

Забыл сказать, что в 1966 году я поступил в заочную адъюнктуру при институте. Это было последнее в моей жизни учебное заведение, где надо было сдавать экзамены и зачеты. Статус заочного адъюнкта давал мне возможность сравнительно легкой в организационном отношении сдачи экзаменов кандидатского минимума (специальность, марксизм-ленинизм, английский язык).

А в конце 1966 года я защитил успешно диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук. Оппонентами у меня были: 1) мой бывший начальник Н.В. Егиазаров; он после структурных преобразований института перешел на работу в институт военно-технической информации; 2). Преподаватель академии им. Дзержинского (с 1997 г. - им. Петра Первого) полковник Сосюра, сын известного советского поэта В. Сосюры, большой любитель стихов и женщин.

Заслуга Цуканова не только в том, что он заставил меня в сжатые сроки написать диссертацию, но и в большой организаторской работе : нашел и уговорил оппонентов, отыскал благожелательную передовую организацию и положительных отзовистов на автореферат. Если кто-то думает, что оппоненты - безжалостные критики, мечтающие "завалить" диссертанта, то он- ошибается. Оппонент - это основной защитник соискателя, хотя определенная часть выступления оппонента обязательно содержит "нелицеприятную" критику, заранее согласованную с диссертантом. Передовая организация - это учреждение, которое с большой пользой для себя использует труды соискателя. Отсюда ясно, что от выбора оппонентов и передовой организации зависит результат защиты диссертации.

Ученым можешь и не быть, а кандидатом быть обязан!

Из сказанного выше можно догадаться, что защита у меня прошла успешно. Это важное событие произошло в декабре 1966 года. А вечером после защиты состоялся банкет, организованный на втором этаже столовой в жилом городке института. В то время запрещались какие-либо питейные мероприятия военных в ресторанах. Одновременно со мной на первом этаже "обмывал" диссертацию Борис Львович Цыпин. Я решил вместо     общепринятой "обжираловки"  спиртного сделать банкет с музыкой, танцами, женщинами. Кроме оппонентов, пригласил всю свою лабораторию , мужчин с женами, женщин с мужьями.

В 1967 году я участвовал как исполнитель в выполнении двух НИР :

1. Разработка методов оценки затрат денежных средств и материальных ресурсов на эксплуатацию и ремонт ракетных комплексов.

2. Определение объема экономических показателей, подлежащих оценке на различных этапах разработки ракетных комплексов.

Таким образом, за семь лет работы в институте мне пришлось сменить четыре раза специализацию: начал с бортовых систем управления спутников Земли, перешел на оценку и анализ тактико-технических характеристик отечественных и иностранных ракет , потом меня "кинули" на исследования и оценку боевой эффективности ракетно-ядерных ударов и, наконец, я стал специалистом в области военно-экономических исследований. В таких условиях стать доктором наук невозможно. Ученую степень доктора наук дают не за широту исследований, а за их глубину в каком-либо узком направлении.

Год 1968 был весьма плодотворным. Я опубликовал одну статью : "Экономико-математическая модель системы управления запасами в процессе эксплуатации ракетных комплексов, а также участвовал в выпуске четырех отчетов.

Один из отчетов бал посвящен доработкам ракетного вооружения, их военно-экономической оценке. По поводу доработок у нас ходил с успехом такой анекдот. Американский шпион сумел достать незаконным путем документацию на изготовление ракеты (советской). Когда промышленность по этим документам изготовила ракету, то оказалось, что это паровоз. Спросили консультанта по Советскому Союзу: - Почему так получилось? А он уточняет: - А вагон с документацией доработок этот шпион приволок? Основным автором отчета был Леонид Алексеевич Барабанов. Позднее материалы отчета стали основой диссертации Барабанова.

Три других отчета содержали результаты НИР : Исследование возможных путей и способов обеспечения минимального уровня затрат на содержание системы ракетного вооружения при сохранении ею постоянной боевой готовности (шифр "Ресурс"). Эта НИР станет через два года печально и скандально известной, что повлияет на судьбу ее исполнителей. Я стану вначале начальником отдела, затем добровольно опущусь до уровня старшего научного сотрудника а затем навсегда расстанусь с институтом в 1975 году. Но об этом немного позже.

В 1968 г. я стал специализироваться на методологических основах системного анализа ракетных комплексов на всех этапах их жизненного цикла (замысел, разработка, испытания, производство и строительство, эксплуатация, списание из-за физического и морального износа). Дальнейшая творческая жизнь обещала быть для меня интересной и плодотворной. "Замаячила" на горизонте тема докторской диссертации, но…                                             

 

                                                                                           

                                                                                          

КОНФЛИКТ

Как-то летом 1969 г. Л.А. Барабанов мне сказал: - А король-то голый! Приглядись повнимательней к Ю.М. Кузьменко и сам поймешь.

Юра Кузьменко, один из сотрудников моей лаборатории, был у командования на хорошем счету. Кандидат наук. Энергичный, умный, общительный. Любит коллективное обсуждение своих работ. Знает много анекдотов, понимает юмор. Хорошо играет в баскетбол и преферанс. Большой любитель блюд восточной и кавказской кухни, превосходно готовит кофе по-турецки и шашлыки, .для чего имеет дома турочки и мангал. Одним словом, душка и преуспевающий молодой мужчина. И вдруг: - А король-то     голый !! Я не поверил, но стал приглядываться к стилю работы и качеству его трудов (написав эту фразу, я вспомнил стишок "под Пушкина": Тятя! Тятя! в наших сенях мамку нашу кто-то еть! - Врите, врите бесенята. Но, однако, надо выйти посмотреть!).

Потребовалось несколько месяцев, чтобы окончательно убедиться, что Леня Барабанов не врет. Здесь напрашивается вопрос: - Какой же вы начальник, если не знаете своих подчиненных?! Я признаю свою вину. Действительно, слишком большой период времени потребовался, чтобы узнать человека. Есть, конечно, и слабое оправдание. Узнать человека трудно, а такого, как Кузьменко - во сто крат труднее. Он обладает актерским дарованием, хороший психолог, умеет раскусить слабые стороны начальников и других людей. Он четко знает свою стратегическую цель: быстрее, не останавливаясь ни перед чем, делать карьеру, пока целы зубы, которые очень любят баранью лытку с чесноком. Где-то он раскопал любопытную статистику: все советские академики защитили докторские диссертации в возрасте, не превышающем 40 лет. Поэтому надо торопиться!

В "Комсомольской правде" была заметка о таких, как Кузьменко: " К сожалению, в последнее время появляется все больше деловых и энергичных молодых людей, которые играючи создают свои научные труды, лепят диссертации и припеваючи живут за счет этих "заслуг". Наука, понятно, держится не на них - она их содержит.”

Хочу подвести некоторые итоги своих наблюдений за деятельностью Ю.М. Кузьменко в обобщенной форме: 1. "Интенсивники" (другими словами- карьеристы в науке или псевдоученые) чаще всего появляются там, где наблюдается сравнительно невысокий уровень знаний у научных работников. Этот уровень и является точкой отсчета уровня интеллекта. Если, например, товарищ Пупкин уверен, что товарищ Петькин - "блестящий математик", то это из-за того, что товарищ Пупкин математику не знает.        2. Появление научно-популярной литературы, в которой самая сложная, труднодоступная пониманию наука излагается так, что она понятна даже неандертальцу. Поэтому "интенсивнику" достаточно нахвататься верхушек из такой литературы, чтобы потом вызывать трепет у серой массы и начальников своими обширными знаниями.

3. Лавинообразный поток зарубежной и отечественной литературы, обзоры которой публикуются на русском языке в различных реферативных журналах. Даже “узкие” специалисты не в состоянии держать в памяти всё, что сотворило человечество по их научному направлению. Поэтому можно черпать и черпать чужие идеи, формулы, методы без ссылок на первоисточники. Изобличить таких плагиаторов - архисложная задача.

4. Выбор для будущей диссертации таких научно-технических задач и проблем, которые слабо интересуют практиков и других научных работников. Особенно хорошо исследовать "большие системы" и решать проблемы с использованием теории вероятностей. В этом случае невозможно придуманную диссертантом теорию проверить экспериментальным путем, лишь бы только вероятность не была больше единицы и не измерялась, например, в секундах.

5. Неплохо, если задача или проблема представляет собой "целину". В этом случае борозда исследований может быть и кривой, и неглубокой. Все равно - новизна и актуальность обеспечены.

Мои наблюдения "исподволь" за Ю.М. Кузьменко продолжались до ноября 1969 года и крепко попортили мою нервную систему. Так крепко, что я заболел диффузионным нейродермитом. Постепенно руки, ноги, туловище от непереносимого зуда, который я пытался устранить расчесыванием кожи до крови, покрывались незаживающими ранами и язвами. Лицо и кисти рук удавалось сохранять относительно чистыми от болячек. Поэтому я долго скрывал на работе свою болезнь. До той поры, пока не отекли ноги и стало трудно надевать ботинки. Мне пришлось лечь в военный госпиталь им.Бурденко. В ноябре 1969 года, когда я успешно по методу Ошмарина и под его наблюдением лечил нейродермит, успешно прошли защита докторской диссертации Г.П.Жукова. Кто-то, кажется полковник Можин, сотрудник моей лаборатории, принес в госпиталь бутылку коньяка, чтобы я отметил это событие. В январе 1970 года Василий Дмитриевич Цуканов ушел на пенсию. Жуков предложил мне занять освободившуюся должность заместителя начальника отдела, другими словами, быть его замом. Я дал согласие только при одном "железном" условии, что вместо меня начальником лаборатории не должен быть Ю.М.Кузьменко. Не только я, но и весь коллектив лаборатории был против такого начальника. Упорство Жукова мне станет понятней позднее, но он три дня подряд упрашивал отказаться от этого "железного" условия. Но я был "упрям, как осел" (это я вспомнил слова моей матери, так как с младенческого возраста в моем характере частенько проявлялось это качество). Начальником лаборатории стал Алексей Щуренков. Он, кстати, прародитель серокирпичных гаражей, которые во множестве можно увидеть вблизи железнодорожного полотна от Мытищ до Монино. Кузьменко сильно осерчал, перестал со мной общаться и здороваться. Попало от него даже Г.П.Жукову. И рассерженный Юра стал в ускоренном темпе писать докторскую диссертацию.

В июне 1970 года прошла апробация докторской диссертации Ю.М.Кузьменко на расширенном научно-техническом Совете отдела. Несмотря на сильную поддержку доктора наук Г.П.Жукова, диссертация была признана некачественной, сырой и возвращена автору на доработку. Три кандидата наук: Герой Советского Союза полковник В.А.Гелета, подполковник Б.Л.Цыпин и я - выступили с отрицательными отзывами. Мое выступление, которое я подготовил в письменной форме, продолжалось не менее 30 минут и содержало исключительно научную критику. Ни сейчас, ни после я никогда не опускался до критики личных качеств диссертанта, до "грязного белья". Поскольку я был заместителем начальника отдела, то-есть был "своим", мое выступление друзья Кузьменко восприняли , как подлый удар в спину. Я так не считал, поскольку в то время хотел искренне ему помочь. Если бы Кузьменко убрал свои амбиции поглубже в карман, поблагодарил меня за конструктивную критику и попросил помощи при доработке диссертации, то последующих событий могло бы и не произойти. Но Кузьменко и Жуков стали откровенно враждебны ко мне. В таких условиях я не мог с ними работать в одном отделе и вынужден был уйти. Тем более, мне предложили должность начальника отдела "Исследований эффективности планирования РЯУ (ракетно-ядерных ударов)" - сказочное повышение по службе в мои 37 лет. Расскажу подоплеку такой перемены в моей судьбе. Дело в том, что полковник Г.П.Жуков, став доктором наук, начал слишком резво работать в направлении своего дальнейшего служебного роста. Он замахнулся на должность начальника 1-го управления, которую после ухода (не по своей воле) П.А.Мельникова занимал Герой Советского Союза генерал-майор Виктор Васильевич Бутылкин (кстати, нашим заказчиком в ГУРВО был Рюмкин). Ему такая активность Г.П.Жукова явно не понравилась. Она была не по душе и Катаргину - заместителю начальника 1-го управления и всем начальникам отделов, даже замполиту Карамнову. Жукова не любили. Он был крепким мужичком с сильно развитыми хватательными движениями. Говорили, что у него даже зимой снега не допросишься. Поэтому возникший конфликт между мной и Жуковым был очень кстати. Мне подсказали: - Коль будешь начальником отдела, то станешь независимым и сможешь открыто Жукова критиковать, а мы тебя поддержим.

В октябре 1970 года пришел приказ о назначении меня начальником отдела "Исследований эффективности планирования РЯУ". Подполковник Б.Л.Цыпин стал моим заместителем. Он сильно переживал, так как По-справедливости должен был возглавить этот отдел (я подозреваю, что в его судьбу вмешалась пресловутая 5-я строка в советском паспорте). Цыпин - фронтовик, боевой артиллерист. Прошел всю войну на фронте. Человек умный. Любит спорт. Каждый день бегает трусцой, зимой регулярно ходит на лыжах, но имеет маленький недостаток – он  еврей .

Мой новый отдел не имел лабораторий. Когда я его возглавил, он был уже неформально разделен на две группы, живущие между собой в разладе. Одну группу "курировал" Б.Л.Цыпин, другую - Владимир Ильич Тарасов. Вражда не бытовая, а методологическая из-за разного отношения к методам решения стоящих перед отделом научно- исследовательских проблем.

Борис Львович Цыпин и его группа (М.И.Соснин, А.С.Жигалин и др.) были сторонниками аналитических методов оценки эффективности и оптимизации планирования РЯУ, а В.И.Тарасов, Лепилкин и другие - сторонниками статистического моделирования.

Аналитические методы хороши, когда мы решаем задачи оценки эффективности ракетно-ядерных ударов (РЯУ) по отдельным малоразмерным целям или однородным площадным простой конфигурации целям, когда возникает потребность определения "квантильных величин", а также при необходимости быстрых ориентировочных расчетов с целью своевременного выполнения оперативных заданий командования.

Статистическое моделирование с непременным использованием электронно-вычислительных машин (ЭВМ), пожалуй, единственно возможный способ точного определения ущерба, наносимого массированным ракетно-ядерным ударом по большой совокупности различных целей, в том числе площадных целей сложной конфигурации, неоднородных по защищенности отдельных их частей и элементов от различных поражающих факторов ядерных взрывов (городов с различной плотностью застройки и населения, с вкраплениями высокозащищенных элементов типа командных пунктов, бомбоубежищ, метро и т.п.).

Из сказанного нетрудно понять, что в качестве одного из основных критериев эффективности планирования РЯУ мы принимали суммарное количество людей, погибших от ядерных взрывов. Эта величина исчислялась .как правило, в несколько десятков миллионов человек. Когда мы приезжали к своим заказчикам по разным вопросам, нас встречали обычно фразой, которую можно отнести к "черному юмору": - А вот и наши "мегатрупы" прибыли! Я вспоминаю удивительное спокойствие и деловитость, когда мы наносили на карты США и СССР кружочки вокруг городов и других целей,    зная , что внутри этих кружочков не остается в живых ни одного человека и разрушаются все здания мирного назначения. Нас волновал вопрос, как ограниченным количеством таких кружочков уничтожить максимальное количество мирного населения (не только американского, но и советского, так как нам надо было узнать ядерную силу вероятного противника). Я полагаю, что наше олимпийское спокойствие опиралось на убеждение невозможности ядерной войны. Однако вернусь к конфликту.

В 1971 году Ю.М. Кузьменко написал второй вариант докторской диссертации. От своих "разведчиков" я получил информацию, что ее содержание мало отличается от первого варианта. Появилось у меня дополнительное подозрение. Я не был уверен, что Г.П. Жуков корректно использовал материалы трех отчетов о НИР "Ресурс", которые легли в основу (с согласия исполнителей отчетов) его докторской диссертации. Если, предположим, он заимствовал материалы, написанные Ю.М. Кузьменко без ссылок на источник заимствования, то Кузьменко уже не имеет права помещать эти материалы в свою диссертацию. Чтобы подозрение подтвердить или опровергнуть, необходимо было посмотреть содержание диссертации Г.П. Жукова. Однако достать ее оказалось трудной задачей. Жуков забрал свою диссертацию из секретной библиотеки и спрятал в личный сейф. Мне решил помочь Юра Школьников, мой бывший подчиненный (между прочим, родной внук Грабина - конструктора знаменитой пушки во время Великой Отечественной войны). Еще один экземпляр докторской диссертации Жукова находился в Институте, который отпочковался от нашего НИИ, забрав с собой всю космическую тематику. У Юры Школьникова был друг из этого Института. Он и помог мне получить буквально на два часа диссертацию Жукова. Листая ее, обнаружил невероятное: оказывается Г.П. Жуков не только заимствовал без ссылок на автора материалы Ю.М. Кузьменко, но и материалы других исполнителей, в частности, мою работу. Для опытного Жукова это была непростительная ошибка (глупость). Как научный руководитель НИР "Ресурс" Г.П. Жуков имел моральное право использовать материалы этой НИР. Не было нужды присваивать всё себе. Для Жукова достаточно было где-нибудь внутри каждого заимствованного материала сделать ссылку на истинного автора. Но он даже такую мелочевку не сделал. По всем формальным признакам - плагиат в "особо крупных размерах".

Мне было жаль Г.П.Жукова, тем более он подарил мне бутылку коньяка, но борьба за чистоту храма науки важнее. Я доложил вышестоящему командованию и написал заявление в партком 1-го управления. Это ставило крест (по меньшей мере) на дальнейшей служебной карьере Г.П. Жукова, а также лишало возможности Юрия Михайловича Кузьменко выносить на защиту второй вариант докторской диссертации.

Однако вмешался еще один "крупный ученый", заместитель начальника института генерал-майор М.И. Емелин, который пользуясь властью, решил замять скандальное дело, спустить его тихо на тормозах в преисподнюю. Атмосфера стала тяжелой. Я не выдержал.

Совершил отчаянный поступок, чреватый исходом, трагическим для меня. Теперь в пожилом уже возрасте я знаю много случаев, когда люди совершали отчаянные поступки  ( попытки самосожжения, сухие голодовки и т.п.), чтобы сломить равнодушие властей. Чаще погибали, редко решали свои проблемы. Аналогичным образом решил поступить и я , вроде гражданского самоубийства (исчезнуть, жить инкогнито, быть "бомжем"). Написал прощальное письмо, в котором заклеймил Емелина, Жукова, Кузьменко за их стремление создать в институте клоаку псевдоученых. Попросил Ивана Бессонова, соседа по дому, у которого я пробовал его домашнее виноградное вино в З0-ти литровой бутыли, передать через два часа после моего ухода письмо куда и кому следует, а сам отправился на Курский вокзал, взял билет на ближайший поезд в Харьков (чтобы побыстрее уехать из Москвы) и отправился в "небытие". Поступок был действительно отчаянный, граничащий с безумием, так как я занимал ответственный пост начальника важного отдела, ждал в недалеком будущем воинского звания - полковник.

Потом мне рассказывали, какой переполох я натворил, несмотря на выходные дни. Командование, в том числе Г.П. Жуков вместо отдыха сидели на телефонах и обзванивали больницы, морги, милицию, комендатуру, моих родных и знакомых. За время поиска меня живого или мертвого я успел доехать до Харькова, взять обратный билет и приехать домой поздно вечером в воскресенье. А в понедельник, без опоздания появился в своем рабочем кабинете. Даже дезертирства я не совершил, так как отсутствовал на работе менее суток. Сейчас могу признаться - это был не отчаянный поступок, а шантаж, хотя заранее не осознанный и рискованный. И он достиг цели. Г.П. Жуков и Ю.М. Кузьменко получили партийные взыскания, а Жуков еще и выговор от командования. Вторая попытка защиты диссертации Кузьменко провалилась.

Но борьба на этом не закончилась. Настала очередь проигравшей стороне действовать. Меня пригласили в поликлинику и там настойчиво предложили добровольно поехать на консультацию к психиатру, начальнику 15 отделения госпиталя им. Бурденко. Пришлось "добровольно" согласиться лечь на обследование в психиатрическое отделение. Я понимал, это отделение может очень легко сделать из меня "психа ненормального", потом последует однозначно увольнение из армии по болезни. Мои опасения перевесил большой интерес побывать в шкуре "диссидента", упрятанного для перевоспитания в советскую "психушку". Психиатрическое отделение госпиталя им. Бурденко имело дело с тремя категориями больных: алкоголиками в погонах, армейскими диссидентами и настоящими больными. Отделение размещалось на первом этаже лечебного корпуса. Имело свой дворик, огороженный высоким забором, через который ни один "псих" не перелезет. Убежать из отделения практически невозможно. Все спальные комнаты имеют прозрачные двери. Все внутренние помещения, включая туалет, оборудованы таким образом, что невозможно повеситься на собственной веревке. Больным запрещено иметь острые, колющие и режущие предметы. Регулярно приходили парикмахеры, которые бесплатно брили желающих. Ели и пили, пользуясь только ложками. Весь персонал, включая уборщиц, следил за больными все 24 часа в сутки.

Моя мать (мой добрый ангел, выручающий всегда из беды) через знакомых медиков нашла контакт с одним из врачей психиатрического отделения. Он взял меня "на поруки". Рассказал, как следует себя вести в отделении, чтобы не выглядеть психически нездоровым :

1. Не говорить никогда, что я - борец с несправедливостью.

2. Быть самокритичным.

3. Не быть молчаливым и замкнутым.

4. Общаться с больными и персоналом, но не навязчиво.

 Видел я и настоящих больных и алкоголиков. Один из них - сын главного медика Министерства обороны СССР генерал-полковника Кувшинского. Его родной сынок - курсант училища - приобщился к шампанскому благодаря своей любимой мамочке уже с младенческого возраста и в 17 лет стал "квалифицированным" алкоголиком. Лечился там и генерал армии Поплавский , однокурсник моего отца в ВА им. Фрунзе.

30 дней я пролежал в госпитале, но "психа" из меня не сумели сделать. Приведу выдержку из документа, с которым меня выписали из отделения: " Поведение адекватное. У больного имеются правильные социальные и служебные установки".

В июне 1972 года я все же написал рапорт на имя Бутылкина с просьбой освободить меня от занимаемой должности и назначить старшим научным сотрудником в любой из отделов (кроме отдела Жукова) 1-го управления. Почему я добровольно покинул престижный пост и лишился возможности стать полковником? Просто "внутренний голос" мне шепнул, что чуть попозже я лишусь поста, но не добровольно, а в качестве наказания за промахи в работе. С "психушкой" не получилось, значит надо искать и находить недостатки в отделе, который я возглавляю. К такому решению пришли, я уверен, те, кого моя упрямая борьба с мошенниками в науке не устраивала. Командование управления охладело к моей борьбе. Основной для них "страшилка" повержен - чего же боле? Без поддержки Бутылкина и Карамнова (замполита) удержаться на посту начальника отдела очень трудно. У него куча обязанностей: по качеству и своевременному выполнению НИР, по дисциплине в отделе, по соблюдению правил секретного делопроизводства, по качеству марксистко-ленинской учебы, даже по моральному облику подчиненных и членов их семей. Где-нибудь обнаружится прокол, тем более, что его будут усиленно искать. На худой конец, может "исчезнуть" секретный документ, история института знает такие случаи. Отсюда вывод - уйти добровольно. И я ушел. Меня определили старшим научным сотрудником в отдел "боевого применения ракетных комплексов", которым командовал Ленинар Михайлович Маляров. Отец его погиб при освобождёнии Киева и похоронен в этом городе около Вечного огня Каждый, кто побывает там, может увидеть плиту из красного гранита, на которой выбита фамилия -Маляров Это он придумал имя своему сыну, составленное из двух слов - Ленин и Армия - Ленинар.

Итак, через 12 лет я опять стал старшим научным сотрудником. Если откровенно, то я был доволен. Нет подчиненных - нет проблем , отвечай только за себя Сиди и дерзай.

Однако в ноябре 1972 года я опять ввязался в драку, но уже на законном основании. Меня назначили (по моей настойчивой просьбе) оппонентом на предзащиту третьего варианта докторской диссертации Ю.М. Кузьменко. Не буду подробно описывать эту предзащиту. Мое выступление, к которой отнеслись, как к сенсации, и многие стремились попасть на предзащиту, продолжалось минут сорок. Я заранее попросил меня не прерывать, принести доску, мел и мокрую тряпку. Пытался с их помощью популярно объяснить бредовые вещи, обнаруженные в диссертации. Меня также поразило изобилие ошибок в формулах. К примеру, вероятность измеряется в секундах. Встречалась и другая чушь. Однако на сей раз ко мне не прислушались. Один из защитников Кузьменко доктор наук А.А. Червоный (тоже из категории "интенсивников", за что его попросили уйти из Академии им. Дзержинского) сказал тихо кому-то, сидящему с ним рядом: - Если бы у меня имелись такие материалы, как у Чепракова, то от Юрия Михайловича даже мокрого места не осталось бы. Тем не менее, я проиграл, но не окончательно. Впереди оставалась официальная защита.

В новом отделе мне приходилось только завершать те или иные работы, хотя я просил Л.М. Малярова дать мне новую НИР к исполнению. В отделе я испытывал едва скрытую враждебность Л.М. Малярова и других товарищей. Пытались давить по партийной линии. В то время наступил период обмена старых партийных билетов на новые. Но меня обходят стороной. Это нервировало. Кроме того, замаячила на горизонте окончательная защита докторской диссертации Кузьменко. Надо было что-то предпринимать. И я решаюсь еще на один шаг. Попросил мать выхлопотать мне место в авиационном госпитале (ЦНИАГ), где мне когда-то вылечили язвенную болезнь, в неврологическое отделение. Откровенно говоря, мне уже надоело воевать с "ветряными мельницами" и я хотел с помощью врачей освободиться от своего упрямства. В последний день перед уходом в госпиталь написал нахальное письмо начальнику института с "очень скромной" просьбой назначить меня официальным оппонентом на защиту диссертации Кузьменко, а также отложить день защиты до моего возвращения из госпиталя.

В ЦНИАГе мне удалось полежать не более недели. Приехала машина “скорой помощи” меня подхватили под “белые рученьки” затолкали в машину и повезли в Одинцовский госпиталь РВ СН, несмотря на протесты моего лечащего врача из ЦНИАГа . 

Я понял, что меня хотят комиссовать и уволить из армии по болезни. В порыве отчаяния написал прямо из Одинцовского госпиталя письмо в военный отдел Комитета народного контроля СССР. В этом письме я подробно описал все мои перипетии борьбы с клоакой псевдоученых и пожаловался, что меня за это хотят уволить из рядов Вооруженных сил фактически без пенсии, приписав кучу болезней. Пожаловался также на партком института, который старается тихой сапой меня исключить из членов КПСС, не выдав мне нового партийного билета.

Я благодарен военному отделу КНК СССР. Незамедлительно в Одинцовский госпиталь прибыл его представитель полковник Чевельча. Врачи засуетились. Дали твердое слово Чевельче, что меня только подлечат и я выйду из госпиталя годным к дальнейшей службе в армии. Полковник Чевельча на этом не успокоился. Он настоял, чтобы партком института без проволочек выдал мне новый партийный билет. Обошлось без трагедии, но время было упущено. Пока длилась моя медицинская передряга, Ю.М. Кузьменко успешно защитил докторскую диссертацию. Занавес! Спектакль под названием "Конфликт" окончен. Но враждебный фон по отношению ко мне в институте остался, он даже стал еще яростней. В конце концов я решил уйти из института. Долго искал подходящее место в Москве. Побывал в Военной академии им. Фрунзе, где был на приеме у начальника академии А.И. Радзиевского, товарища отца по совместной учебе в этой академии. Радзиевский встретил меня словами: - Похож на отца. Направил на кафедру математического моделирования боевых операций. Там сказали, что надо немного обождать, пока освободится место. На этом и расстались. Потом я узнал, что друзья Кузьменко побывали в отделе кадров и меня обрисовали, как злодея. Потом побывал на своем родном факультете в ВВИА им. Жуковского, но и там появилась информация обо мне.

В апреле 1975 года меня приняли на работу в военный сектор Научно-экспериментального центра по автоматизации управления воздушным движением (НЭЦ АУВД) в должности начальника лаборатории. НЭЦ АУВД размещался в Москве недалеко от станции метро "Динамо".

Прежде чем поставить точку на первом этапе научно-исследовательской деятельности, который продолжался 15 лет , хочу сказать, что в период конфликта (1970-1975 г.г.) я не замкнулся целиком на борьбе. Продолжал, как и прежде, активную творческую работу, даже более плодотворную, чем раньше. Об этом говорят сами за себя следующие наименования моих трудов (приводится только часть из созданного в указанный выше период времени; полный список включает 24 наименования) :

1 9 7 0 г.

1. Общие технические требования к боевым ракетным комплексам стратегического назначения (в соавторстве).

2. Оценка военно-экономической эффективности мероприятий по повышению надежности и совершенствованию эксплуатации РК СН .

3. Методика оценки экономической эффективности повышения качества ракетного вооружения.

1 9 7 2 г.

1. Оценка влияния точности прицеливания и времени задержки пуска ракет после ядерного воздействия на показатели эффективности ракетных комплексов.

2. Инструкция по планированию РЯУ в условиях противодействия противоракетной обороны (ПРО) противника.

1 9 7 3 г.

1. Оценка возможностей системы управления вероятного противника по доведению команды на пуск межконтинентальных баллистических ракет (МБР).

2. Влияние точности прицеливания на эффективность ответного удара.

3. Оценка путей совершенствования системы прицеливания.

1 9 7 4 г.

1. Блок моделирования функционирования автоматизированной системы управления (АСУ) МБР США.

2. Блок расчета ожидаемых результатов боевого применения РВ СН.

3. Модель оценки результатов проведенных ракетно-ядерных ударов.

1 9 7 5 г.

1. Статья " Боевая эффективность" в Военной энциклопедии.

2. Таблицы функции Релея-Райса и связанных с нею интегралов.

3. О неслучайных точках в методе Монте-Карло.

4. Функции Бесселя и Релея-Райса в прикладной математике (рукопись монографии, готовой к ксерокопическому размножению).

О статье "Боевая эффективность" скажу пару слов. Как-то в 1973 году позвонил Олег Шагов (он ушел из института в отдел Н.В.Егиазарова Института информации МО СССР). Шагов сказал, что готовится к выпуску Военная энциклопедия, и он назначен куратором всех статей , относящихся к ракетам. Олег предложил мне написать статью "Боевая эффективность", по объему она не должна превышать 1,5 машинописных листа. Я согласился. Окончательный вариант статьи я подготовил уже в Одинцовском госпитале, так как Олег Шагов меня очень торопил. Эта статья, как и другие, напечатана в Военной энциклопедии с указанием автора. Кто будет листать ВЭ, изданную в 1976 г., может найти мою фамилию и Олега Шагова.

Теперь коротко о монографии. Я предполагал ее опубликовать и сделать теоретической частью своей докторской диссертации. Но мечтам не суждено было сбыться. Более 20 лет готовая к ксерокопическому тиражированию монография лежит в моем домашнем архиве. Неплохо бы найти в настоящее время (1997 г) издателя.

На этом я заканчиваю описание прожитой жизни. В 2009 году я

составил наиболее полный фотоальбом Чепраковых,который

можно посмотреть, кликнув

 ПОСЛЕСЛОВИЕ

Итак, с 1975 года я снова в Москве. Здесь и продолжался 20-тилетний второй этап моей научно-исследовательской деятельности, до 1995 года. Он отличался от первого, как черное от белого. На первом этапе моя голова напряженно думала, как ограниченным количеством оружия уничтожить побольше людей, а на втором этапе научной деятельности она думала не менее напряженно, как спасти как можно больше людей, каким способом предотвращать авиакатастрофы, обеспечить требуемый высокий уровень безопасности воздушного движения. Первые десять лет 2-го этапа я решал указанные выше проблемы в военном секторе НЭЦ АУВД, а с 1985 г., уйдя на пенсию с должности начальника отдела, на этот раз "Эргономики", и в чине полковника, стал работать в гражданском секторе НЭЦ.

В 1976 году родился второй сын Алексей, и опять, как и Андрей, в Институте гинекологии и акушерства на Большой Пироговской улице. В этом же году мы вступили в ЖСК и купили трехкомнатную квартиру в Орехово-Борисово.

Старший сын Андрей с 3-го класса увлекся химией, так как его бабушка (мать моей жены) преподавала химию в ВВИА им. Жуковского. С 7-го класса и непрерывно до 10 класса участвовал в химических олимпиадах разного уровня, от городской в г. Калининграде Московской области до Международной химической олимпиады школьников в Польше (г.Торунь). Ниже 2-го призового места он никогда не опускался. Окончил химический факультет МГУ им. Ломоносова. Если бы не единственная четверка по марксизму-ленинизму, то три поколения Чепраковых окончили бы высшие учебные заведения Москвы с золотой медалью. Сейчас Андрей - кандидат химических наук, доцент, преподает химию на своем родном факультете.

Алексей (младший сын) похож по характеру на моего дядю Котю - художника. Не стал получать высшего образования. Стал художником компьютерной графики самоучкой. Если кто-либо смотрел на телеканале " 2х2" такие передачи, как "Шпилька", "Экспресс-камера", "Синемания", " Каракули", то могу сообщить, что компьютерное оформление сделал Алексей Чепраков. Творчество Андрея, Алексея и других Чепраковых можно

посмотреть, кликнув.

 

Р И С У Н К И     10      11

 

Позднее, когда соберусь с новыми силами, то разверну это Послесловие в подробное описание жизни в Москве с 1975 г. по настоящее время.

С вероятностью, не равной нулю, я либо не успею, либо не смогу собраться с новыми силами, чтобы продолжить описание прожитой жизни. Поэтому хочу включить в данную рукопись приложение, состоящее из двух                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     статей:  1. 0 треугольниках Ферма и 2. 0 целочисленных треугольниках, задачах Герона и трисекции угла. В указанных работах излагаются некоторые результаты моих домашних посиделок на кухне московской квартиры, когда я безуспешно пытался доказать Великую теорему Ферма.

Список моих научных трудов выполненных в процессе 35-летней работы в различных научно-исследовательских институтах, включает около 100 наименований. Однако указанные две статьи, а также рукопись монографии " Функции Бесселя и Релея-Райса в прикладной математике" кликнуть, ценю гораздо выше, чем все эти 100 трудов.

В статье "О целочисленных треугольниках,…" приводятся решения двух древнейших теоретико-числовых задач, более древних, чем Великая теорема Ферма. Одна из них - задача Герона до сих пор не имела общего решения. Пусть меня - любителя математики поправят дипломированные математики, но пока я утверждаю, что общее решение задачи Герона мною найдено. Решение другой древнейшей задачи Пифагора можно найти в любом учебнике по теории чисел. Но способ ее решения, излагаемый в статье, является новым. Кроме этого в статье сделан шаг (большой, маленький или никакой - не мне судить) в решении третьей не менее знаменитой и древнейшей задачи о трисекции угла, а также заложены основы нового математического направления - целочисленной геометрии, кликнуть. Вот теперь я могу спокойно поставить точку.

 

 (В.Г.Чепраков)

 

                                           ПРОДОЛЖЕНИЕ.    2009 г.

 

   

 

  

 

 

   

 

    

 

 

 

             

 

 

 

              

 

 

 

   

 

         

 

 

 

 

    

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 



 

 

 



 

 

 



 



Hosted by uCoz